Раскадровка (СИ) - "Ulla Lovisa" - Страница 31

— Открой бардачок, — сказал он. — Там для тебя кое-что есть.

Джойс удивленно округлила глаза. Он улыбнулся.

Она покосилась на бардачок — горизонтальная деревянная вставка, небольшая ручка с отверстием для ключа, пластмассовая откидная дверца. За ней лежало нечто, что Норин противоречиво хотелось немедленно достать или никогда не видеть. Том пообещал её сестре, взбесившейся и отобравшей телефон, что он непременно отпразднует с Норин день её рождения, и теперь она опасалась узнать, какой подарок он мог ей приготовить.

В последнее время они общались так тесно, что начинали волноваться, если за день не получали друг от друга хоть одно сообщение. Они обменивались дурацкими фотографиями и смешными роликами, часами разговаривали по телефону, обсуждали кино, театр и картинки с котиками из Интернета, шутили и грустили онлайн. Джойс старалась быть осторожной и предусмотрительной, но Хиддлстон был настолько чутким, что многие вещи понимал даже без их прямого упоминания. И теперь то, что лежало в бардачке, могло оказаться материальным свидетельством того, насколько глубоко Том проник в душу и мысли Норин. Она опасалась увидеть это вещественное доказательство потенциально болезненной ошибки.

— Открой! — настойчиво повторил Том, улыбаясь ещё шире. — Тебя там ничего не укусит.

Норин протянула руку к бардачку и подхватила пластмассовый язычок замка, тот щелкнул и открылся. Просторное отделение, подсвеченное тусклой лампочкой, показалось пустым.

— Конверт, — подсказал Том, и Джойс пощупала дно. Под пальцами скользкая гладкость пластмассы сменилась бархатистостью плотной бумаги. Она вытянула тонкий белый конверт, а из него — два небольших билета с штрих-кодом на отрывной полоске и полупрозрачным принтом сети кинотеатров «ЭйЭмСи» по диагонали.

«19:55. Зал 4. Ряд F. Место 6. Рио Браво»

Норин подняла взгляд на Тома, и он кивнул.

— Тот самый «Рио Браво»? 59-го года от Говарда Хоукса?

— Именно.

Она замолчала и ошарашено захлопала ресницами. Это было либо удачное случайное попадание, либо Хиддлстон — и это казалось больше похожим на правду — забрался в неё значительно глубже, чем она могла себе представить. Получалось так, что он ничего и никогда не упускал из виду, впитывал каждое её слово и вот теперь обнаружил своё внимание вот таким неожиданным способом — угадав её желание провести день уютно и расслабленно. «Рио Браво» был одним из самых любимых американских фильмов Норин. Она испытывала к этому вестерну трепетные чувства ещё с детства, когда его периодически показывали по телевизору, и с новой силой влюбилась в картину в университете, когда изучала голливудский кинематограф 50-х и 60-х годов, и к ностальгии по неподдельному детскому восторгу примешалось понимание прогрессивности и эстетичности фильма. Норин любила пересматривать «Рио Браво» дома и даже возила с собой диск на съемки, чтобы порой коротать одинокие вечера в трейлерах, номерах или съемных квартирах. И вот теперь Том предлагал ей впервые в жизни попасть на «Рио Браво» в кинотеатр, усесться перед большим экраном в кресло, водрузить себе на колени попкорн и раствориться в темном зале.

— Должен признаться, я поимел наглость эгоистично рассчитывать на второй билет. Просто ты так вдохновенно рассказывала об этом фильме, что я загорелся идеей его увидеть и… Но если ты хочешь пойти с кем-то другим, то я… конечно, разумеется…

Норин сжала его тонкие бледные пальцы, всё ещё обвивающие рычаг ручника, и поспешила прервать:

— Том. Том! В мире просто не существует лучшего спутника, чем ты, чтобы пойти на «Рио Браво». Поехали!

И они отправились в Хьюстон. Дорога заняла какое-то время, а в центре города и вовсе пришлось потолкаться в тянучке, но сама автомобильная поездка оказалась ярким событием, совершенно отдельным от их конечного пункта назначения. Они переключали радиоприемник в поисках самых дурацких попсовых песен, громко подпевали им и танцевали между сидениями и ремнями безопасности, играли в «я никогда», спорили, выбирая между БургерКингом и Макдональдсом, а в итоге купили тако с морепродуктами навынос из мексиканского ресторанчика, который случайно попался им на пути. Два с лишним часа в зале кинотеатра, где немногочисленными зрителями, кроме самих Тома и Норин, была кокетливо хихикающая компания из четырех пожилых дам, вероятно, вспоминающих молодость, и пара невпопад гогочущих подростков на заднем ряду, они провели молча, лишь сталкиваясь руками в попкорне. Но как только сеанс закончился, и они вышли на опустевшую парковку, их захлестнуло волной бурного обсуждения и не отпускало до самого парка Джордж Ранч Хисторикал. Они говорили о золотой поре Голливуда в 20-х годах 20-го века, о концепции Джеймса Бонда, о стиле и смерти Стива Маккуина, о Квентине Тарантино, о Бродвее, об авиакомпании «Юнайтед Эйрлайнз», о шампанском, о предвзятости и субъективности премии Академии, о закрытых школах-пансионах, о пижамах и о сваренных вкрутую куриных яйцах.

Тойота подкатилась к съезду в парк и ещё несколько минут Том и Норин не могли остановиться, а потом наконец замолчали. Они сидели в машине на обочине пустой дороги посреди темных полей и редко торчащих из земли кустарников и деревьев, подсвеченные приборной панелью, и смотрели, как в свете фар метались мотыльки.

— И теперь тебе ехать триста миль обратно, — произнесла задумчиво Норин после непродолжительной паузы. — Это часов пять, не меньше.

Она повернула голову и посмотрела на Тома. Расслабленно откинувшийся на спинку, ещё пристегнутый и с повисшей на руле рукой, он встречал её взгляд мягкой улыбкой.

— Ты сумасшедший, — добавила Джойс.

— Я просто хотел тебя увидеть. Кто знает, когда в следующий раз мы окажемся так географически рядом.

— Триста миль автомобильных дорог — это не рядом, Том!

Хиддлстон промолчал и пожал плечами. В холодном свечении приборной панели его обернутое к ней лицо было исполосовано причудливыми тенями, а глаза светились, словно ночные звезды. Снаружи пели цикады, под капотом, остывая, тихо потрескивал двигатель. Том полдня ехал из Луизианы и теперь должен был туда полночи возвращаться, только чтобы сводить её на фильм, который она знала наизусть. Марко Манкузо, всецело и единолично распоряжающийся собственным временем, проедал ей дыры в мозгу, рассказывая о том, как соскучился, но не мог сесть в личный самолёт и перелететь Атлантику; Том Хиддлстон свой единственный выходной между репетициями и стартом съемок фильма «Я видел свет» проехал за рулём два штата, просто чтобы поздравить не самую близкую свою подругу с прошедшим днём рождения. Норин смотрела на него, и ей не хватало воображения представить, на что он был способен ради любимой женщины. Она поймала себя на том, что с грустью, но по-доброму завидовала обитательнице сердца Тома.

Привстав на сидении и перегнувшись через широкий подлокотник и рычаг коробки передач, она обняла его и проговорила в плечо:

— Пожалуйста, будь осторожным. Не усни за рулём. И напиши мне, когда доберешься, ладно?

Том улыбнулся. Она почувствовала, как под теплой нежной кожей шеи произошло движение мускул и услышала, как он шумно выдохнул. Его руки лежали на её спине, его тихий голос вибрировал прямо в её голове:

— Норин, я приеду ранним утром — ты давно будешь спать.

— Буду, — согласилась Норин и отпустила его. Заглянула в глаза и повторила: — А ты всё равно напиши. Пообещай мне!

Он улыбнулся ещё шире и ответил:

— Обещаю.

Они попрощались и она вышла из машины на проселочную дорогу, ведущую к воротам парка. Воздух опускался холодный, влажный, но от земли поднимались остатки дневного жара, и оттого в высокой траве запутались клочья тумана. Норин шла и слушала ночь, не нарушаемую гулом заведенного автомобильного двигателя. Тойота всё так же стояла на обочине, пока Норин шагала к шлагбауму, возле которого её с улыбкой и без кепки ждал давешний охранник.

— Как прошёл вечер, мэм? — поинтересовался он издалека.

— Отлично. Спасибо, что спросили.