Агнцы у порога (СИ) - "Оро Призывающий" - Страница 52

— О них может позаботиться Валисса.

— О нет, только не она! — я едва удержался от того, чтобы вскочить. — Кто угодно! Но я не доверю ей даже собаку выгулять. Она скандальная, заносчивая и испорченная девица. Если бы не её капризы…

— Так всё это время в вас говорило оскорблённое мужское самолюбие? — усмехнулась Тиона усмешкой висельника.

Какое-то время я сидел молча, не зная, что же ответить.

— Пожалуй, в какой-то мере, — наконец, отозвался я. — Не как основной мотив моих действий, нет. Но без этого всё могло бы почти иначе. Мягче. Хотя, наверное, вам известно о том, как я обсуждал поведение Валиссы с вашим мужем — и какую позицию он при этом принял.

— Не совсем, — покачала головой пленная королева. — Он лишь говорил, что вы прислали ему письмо с жалобой на капризы моей дочери, и что он ответил вам тем, что ей самой решать, что делать.

— Что? — я поднял бровь. — Разве он не сказал вам, в каком именно вопросе мы не сошлись с Валиссой?

— Он сказал, что приблизительно по всем, — иронично ответила королева.

— Это в целом, — я пожал плечами. — Но целое я терпел. Ограничил своё общение с Валиссой до поистине неприличного минимума, который, впрочем, устраивал нас обоих. Говорил себе, что так нужно — ради мира, ради хрупкого союза между нашими странами. Но… настал момент, который я вытерпеть не смог. Валисса отказалась быть матерью наследника престола.

Кажется, это был удар в яблочко уже с моей стороны — Тиона на какое-то время зависла. Потом она осторожно спросила:

— То есть… она отказалась делить с вами постель?

— Помилуйте, — поморщился я. — Это случилось далеко не на первом месяце нашего супружества, и я не стал с ней в одной постели ни разу. Даже в брачную ночь!

Это было сущей правдой, память Геневиса всё мне передала об этом.

— Нет, речь именно о наследнике. Единственной целью было рождение ребёнка, причём ребёнка законного. Я достаточно длительное время уговаривал Валиссу, взывал к её разуму и совести. Она же закатывала мне истерики и поносила меня вместе с моей страной.

— Она… бывает несдержанной, — признала Тиона.

— Бывает?! — я поглядел я неё. — Признаться, не помню, чтобы она когда-то была иной! Ну а вот — почитайте, ответ вашего мужа на моё письмо. И, наверное, один из главных поводов для этой войны. Поймите, я как мужчина могу смирить свою гордость и стерпеть женские капризы. Но я как правитель не могу спустить с рук, когда так отзываются о моём роде и моей стране!

Я вновь вынул письмо и вручил его пленнице. Какое-то время мы сидели молча, и я ждал, пока она его прочтёт. Наконец, та отложила лист.

— Что ж, сир Геневис, — после некоторой паузы вымолвила она. — Не могу сказать, что я простила вас за то, что вы совершили, но, по крайней мере, я вас поняла.

— Я и не просил вашего прощения, — мотнул я головой. — Я просил лишь вашего совета о том, что же мне делать с вами и вашими детьми.

— Наверное, держать где-то подальше от себя, — печально усмехнулась королева. — Знаете, мой старший сын постоянно говорит о том, как хотел бы убить вас.

— Не беспокойтесь. Замок хорошо охраняют, — вздохнул я. — Я пережил несколько покушений от весьма серьёзных заговорщиков, и гнева мальчишки не опасаюсь. Но, думаю, ни меня, ни вас не обрадует такое соседство на постоянной основе.

На самом деле, мысль о дальнем замке имела смысл. Где-нибудь вдалеке от войны… Которая, конечно, опять путала все планы.

Однако более ценных мыслей ни у меня, ни у неё не возникло, и я закончил и этот разговор.

Всю семью снова свели в одном помещении. На этот раз я не подслушивал их разговоры, предоставив им прощаться самим. Впрочем, за меня это делали люди Талины, и я точно знал — если в разговоре прозвучит что-то действительно важное, мне об этом сообщат.

Стоял вечер; после ужина я глядел в окно замка и видел столицу. Чёрт… мало мне было своего народа — теперь ещё и об этой семейке заботиться?!

— Казнь будет завтра, — сообщил я Тиллю, который находился в этой же комнате, читая какие-то бумаги. — Перед закатом. Киорану отрубят голову. Затем его тело захоронят с почестями, причём захоронят так, чтобы в случае чего можно было бы изъять его и перевезти в Вельговию.

— Думаешь, найдётся тот, кто повезёт его туда? — Тилль поднял на меня глаза.

— Если мы проиграем — это должны сделать его союзники или сами выжившие вельговцы, — пожал я плечами. — А если же мы выиграем — я сам займусь этим сразу, как только смогу.

— Всё-таки я не понимаю, зачем ты это делаешь, — покачал головой Тилль. — Или и правда пытаешься обелить своё имя для потомков? Пустая цель!

— Действительно, пустая, — согласился я. — Знаешь, короли не входят в историю как добрые или злые. Они входят в историю как великие — или нет. Самый кровавый тиран может быть великим, а самый добрый и милосердный король ничего после себя не оставить. Важно не то, что мы делаем; важно то, как это отражается на нашей стране.

Я ещё много помолчал, глядя на темнеющее небо за окном, и приказал:

— Позаботься, чтобы Киоран поскорее узнал о дате своей казни. Если ему нужно — приведи жреца, и вообще — всё, что ему потребуется, чтобы подготовиться.

Тилль кивнул и вышел, чтобы отдать слугам указания.

Весь следующий день до вечера я намеренно пытался не вспоминать о Киоране и его семействе. Это… ввергало меня в странные мысли. Я даже, занимаясь военными сводками и отчётами, специально отложил на следующий день все новости по Вельговии — всё равно там не осталось моих людей.

А вечером я поехал на площадь.

В Гротлинге стояла зима, но зима необычайно тёплая, сравнимая, наверное, с ранней осенью моего мира. Поэтому и вечера здесь были светлее, чем у нас.

Я выстоял всю казнь; практически пропустил мимо ушей всё, что зачитывал судья, в нужный момент еле успел среагировать, чтобы махнуть рукой, отдавая приказ. И вот голова Киорана упала в корзину.

Я слышал, как заулюлюкала толпа. Наверное, это было хорошо. Боевой дух, уверенность в себе. Санглатские войска пока были далеки от столицы, и я сомневался, что даже в самом неблагоприятном для нас случае они доберутся в Растон раньше середины весны. Однако если они сюда придут — нужен будет весь народный дух, чтобы дать им отпор.

И всё-таки лица людей в толпе казались мне лицами чудовищ. Не монстров, которых я творил из добровольцев, а настоящих чудовищ, из тех, что мы боимся в детстве, видя их под кроватью или в шкафу.

Самое страшное из таких чудовищ я видел в зеркале.

Да, я делал то, что требовалось сделать для победы в войне, для процветания моей страны. Но нельзя было сказать, что это радовало меня.

Предложенная вельговской королевой идея — отослать её со всеми детьми в какой-нибудь дальний замок — наверное, была не самой плохой. Но, как я уже сказал, военное время на всё накладывало свой отпечаток.

Отправить их куда-то подальше в настоящей ситуации значило хуже присматривать за ними. Ну, или тратить на них какие-то ресурсы — время и силы теневых духов, магическую бумагу, порталы — которые могли бы быть потрачены на что-то, более разумное и уместное.

Поэтому пока всё королевское семейство оставалось здесь, у меня под боком. Разве что я распорядился перевести их в дальнее крыло замка. Валисса тоже была там, и больше я с ними не пересекался.

Да и что я мог бы им сказать? Как раз на следующий день после казни Киорана мне доставили вести из Вельговии: ничего не зная о разгроме столицы и о том, что мои войска оттуда уже ушли, санглатское войско мчится к ней на всех парах. Спасать.

Это заставило меня задуматься. А не вернуться ли и не оставить им там какой-нибудь сюрприз? Например, воскресить всех убитых — их будет немало! Толпа не чувствующих боли безмозглых зомби может стать отличным сюрпризом. К тому же, довольно разумно было бы попытаться хоть как-то проредить эту часть санглатского войска — прежде, чем она соединится с остальными.