Рожденная избранной (СИ) - Эйзен Ольга - Страница 46

— Как ощущения, Андреа? — спросил он, когда я все же повернулась в его сторону.

— Ощущения? — переспросила я, задыхаясь от эмоций и изо всех сил стараясь не завизжать. — Это… Это невероятно! Это вообще реально? Я не могу поверить, что не сплю. Да если бы я знала, что способна на *такое*…

Кевин засмеялся, и его смех приятными переливающимися звуками отозвался в моем сердце. Оно затрепетало с новой силой, и я чувствовала, что вот-вот разорвусь на части, не выдержав такого потока чувств. Я стала вертеться, ходить взад-вперед, но энергии было так много, что растратить ее таким образом было просто невозможно.

— А ты оказалась способной ученицей, — заметил, ухмыляясь, Кевин.

— А ты сомневался? — засмеялась я, но тут же отчего-то покраснела и отвела взгляд с его сияющего лица, отвернувшись и взглянув на небо. Казалось, даже оно в эту секунду было радо: тучи рассеивались, из-за них показался ослепительно-белый круг солнца, и я прищурилась, едва остановив свой взгляд на раскинувшемся над нами нежно-голубом полотне небес.

— Нужно закрепить, — неожиданно громко сказала я, резко обернувшись к Кевину. — Я должна повторить это.

— Конечно, — улыбнулся он, слегка склонив голову на бок и тоже прищурившись, когда игривые лучи солнца плавно, медленными движениями легли на его лицо.

Я повернулась к нему спиной, сделала глубокий вдох и, закрыв глаза, постаралась сосредоточиться на том ощущении, которое наполнило мое тело в первый раз, когда я сумела развить такую скорость, и которое слабыми отголосками все еще давало о себе знать. Выдохнув, я вдруг раскрыла глаза и сорвалась с места, мгновенно прогнав все мысли. Опять вокруг все стремительно замелькало, а горизонт с каждым мгновением становился все ближе и ближе, постепенно сменяясь с одной полосы на другую. Когда же этой полосой стала асфальтированная дорога, за которой виделась бурная городская жизнь, я затормозила и, наверное, слишком резко, потому что едва не встретилась лицом с холодным твердым асфальтом, однако сумела удержаться на ногах.

Мне показалось, что на этот раз пробежка длилась немного короче, чем предыдущая, несмотря на то что я остановилась на пять-семь метров дальше. Фигурка Кевина отсюда выглядела совсем малюсенькой, и я, даже обладая невероятно острым для человека зрением, в первые секунды с трудом могла сказать, где конкретно он сейчас стоит. Да и мне не понадобилось долго высматривать его там, вдалеке: я тут же помчалась обратно, желая теперь только бежать, всю мою жизнь бежать по всему свету, никогда не останавливаясь.

Увлекшись необыкновенным ощущением свободы, какое бывает только от езды на самой что ни на есть максимальной скорости, когда ветер бьет тебе в лицо, волосы развеваются, а ты все движешься и движешься вперед без остановки, я вновь не рассчитала момент, в который нужно остановиться, и начала тормозить только тогда, когда осознала, что лицо Кевина находится всего в метре. Резко остановившись, боясь врезаться и сбить его с ног, я все же не смогла устоять сама и полетела прямиком на него. Он, поймав меня в объятия, попятился назад. Меня словно ударило током, когда я обнаружила свою голову у него на груди, но мы вдвоем лишь залились смехом, не чувствуя ни малейшей неловкости от всей этой ситуации.

Правда, длилось это недолго. Насмеявшись вдоволь, я вдруг стала осознавать, что мы с Кевином стоим здесь, посреди пустынного поля, и держим друг друга в объятиях вот уже с минуту. В одно мгновение мое лицо залилось краской, и я тут же вырвалась из державшихся за мои плечи рук Кевина, отбежав на метр вперед и развернувшись спиной к нему. Мне не хотелось, чтобы он видел моего смущения, и я, запрокинув голову к небу, делала один за другим глубокий вдох, а затем медленно выдыхала, пытаясь согнать румянец с лица.

Так прошло два дня. После школы мы неизменно шли домой к Кевину, чтобы изучать дневники его подруги-вампирши, а потом, когда Хилари, рассыпаясь в извинениях за то, что не может остаться подольше, уходила, мы вдвоем либо возвращались к уже полюбившемуся мне заброшенному полю, либо оставались тут, у Кевина, и продолжали работать над моими способностями. Впрочем, я никогда не ждала этих часов, чтобы отточить свое мастерство и восхититься тем, что умею. Каждое утро, выходя на пробежку, я начинала с привычного неспешного темпа, а затем из любопытства разгонялась, пока не достигала той скорости, которая открылась мне недавно.

Но не только бег занимал меня теперь. Я узнала, что могу быть немыслимо сильной в физическом плане, с легкостью поднимать тяжести, на которых другие и смотреть бояться, и это вызывало во мне восторг. Не проходило и часа без того, чтобы я не использовала одну из своих многочисленных способностей. В школьных коридорах я тренировала и без того острый слух, прислушиваясь к разговорам, происходящим в нескольких метрах от меня. Гуляя по улицам города или просто лежа в своей комнате, я наслаждалась удивительными возможностями своего зрения, разглядывая далекие от меня предметы в их мельчайших деталях. Я много бегала и постоянно стремилась брать в руки что-то тяжелое, не в силах привыкнуть к волшебным, неизведанным ранее ощущениям силы и свободы, благодаря которым я была готова в любой момент свернуть горы, совершить что-то героическое, поистине трудное и требующее таких нечеловеческих усилий, которые со смешной легкостью могла приложить я.

Наши отношения с Кевином становились все теплее с каждой минутой, которую мы проводили вместе. Я чувствовала, что теперь абсолютно точно могу доверять ему, что он мой друг, близкий человек, желающий мне только добра. Что-то влекло меня к нему, но одновременно отталкивало. Мне было приятно находиться с ним наедине, беззаботно говорить о чем-то, случайно касаться его руки и видеть свое отражение в его бесконечно прекрасных серебряных глазах, но в то же время что-то внутри меня переворачивалось, носилось в панике, сгорало от волнения, едва Кевин оказывался рядом. Я краснела, когда наши глаза встречались, вздрагивала, когда соприкасались наши руки, порой боялась что-либо говорить или лишний раз улыбнуться, чтобы не выглядеть глупо, хотя, как мне казалось, именно то, что я пытаюсь сдерживать себя, и было самой большой глупостью.

В любом случае, мы с Кевином теперь проводили очень много времени вместе, особенно во внешкольное время, хотя и в школе нас часто видят вместе. Наша маленькая компания, включавшая ранее лишь меня и Хилари, теперь пополнилась, и все реже у меня появлялась возможность поболтать с моей лучшей подругой наедине.

В четверг мы с Кевином столкнулись у входа в школу и, поприветствовав друг друга (он со всем своим дружелюбием, а я с некой неловкостью и встревоженностью, как я обычно приветствовала Кевина), направились в класс.

— Как прошел вечер? — спросил он, стараясь завести дружескую беседу.

Я пожала плечами.

— Скучно и однообразно, — ответила я равнодушно. — Посмотрела один сериал, буквально пару серий, объелась шоколадом и уснула.

Кевин усмехнулся и спустя пару секунд развернул лицо ко мне.

— А я вот даже не помню, когда в последний раз смотрел сериалы, — произнес он.

— Что, серьезно? — удивилась я, высоко подняв брови. — Надо же, не думала, что существуют люди, которые в двадцать первом веке не смотрят сериалов.

— Это так плохо? — улыбнулся Кевин, обнажив белоснежные зубы.

— Нет, нет, — тут же закачала я головой, тоже отчего-то улыбнувшись. — Просто это немного… странно что ли. В том смысле, что ты выглядишь современным шестнадцатилетним подростком, но при этом не помешан на сериалах.

— Ну, значит, я буду из тех подростков, у кого вся жизнь настолько насыщена событиями, что она сама — один сплошной сериал, — пожал плечами Кевин.

— А я думала и таких не бывает, — засмеялась я.

— Правда?

— Ну, большинство проводит свою юность со смартфоном в руке, наушниках в ушах и бесконечными сериалами в ноутбуке. Мы тратим время, общаясь в соцсетях и вставая с кровати лишь в экстренных случаях. Вся наша жизнь вертится вокруг чудесной маленькой прямоугольной коробочки. Встретить школьника или школьница, чьи будни могли бы напоминать какой-нибудь крутой сериал — это как увидеть единорога: маловероятно, но захватывающе думать, что такое возможно.