Первая невеста чернокнижника - Ефиминюк Марина Владимировна - Страница 20

— У меня после первой сотни лет простреливает поясницу, — с оскорбленным видом заявил он. — Физические нагрузки хороши только для молодежи.

— Верно, — фальшиво улыбнулась я, — и мясцо пожестче станет. Жилы жевать никаких старческих зубов не хватит. Так ведь?

Солнце плавно уплывало за горизонт, а Макстен не появился. Видимо, знатно его прихватило. Оставалась надежда, что к Черной звезде он все-таки решит появиться, чтобы лично убедиться, что я умотала в собственный мир.

Постепенно за окнами замка смеркалось, в углах ложились глубокие тени. Они наливались силой, густели, а потом заполнили каждый уголок. По просьбе прислужника Эверт с помощью заклинания зажег светильники, в помещениях сделалось светлее и чуточку уютнее. Окрестности окутывали глубокие сумерки, стоявшие на разделе темных деревенских ночей и тихих светлых вечеров, а я начала готовиться к ритуалу.

Конечно, по словам Оленя, с Мельхомом следовало мириться в полночь, но перспектива оказаться на кладбище в потемках вызывала панический ужас. Горшок с несколько подкисшим рагу и тишком стащенный череп Егорка отправились в корзину. В небольшом фонаре загорелась ровным пламенем свеча. Кое-как справляясь со светом, лопатой и корзиной, я поковыляла к калитке в замковой стене. На улице постепенно темнело. Тишина стояла, как в склепе, даже сверчки не стрекотали, хотя днем окрестности замка плавились от жары. До семейного кладбища Кернов было рукой подать, но пока тащилась по узкой тропке, успела три раза перечитать молитву.

Погост оказался маленьким, с подозрительно свеженькими могилками и покосившимися надгробными плитами (определенно от перекапывания).

— Не дрейфь, Алина! — произнесла я громко, готовая в любой момент швырнуть некромантский скарб и с визгом броситься наутек. — Мертвые — не живые. Ходить и кусаться не умеют.

Как назло, моментально вспомнился зомби, бессмысленно шагающий в ливень по рыночной площади Анселя.

— Но вы-то точно не встанете, правда, товарищи Керны?

Товарищи Керны, к счастью, не ответили, иначе у меня случился бы инфаркт миокарда. Отгоняя страшный образ, я пристроила фонарь на низкую каменную ограду, отделявшую кладбище от чистого поля, и примерилась лопатой к земле.

— Достопочтенные чернокнижники и ведьмы, вы не волнуйтесь. Я быстренько ямку в уголочке проковыряю. Мне рагу очень надо похоронить. Песни и пляски устрою позже. Не буду волновать, так сказать, ваш вечный сон…

Лопата неожиданно легко вошла в грунт, словно кто-то до меня вскапывал грядки. Откинув землицу, я бодренько вымолвила:

— Видишь, Алина, совсем не страшно! На кладбище так тихо, как… в склепе.

Согласна, странное сравнение.

В тишине ухнул филин. Я, конечно, слышала филинов только в фильмах, но надеялась, что это именно ночная птица, а не зомби созывал собратьев на пир, коль ужин пришел собственными ноженьками. Только соуса Хинча не хватало.

Я с опаской огляделась. Темнота начала сгущаться, следовало поторопиться с закапыванием жертвы. Стараясь отогнать суеверный страх, тихонечко запела:

Неожиданно подумалось, что покойники тоже лежат на солнышке… и под дождиком лежат, и под снегом и сугробами. Не песня, а плевок в лицо кладбищенским жителям.

Мигом представилось, как недавняя стая ворон кружится над маленьким погостом уважаемых чернокнижников, и слова застряли в глотке. Определенно, с пением, копанием и ритуалом было пора заканчивать, пока у меня не развилась паранойя и в каждой детской потешке не увиделся гимн некромантов.

Прислонив лопату к ограде, я взяла в руки Егорку и горшок с рагу.

— Взываю к тебе, Мельхом! — провозгласила громко, потом испуганно оглянулась к могилам, но погост оставался тихим. — Давай мириться. Обещаю, что не буду обзывать тебя лачугой, а ты вернешь в кухню кран и горячую воду в ванную комнату. Прими подношение!

Неловко пристроив череп рядом с фонарем, я вылила рагу в ямку.

— Да будет так!

Только я взялась за лопату, чтобы засыпать орошенное едой углубление, как из рыхлой земли, резко и неожиданно, высунулась костлявая рука. Не помня себя от ужаса, я истошно завопила и наверняка разбудила всех окрестных покойников. В ответ где-то залаяли собаки.

Могу официально заявить: в фильмах ужасов безбожно врут! Ожившие мертвецы выкапываются с такой проворностью, что дали бы фору любому скоростному кроту. Пока я визжала от паники, предок Керн, щеря на удивление хорошо сохранившиеся зубы с длинными верхними клыками, вылез из могилы наполовину.

В глазах потемнело. Страх множил силы. Я размахивала лопатой с такой проворностью, словно она не весила ни грамма. От удара со звоном слетел фонарь и потух. Егорка укатился за забор. Наконец лопата встретилась с мертвецом, практически выбравшимся из земли. Череп зомби отлетел за пределы кладбища, как теннисный мяч.

— Простите, дедушка Керн!

Лопата отправилась в обезглавленный скелет, а я, высоко задрав юбки, галопом выскочила за ворота кладбища. Под ноги случайно попался Егорка и отскочил на пару метров.

— Егорушка, друг мой! Ты уцелел! — не сбавляя хода, я догнала катившийся по земле артефакт и подхватила под мышку.

В компании отполированного артефакта, не разбирая дороги, я скакала к Мельхому. Задыхаясь, ворвалась на кухню. Грохнула тяжелая дверь, со стуком в пазы сдвинулся железный засов. Перед глазами плыло, бок кололо. От адреналина меня трясло крупной дрожью.

— Алина? — раздался вкрадчивый, хрипловатый голос.

С опаской, осторожно я оглянулась. Оказалось, что в кухне мирно горел очаг, а за столом спокойно ужинал хозяин замка, вернувшийся домой целеньким, здоровеньким и на своих ногах, а не на закорках демонов. Выглядел, к слову, свеженьким и опрятным. Волосы были аккуратно подстрижены, словно сутки Макс не кутил, а отдыхал в спа-салоне: делал грязевые маски, принимал солевые ванны и старался изгнать из головы идею свернуть шею женщине, поселившейся в Мельхоме. Надеюсь, удачно. Хотя прямо сейчас он казался чрезвычайно напряженным, будто мы убегали от зомби-скелета на пару.

Впрочем, Эверт тоже сидел с ошеломленной физиономией — даже ложку до рта не донес. А Хинч в милом кухонном фартуке поверх отглаженного костюма замер посреди кухни с плошкой соуса в руках. В нерешительности, словно просчитывал в уме, не пора ли припрятать приправу, прислужник переводил взгляд с меня на миску.

— У тебя такой вид, как будто ты от мертвеца убегала, — заметил Макстен.

— Ага… убегала, — медленно кивнула я. — Дядьку вот… спасла.

Я протянула череп. В напряженной тишине из ослабевшей руки ученика выпала ложка и со звоном упала в тарелку. Макстен изогнул брови и вкрадчиво заметил:

— Это не дядька Идрис.

— Не он? — Я перевернула головенку и посмотрела в целенькие, прекрасно сохранившиеся зубы. И вдруг челюсти щелкнули! С воплем я отбросила приблудный череп на пол и поддала ногой. Ожившая головенка отлетела к ногам Хинча и вцепилась в штанину, словно агрессивная болонка.

— Хозяин, — с индифферентным видом вымолвил прислужник, — вам следует поставить печать на пробужденного предка.

— Я заметил.

Словно в дурной черной комедии, Хинч подошел к хозяину, с превеликой осторожностью пристроил на столе миску с соусом, а потом попытался отодрать череп. Голова зомби-скелета решительно не желала выпускать штанину из идеальных зубов.

— Снять брюки? — любезно уточнил Хинч.

— Не стоит, — хмуро покосившись в мою сторону, отозвался Макс.

Странное дело: меня едва не превратил в зомби-монстра пробудившийся предок Керн, я имела полное право на злость, страх и обиду, но почему-то под укоряющим взглядом чернокнижника испытывала вину. Удивительный человек! Хуже моей бабушки. А она-то уж знает толк, как на пустом месте заставить всех домашних чувствовать себя преступниками.