Заключенный на воле (СИ) - Маккуин Дональд - Страница 16

Крики и прочий шум подсказали Лэннету, что налетчики захватили весь больничный комплекс. Повернув голову набок, чтобы хоть отчасти укрыться от слепящего света, капитан подумал: сколько времени пройдет, прежде чем сюда подоспеет отряд имперских спасателей?

Насмешливый голос произнес:

— Вы опознали метлин? Похоже, у вас достаточно здравого смысла, раз вы перестали дергаться. Скажите нам, какую легенду для вас готовили и какое задание вы должны были выполнить. Все, что мы хотим, — прервать эту дурацкую игру и вернуть вас под действие законно вынесенного приговора.

Лэннет покачал головой.

— Меня зовут Вэл Борди. Меня готовили к внедрению в подполье на Героне.

— Не отнимай у меня время.

В воздухе что-то мелькнуло, послышалось потрескивание. Лэннет узнал шум «мухобойки», и в то же мгновение в его живот примерно на дюйм вонзилась стрелка. Тело капитана пронзил электрический разряд. Все его мышцы на миг одеревенели, а потом безвольно обмякли. Лэннет взвыл, отчаянно пытаясь удержать ускользающее сознание. А стрелка продолжала испускать постепенно ослабевающие разряды.

Во рту у Лэннета появился солоноватый привкус крови. С искусанных губ сорвался глухой стон. Стараясь не обращать внимания на стрелку, капитан повторил свое новое имя. Его принялась терзать икота, сотрясавшая все тело.

На этот раз, услышав треск «мухобойки», Лэннет закричал. Когда вторая стрелка вонзилась ему в левое плечо и выпустила разряд полной мощности, крик перешел в визг. Когда Лэннет обмяк, выбившись из сил, его ноги зарылись в пропитавшуюся потом простыню. Дергаясь из стороны в сторону, Лэннет сбил ткань в ком, хрипя от напряжения и преодолевая боль, причиняемую обеими стрелками. Закрыв глаза, он прижался спиной к стене. Когда стрелки перестали посылать разряды, капитан обмяк, тяжело дыша, как загнанная собака. Струйки пота текли по его лицу и шее, оставляя пятна на пижаме. На губах пузырилась кровавая пена.

Голос допрашивающего оставался спокоен.

— Нам известно, что вы должны убить командора Этасалоу. Я уже сказал вам, что мы не желаем причинять вам вред. Все это происходит исключительно из-за вашей глупости и упрямства. Мы пришли сюда, чтобы разоблачить некомпетентность этой свиньи, Халиба. Ваш хозяин знает, что вы — всего лишь орудие. Расскажите нам, как вас готовили, и мы уйдем. Нам нужна информация. Как только мы ее получим, вы станете бесполезны и для нас и для императора. Это — наша единственная цель. Но то, что вы испробовали — лишь начало.

Лэннет покачал головой. Когда же он заговорил, ему сделалось стыдно — настолько жалко звучал его голос.

— Я ничего не знаю ни о каком командоре. Пожалуйста, не мучайте меня. Я все расскажу. Не надо больше. Пожалуйста.

Едва признавшись вслух в том, что ему больно, Лэннет обнаружил, что умолкнуть теперь очень трудно, почти невозможно. Он отвернулся и с силой прижался лицом к плечу.

Допрашивающий сказал:

— Вы не поняли. У нас впереди вся ночь. Вас никто не спасет, капитан. Я сломаю вас. Непременно сломаю. Обещаю вам — когда я уйду отсюда, я буду знать все, что хочу. А вы превратитесь в забитое существо, съеживающееся от каждого неожиданного звука или движения. Избавьте себя от ненужных страданий. Ваша миссия уже провалена. Ее не существует. Неужели вы заставите меня уничтожить вас — и все ради того, чтобы избавить этого глупца, Халиба, от минутной досады? Я вас уверяю, он даже не почешется, чтобы помочь вам. Скажите мне только, куда он собирался вас отправить.

— Герон, — Лэннет сам едва понимал, что он говорит. — На Герон. Проникнуть. Подполье. Клянусь…

— Вы в этом клянетесь? Как прискорбно. Выходит, они уже играют и на вашей потерянной чести? Неужели ваше слово теперь стоит так дешево?

И внезапно, без всякого предупреждения обе стрелки испустили мощный разряд. Едва Лэннет обмяк после первого удара, как за ним последовал второй.

Капитан закричал, взывая о помощи. Он выл от боли, и его голос смешивался с барабанным грохотом ударов, исходивших от маленьких стрелок. Но капитан продолжал твердить, что он — Вэл Борди, шпион императора, готовившийся к отправке на Герон. Он назвал имя своего связного и добросовестно описал его.

Он умолял своих мучителей остановиться.

Потом в его сознание, поглощенное болью, все-таки проник какой-то отдаленный шум. Лэннету очень хотелось верить, что это важно.

Над Лэннетом пронесся поток прохладного воздуха, и пропитавшаяся потом пижама капитана сделалась холодной и липкой. Лэннету показалось, что он услышал звук открывающейся двери. Донесшееся из-за световой завесы взволнованное бормотание окончательно сбило капитана с толка. Он перекатился на бок и попытался крикнуть.

Свет погас. На миг Лэннету показалось, что темноту принесло с собой благословенное забытье. Но возобновившееся пульсирование стрелок ясно дало ему понять, что это не так, и капитан чуть не расплакался от досады. Тут его внимание привлекло лязганье металла о металл. Звуки боя были подобны туманному воспоминанию. Крики приблизились. К ним добавился топот бегущих ног. Лэннет попытался взглянуть вверх, но ему никак не удавалось сфокусировать взгляд. В прямоугольнике дверного проема появился свет. В комнату хлынули люди.

Кто-то выругался. Кто-то выдернул из тела капитана стрелки, и Лэннет обрадовался этой боли, такой незначительной по сравнению с предыдущей. Лэннет все еще плохо видел, но почувствовал, что кто-то рассек сковывавшие его путы. Чьи-то сильные, но осторожные руки помогли ему подняться и пересадили капитана в кресло. В комнате включили нормальное освещение. Лэннет краем глаза заметил кого-то в красно-желтом облачении Люмина. Его лечащий врач, весь какой-то встрепанный, спросил:

— Кто это был? Чего они хотели?

С этими словами доктор открыл свой чемоданчик и извлек оттуда диагностер.

Лэннет закрыл глаза и обмяк.

— Они хотели узнать мое имя.

Император Халиб поднялся со своей роскошной кровати с бесшумностью опытного вора. Его глубоко оскорбляла необходимость таиться, но его же собственная система безопасности делала это необходимым. Сверхбронированная дверь с замком, настроенным на его отпечатки пальцев, гарантировала отсутствие помех, пришедших снаружи. Проблема таилась внутри. Хотя любому человеку потребовалось бы затратить не менее часа, чтобы пробиться в покои Халиба, служба безопасности настаивала на контроле за дыханием и температурой тела императора. Халиб уступил, но лишь при том условии, что на него самого не будут цеплять никаких датчиков. Соответственно, император, подобравшись к панели, закрывающей стенной шкаф, прошептал кодовое слово. Машина, спрятанная за панелью, узнала голос и команду — подключилась к датчикам и принялась подавать на них запись, воспроизводящую дыхание спящего Халиба. Покончив с этой мерой предосторожности, император пересек комнату и шепотом отдал другой приказ еще одной спрятанной машине. Эта в ответ открыла перед Халибом потайную дверь. За дверью обнаружился зловеще темный коридор.

Пропустив императора, дверь захлопнулась у него за спиной. Глубоко вздохнув, Халиб закрыл глаза. Лабиринт потайных ходов, пронизывающих дворец, неизменно вызывал восторг у императора. Шершавые стены, запах камня, само ощущение, возникающее, когда Халиб оказывался здесь, исчезая из поля зрения всего человечества, — все это трогало его до глубины души и удовлетворяло пристрастие императора ко всем и всяческим тайнам.

Открыв глаза и привычным движением достав из ниши фонарик, Халиб снова задумался, действительно ли сейчас никто не знает, где он находится. Пожалуй, такое утверждение не совсем соответствовало истине. Наверное, управляющий Вед знал большую часть лабиринта. Но все-таки и он не мог сказать, в какой именно его точке будет находиться император в конкретный момент.

Но кое-кому это было известно. Она всегда знала, где находится Халиб. Более того — она обращалась к нему, обращалась напрямую, разум к разуму, и от ее голоса невозможно было бежать, невозможно было скрыться.