Сага о близнецах. Сторож брату своему (СИ) - "jenova meteora" - Страница 53

Дола ловит взгляд капитана и замечает в его глазах непонятное смущение. Ну конечно, ведь с принцем Рейно из Дома Йонах они пришли вместе и успели подружиться, пока были кадетами. Но Рейно дослужился до звания капитана, а Дола до сих пор оставался рядовым — и все знали, почему.

Дола незаметно кивает капитану и растягивает губы в своей неизменной паскудной усмешке.

Он держится прямо и гордо, пока его ведут к дыбе для наказания. Мельком оглядывает лейтенанта, нервно сжимавшего в руках плеть, заканчивавшуюся тремя хвостами. Долгим, пытливым взглядом рассматривает лица иллирийцев, собравшихся на представление — как же, Дола Даэтран наконец-то попался на горячем, не сумел выйти из воды сухим. Он видит ребят из своей роты, залихватски подмигивает им: мол, нет в этом ничего страшного, и не такое видали. Дола терпит, пока его руки привязывают к дыбе, Дола упрямо молчит. Ему на самом деле страшно, очень страшно, но боится он не боли. Боится сломаться здесь и сейчас, на глазах у всех.

А боль... она совсем не пугает. Перед внутренним взором — Джагаршедд, крепость Лем.

...Маленький полукровка всем телом извивается, рычит и кусается, пытаясь вырваться из крепкой хватки Митры, одного из старших сыновей Редо. Он кусает его за руку и в ответ получает ленивую, но болезненную оплеуху.

—Паскуда, сквернавец, с-сукин сын, — гневно перечисляет нелестные эпитеты Митра, продолжая тащить мелкого полукровку по коридору крепости, — стащил мой меч и думал — не замечу? Подсыпал Карасу дурман и решил, что с рук тебе сойдёт? А кто залез в хлев к бестиям и открыл денник? Полдня все бегали, пытаясь их отловить! Руки б тебе отрубить, щенок недоделанный, да только Редо с меня шкуру заживо сдерет...

—Да хоть бы и содрал! — огрызается Дола, скаля острые зубы, — все равно на большее ты не годен!

—Что ты там тявкаешь, гадёныш? Ты даже за себя постоять не можешь, а уже грызёшься, как псина подзаборная. Кому ты здесь нужен? Говорил я отцу — не будет добра от всей этой затеи, ох не будет...

—Своим мнением, Митра, ты можешь задницу себе подтереть! — Дола изворачивается, лягает шеддара в колено и бежит прочь от него.

Щелчок. Свист.

Ослепляющей болью кнут рассекает мальчишке спину, он теряет равновесие и шлепается на пол.

Щелчок. Свист. Вспышка боли.

—Дерзишь, значит? Думаешь, раз ты его сын, байстрюк востроухий — тебе все дозволено? — рычит Митра, занося руку с кнутом в очередной раз.

Щелчок. Свист.

Дола пытается отползти подальше, не видя перед собой ничего от боли и пелены слез, застлавших глаза. Когтистая рука сгребает его за шиворот, волочет по полу обратно.

—Тебе место в тюрьме Совершенных, вымесок, а не среди нас. Тебе и всему вашему прóклятому племени!

Скрип ржавых петель. Грохот захлопнувшейся двери. Щелчок — снаружи закрывается щеколда. Дола остаётся один в сырой, тёмной камере. С яростным криком кидается на дверь, колотит по ней кулаками, разбивая руки в кровь.

—Чтоб ты сдох, сучье племя! — воет он вслед удаляющимся шагам.

И остаётся взаперти, наедине со своей ненавистью и тысячей Его голосов в голове.

...После двадцати плетей он ещё стоял на ногах. После тридцати выдержка подвела его, ноги подкосились, повис на веревках. Но не издал ни звука, терпел боль, до крови кусая губы. Едва просвистел предпоследний удар — весь сжался, вцепился руками в веревки, наматывая их на кулаки.

Раз-два-три, щелчок.

Хочешь жить, маленький rak’jash — беги.

Раз. Два. Три. Щелчок.

Старая-добрая детская считалочка снова выручает. Ах, если бы она и в самом деле могла его спасти!

Щелчок. Свист.

Тихо зарычал, подрагивая прижатыми к голове ушами. Потом — едва дыша ждал, пока запястья освободят от пут и медленно сполз на землю, борясь с желанием взвыть от жгучей боли в спине.

Под тяжелыми, недоумевающими взглядами заставил себя подняться с колен, вздернул на ноги огромным усилием воли. Тяжело дыша и чувствуя, как течёт по спине горячая кровь, поднял голову, встретился взглядом с лейтенантом. Заставил себя улыбнуться — все так же вызывающе, дерзко и нагло, словно не его спина располосована сейчас до мяса. Лейтенант не выдерживает его взгляда — отворачивает голову в сторону, почему-то нервным движением прячет трехвостую плеть за спину.

—Шеддарское отродье, — цедит кто-то сквозь зубы и сплёвывает в сторону.

Дола ищет глазами говорившего, хочет что-то ответить, но из горла вырывается лишь хриплый звук, постепенно переходящий в громкий, совершенно безумный смех, который он никак не может остановить.

Притихший капитан глядит на него с выражением какого-то почтения на лице.

—Сумасшедший, — шепчет кто-то.

—Бестия, — тихо добавляют рядом. — Бес из Джагаршедда.

Дола стоит, улыбаясь во все зубы. Пожалуй только на этом яростном желании доказать, что все переживёт, что сильнее, чем все думают, он и держится. Завтра скорее всего, не сможет даже встать, будет выть в койку и отлеживаться в лазарете, но сейчас он стоит прямо, не обращая внимания на озноб во всем теле, онемевшую от боли спину и холод, расползающийся по жилам. Ради этой минуты триумфа можно выдержать, можно выстоять, вытерпеть боль.

Выкусите, сучье племя! — говорит он всем своим видом, упрямый и гордый. — Выкусите — и подавитесь.

Никто больше не посмеет назвать его выродком, бастардом. И не станут более его звать Долой из Дома Даэтран, словно забудут это имя, как постыдное явление. До самого конца службы он снискает себе сомнительную славу, и даже непосредственные командиры будут звать его просто — Бес.

Дола моргнул, сгоняя воспоминание прочь. Покосился на Сольвейг и усмехнулся.

—Так почему «Бес»? — повторила ведьма.

—Так получилось. — лаконично отозвался нелюдь. — Порченая кровь и все такое.

Ведьма недоверчиво хмыкнула, явно неудовлетворенная ответом, но в очередной раз воздержалась от дальнейших вопросов. Поёрзав, она скривилась, всем телом ощущая колючую солому и прикрыла глаза. Через какое-то время услышала, как заворочался Дола, что-то буркнул себе под нос, пытаясь найти удобное положение.

—Сольвейг... — неуверенно начал он.

—М? — Сольвейг лениво приоткрыла один глаз.

—Скажи... Тебе тоже в задницу солома колет?

—В следующий раз, дорогой мой, для спонтанной страсти подыщи более приятное место, — беззлобно огрызнулась ведьма и тут же прыснула в кулак, вторя тихому смеху нелюдя.

====== Глава 3: Ресургем. Миг у смерти украсть ======

Я вижу сон.

Год за годом с утра я открываю глаза, в насквозь промокшей стране, где как и утро назад

Я вижу над головой — свинцово-серый картон. И мне так хочется верить, что солнце — это не сон

Мы можем увидеть вновь солнечный свет, нужно только поверить, что зимы больше нет

Я кожей чувствую свет, но я не знаю, где он, и закрывая глаза, я вижу сон.

Я вижу сон:

Я вдруг все поняла так же ясно, как днем, глядя в призрачный лик вечно бледной луны

И на солнечный свет, отражавшийся в нем. Но быть может и солнце — лишь чей-то фантом?

И мир сжался до знака вопроса внутри: я вижу солнце или я вижу сон?

© Louna — Солнце

Лайе видит сны — страшные, тягучие, вязкие, как болото. Он видит себя: почти Совершенного на руинах некогда великой империи. Лайе видит будущее — и в нем не было Долы. Нет ему места в жизни императора Вечной Земли, и судьба его неизвестна. Лайе видит Сольвейг — ослепшую и обезумевшую от собственной жажды жить. Он видит толпу разъяренных jalmaer и пламя, огненным столбом взметнувшееся ввысь. И видит девушку, совсем ещё девчонку — короткие белые волосы, зеленые глаза. Руны Меченой на теле, и поразительное сходство с черноволосой ведьмой, обманчивое впечатление — Сольвейг?

Чужая, не рождённая ещё мысль:

«...и я ждала того, кто придёт и спасёт».

Видит женщину — золотая кожа, сияющие волосы. Она смеётся, тянет к нему руки, а её голос — прекрасный, мелодичный, звучит сразу отовсюду и в нем самом.