Первая невеста чернокнижника - Ефиминюк Марина Владимировна - Страница 19

— Ты чего собралась делать? — уточнил Эверт.

— Могилу пойду себе рыть! — рыкнула я.

— А ведро зачем?

— Цветочки сразу посажу, чтобы красивее было.

В пыли нагретого солнцем двора, нахохлившись, дремала Жертва. С голого дуба, стоявшего у каменной стены мертвым исполином, на безмозглую курицу нехорошо поглядывала стая ворон. Только я собралась вонзить в землю под забором лопату, как из дома вышел Хинч.

— Госпожа Алина, идемте завтракать.

— Нет уж, — фыркнула я, пытаясь подковырнуть заросший на жаре жесткий от сорняков грунт. — С вами я за один стол не сяду.

— Я сыт, — спокойно объяснил он, — и стол в вашем полном распоряжении. Полагаю, я понимаю волнение в связи с соусами.

— Неужели? — изобразила я интерес и облокотилась на лопату.

— Глупо варить соусы к блюду, которого, возможно, никогда не будет.

— Признаете, что глупо? — усмехнулась я.

— Конечно! Они же испортятся. Лучше готовить по факту.

У меня вытянулось лицо.

— Хинч, вы… вы…

— Одержимый демоном? — услужливо подсказал он.

— На всю голову, — едва слышно добавила я и приставила лопату к забору. — Что-то я уже наработалась в огороде, пойдемте завтракать.

За столом Эверт макал в миску с соусом ломоть хлеба и причмокивал от удовольствия. Когда с видом королевы, подписавшей указ о помиловании слуги, я уселась за стол, ученик тут же подвинул ко мне миску и пробормотал:

— Закрой глаза и просто наслаждайся.

— Он собирался с этим соусом съесть меня, — брезгливо отодвинула я угощение и положила в тарелку сваренное вкрутую яйцо и картофелину в мундире — форменный завтрак холостяка.

— Ой, да брось, — легкомысленно отмахнулся Эверт. — Он столько раз их варил, что уже не вспомню. Как учитель задаст мне новое заклятье разобрать, так Хинч сразу встает к очагу. Потом седмицу пируем. С этим соусом даже его стряпня пищей богов покажется.

— У вас два с половиной предупреждения, — индифферентно заметил Хинч.

— Макс еще и половинки выдает? — поперхнулась я. — Дурдом, а не демонический замок.

— Кстати, когда ты собираешься с Мельхомом мириться? — полюбопытствовал Эверт. — Знаешь, очень хочется горячей воды и вернуть оранжерею, без нее пришлось потушить атанор.

— Чего?

— Алхимическую печь, которую ни в коем случае нельзя тушить.

— Ну… — Я с тоской посмотрела через открытую дверь на Жертву, по-прежнему сладко дремавшую в пыли.

— Твоя курица уже, смотрю, забегалась.

— Не тронь Жертву! — предупредила я.

Только монстр способен закопать смелую птицу, выжившую в гонке с демонической кошкой! Я собиралась выловить из вчерашнего рагу, недоваренного и припрятанного в холодильном ларе, куски курицы и просто закопать. Мама всегда говорит, что главное — не подарок, а внимание. Какая Мельхому разница — целенькая жертва или по кускам, свежая или подпорченная? Вряд ли демон способен мучиться несварением. Возьму Егорку, станцую ритуальный танец под заводные песни. Пусть попробует не проникнуться симпатией и не вернуть в кухню кран, а в ванную комнату — горячую воду! Тогда перед отлетом домой напишу на стене матерное слово.

— Сегодня самое лучшее время, — подначивал меня Эверт. — Когда учитель из замка уходит, то несколько дней не появляется.

— Вы собираетесь проводить ритуал? — прислушался к нашему разговору Хинч.

— Не то чтобы совсем ритуал… — промычала я.

— Ага, — кивнул прислужник и неожиданно убрал со стола ополовиненную чашку с соусом. С удивлением ученик проследил, как он заботливо перелил остатки обратно в котелок.

— Хинч, что вы делаете? — не удержалась я.

— Боюсь, потом не хватит…

— В смысле, не хватит?

— Но вы же хотите проводить ритуал, — изогнул он брови. — Совершенно точно мне надо быть готовым.

Впервые в жизни я не нашлась чем ответить. Оставалось только швырнуть в одержимого ложку, но, боюсь, даже точный удар в лоб не перепрограммирует демона-людоеда, сидящего в прислужнике, на человеколюбивую программу. В смысле, никоим образом не связанную с гастрономической любовью.

К вечеру случилась неожиданность — в замок постучались, и у Эверта началась паника. Я решила, что пьяного Керна наконец принесли на закорках бесы, а ученик бормотал нечто вроде: «Лишь бы не раненый». Он так нервничал, что только с шестой попытки сумел правильно открыть смотровое окошко на магической двери. Как оказалось, гости пожаловали из Анселя, где меня хотели посадить на костер.

— Что надо? — хмуро вопросил Эверт.

— Господин ученик! — донеслось с улицы. — Мы принесли дары для госпожи ведьмы. Просим ее не гневаться. Нас вчера бес попутал!

— Да какой еще бес… — зашикал кто-то.

— Колдун белый, — исправился парламентер. — Белый колдун попутал, прострел ему в ребро! Пусть госпожа ведьма благословит нас на здоровье.

Эверт многозначительно повернулся ко мне. Я стояла ни жива ни мертва. Было страшно представить, чтобы пустить нежданных дарителей в Мельхом.

Мысль, крутившаяся в голове, безусловно, являлась полной ахинеей, но, как показывала практика, обычно самые странные идеи становились реальностью. Вдруг горожане решат объединить усилия с Хинчем? В смысле, одни на костре жарят, а другой с радостью ест.

Я окончательно испугалась и замахала руками:

— Передай, что всех к чертовой матери благословляю на здоровье, размножение и хороший урожай!

— Я тебе секретарь? Скажи лично, — возмутился ученик и попытался дернуть кольцо на двери, заменявшее ручку.

— Сбрендил?! — горячо зашептала я. — Вдруг они просто пытаются меня выманить, а потом скрутят и на костер потащат? Всю жизнь не доверяю неожиданной щедрости. Пусть сначала отойдут на безопасное расстояние, а лучше вообще уйдут!

Словно не слыша истеричного бормотания, он открыл дверь. К счастью, не в Ансель, а на огромную праздничную площадь, заполненную развеселой толпой. Олень, одним словом. Снаружи на нас изумленно вытаращился пьянчуга. Видимо, он не ожидал, что дом жилой и только-только прилег на пороге.

— Проклятье! — рявкнул Эверт, захлопнув дверь у него перед носом.

Пока он пытался отворить портал в нужную долину, фермеры действительно ушли, оставив на солнце корзинки, полные снеди. Прежде чем мы принялись затаскивать щедрые подношения в Мельхом, ученик огляделся, даже почитал какое-то заклинание, вероятно, проверяя ловушки. Убедившись, что улица пуста, только в жарком воздухе над едой кружат мухи, а в густых зарослях плюща, облепившего стены домика, гудят шмели, он дал добро:

— Переносим, пока не попортилось.

— Господи, неужели у тебя нет какого-нибудь заклятья для левитации предметов? — надрываясь, проскрипела я, втаскивая ношу в замок.

— Есть, — прокряхтел Эверт (вообще, жует за троих, а худой и слабый), — но бывают неожиданности.

— Например?

— В стены бьются, — коротко пояснил он.

— И кто тебя надоумил пойти в колдуны? — покачала я головой. — Другого ремесла не нашел?

— Матушка надоумила, — буркнул Эверт. — Сказала, что колдунам хорошо платят. Всю жизнь буду кататься как сыр в масле.

— А ты всегда маму слушаешь? — хмыкнула я, выходя на улицу за следующей корзиной.

— Ты просто мою маму не знаешь… Проще послушаться, чем объяснить, почему не хочется.

Когда мы волоком втащили огромные корзины в кухню, Хинч с непроницаемым видом заметил:

— Госпожа Алина, думаю, вам стоит освоить полеты на метле. Глядишь, нам не придется тратить деньги на продукты.

Он как раз успел перелить треклятый соус в глиняный горшок, обмотать горловину тряпицей и поставить на самое видное место, словно намекая, что над нами с Оленем висит дамоклов меч.

— Хинч, если вы не заметили, — пропыхтела я, обтирая рукавом взмокший лоб, — я вас активно игнорирую, поэтому не надо со мной разговаривать. Это пугает.

— Почему? — непонимающе посмотрел прислужник на ученика, словно спрашивал именно у Эверта.

— Вы всегда разговариваете с картошкой, которую собираетесь сварить? — фыркнула я. — Могли бы и помочь, пока мы тут не надорвались.