Дед (СИ) - Резник Юлия - Страница 15

С тяжелым сердцем Лена заходит в помещение (даже охраны нет!) и бредет по коридору. Навстречу выбегает толпа ребятишек разного возраста, и с криками «мама-мама-мама» дети бегут ей навстречу. С замершим сердцем Плюшка наблюдает, как к ней тянется множество детских ручек, а особо проворные успевают обнять девушку — кто за ноги, кто за руки. И она стоит, обвешанная этими маленькими, никому не нужными детками, а внутри что-то с грохотом рушится. Возможно, это ее прежние представления о жизни?

Из комнаты в глубине коридора выходит женщина. У нее неухоженные волосы и поджатые тонкие губы.

— Ну-ка, все в группу вернулись. Это не к вам пришли, — отдает приказ детворе.

И те, нехотя отлепляясь от Лены, понурив головы и оглядываясь, плетутся, куда было сказано.

В душе девушки поднимается волна протеста. Разве можно так с детьми?

— Вы по какому вопросу? — интересуется грымза.

— Я проведать хочу… Дмитрия и Кирилла Сидоровых.

— А вы им кем приходитесь? — интересуется воспитатель, обводя Лену оценивающим взглядом.

— Другом семьи, — цедит девушка сквозь зубы.

— Ну-ну, — слащаво улыбается тетка, — только не положено посторонним детей проведывать.

— Да? А как тогда получить это право?

— К юристам обращайтесь или в органы опеки. Вот соберете все справки, выдадут вам разрешение на посещение — тогда и приходите.

— А гостинцы? Гостинцы-то передать можно?

— Это можно. Да и посещать можно, если договориться, с кем надо.

На что намекает воспитатель, Лена тоже поняла не сразу, как-то не приходилось ей с таким сталкиваться.

— Сколько? — спрашивает тихо, а у самой внутри вулкан кипит.

— Пройдемте, милочка, обсудим все.

После изматывающего душу разговора и плача тетки о бедственном положении сотрудников (это она таким образом пыталась оправдать получение взятки?), Лену, наконец, допустили к детям.

Она их даже не сразу узнала. Они были… какими-то неухоженными и забитыми. Хотя, куда уж больше, после всего, что с ними случилось?

— Димка, Кирюша, это я — Лена. Помните меня?

— Явилась! Не прошло и года, — заявил в своей обычной манере Димка.

— Прости, пожалуйста. Столько всего случилось за эти дни.

— А мы тебя ждем-ждем… Ты сказала, что что-нибудь придумаешь, если нам здесь не понравится. Так вот — нам не нравится! — ершится Димка, — до нас никому нет дела.

Лена смотрит на страшненькую застиранную одежонку, на неумытые щечки Кирюши с кусочками присохшей каши, и не может не верить Димкиным словам.

— Димуль, ну вы же тут совсем недавно. Может, еще понравится?

— Нет! — категорический ответ.

И Кирюшка вторит брату:

— Неть… Неть…

— Нас обижают здесь.

— Кто? Воспитатели? — с ужасом уточняет Плюшка.

— Нет, другие дети. Воспитателям вообще не до нас. Кричат только.

Лена растерянно отвернулась в окно. Господи… Что же делать?

— Димка, Кирюш… Давайте я сейчас в магазин съезжу и куплю вам игрушки. Они будут только вашими, и их никто не отберет. Чтобы вам хотелось?

А в ответ молчание, и надутая мордочка Димки.

— А может, вам вкусненького чего-нибудь хочется, а? Димуль?

Молчание в ответ. Лена берет на руки чумазого Кирюшу, обтирает личико и ручки влажной салфеткой и говорит Димке:

— Я все-таки съезжу, куплю вам кое-что. А вы пока поосмотритесь. Мало ли, может, тут все-таки не так плохо?

Совершенно больная, Лена выехала за территорию детского дома. Остановилась, уткнувшись в руль лбом. Тяжело это все. Невыносимо просто. И тетка эта гадкая… Светлана — мать ее — Викторовна! Как вообще можно подпускать таких особей к детям? Немного успокоившись, девушка завела мотор, выруливая на проезжую часть, и поехала в первый попавшийся торговый центр. Накупив детям игрушек, одежды и сладостей, вернулась обратно, но никакие подарки не вернули Димке хорошего настроения. Он просто хмуро следил за ней взглядом, повторяя, как мантру, что они не хотят жить в приюте.

Уезжала Лена с тяжелым сердцем, прокручивая в голове одну идею за другой, но так и не находя оптимального выхода из ситуации. Дети должны жить в семье, и точка. Почему за рубежом это понимают, а у них в стране — нет? Что не так с этими людьми? Почему это никого не заботит?

Разбитая и задумчивая, вернулась домой. Убедилась, что Дед идет на поправку, сменила ему повязку и помчалась в офис. Сколько же у нее дел! Вызвала главбуха:

— Виктория Владимировна, в прошлом году, при выплате дивидендов, деньги ушли на два разных счета. Первый — понятно. У меня вопросы по второму.

— Это все Дедова благотворительность.

— Григория Аристарховича, — поправляет бухгалтера и, дождавшись, пока Виктория Владимировна понятливо кивнула, продолжила, — так о какой благотворительности идет речь?

— Так понятно, о какой. Дед… Григорий Аристархович, — вовремя поправляется, — всему селу помогает. В спонсорах у местного люда значится.

— В смысле? — изумляется Лена.

— Ну, Марье Ивановне надо было крышу поменять — Дед поменял, Мишке хромоногому лечение оплатить — оплатил, так и ходит все село к нему. Для этого у нас и счетик специальный имеется, о котором вы спрашиваете.

Глаза Лены становятся поистине огромными:

— То есть, вы хотите сказать, что Дед занимается благотворительностью, используя свой личный доход?

Виктория Владимировна пожимает плечами и опасливо косится на закипающую девушку.

— Почему вы не подсказали ему, как это правильнее сделать? От предприятия! Получив налоговые льготы, и отобразив все, как положено, в налоговом учете?!

— Мне таких задач не ставили, — бурчит главбух.

Неимоверным усилием воли Лена берет эмоции под контроль.

— Так. Допустим. А кто у нас этим счетом благотворительным распоряжается? — интересуется Плюшка.

— Я, — в который раз настораживается Виктория Владимировна.

— И как это происходит?

— Дед, точнее — Григорий Аристархович, принимает решение о помощи какому-то человеку и дает мне распоряжение выдать требуемую денежную сумму. Все.

— А как вы отчитываетесь о снятии денег?

— Веду тетрадочку, в которой все, чин по чину, записываю, — взрывается главбух.

— Будьте любезны, принесите мне эту тетрадочку. Для ознакомления, — произносит Лена, сверля женщину взглядом.

Указанный, с позволения сказать, «документ» содержит три колонки. Дата выдачи средств, данные получателя и сумма. Господи, в каком веке они живут… Тетрадочка. Надо же. Документ ни о чем. С таким же успехом его могло и не быть. Он даже не содержит никаких данных относительно того, что эти средства были действительно переданы. Хоть бы подпись предполагаемого получателя предусмотрели в отдельной колонке. А так — что это вообще? И не дурак же Дед. Совсем не дурак. Так почему закрывает на все глаза?

Девушка потирает устало виски и возвращается к изучению контракта. Есть у нее подозрение, что работы, указанные в договоре, для них никто и никогда не делал. А деньги ушли. Похоже на схему обналички, и тут уже нужно выяснять, с дедова ли позволения заключались такие договоры.

Ближе к ночи возвращается домой. Дед сидит на веранде и копается в каких-то инструментах. Не может он без дела. Лена это уже поняла. Хочет сказать мужчине что-нибудь ласковое, но молчит, опасаясь его реакции. Кивнув, проходит в дом и слышит телефонную трель. Отец.

— Привет, папочка! — кричит восторженно. — А я как раз хотела тебя набрать.

— Привет, Плюшка. А раз хотела, то чего не набрала старика? Мммм?

— Да у меня столько дел, что голова кругом! — начинает девушка свой рассказ.

— Да? — удивляется отец. — А я думал, ты там с ума от безделья сходишь. Спешил все порешать, чтобы тебя домой быстрее вернуть.

— А ты не спеши, — смеется Плюшка, — мне здесь нравится! Только я тебя попросить хотела… По поводу тех деток, помнишь?

Лена рассказывает обо всем случившемся. О пожаре, детдоме, о том, что ей не давали встретиться с детьми…

— Плюшка, тормози, — зависает отец, — я все понял. От меня-то что требуется?