Под небом Палестины (СИ) - Майорова Василиса "Францишка" - Страница 42

Уста Рона осветила тонкая, надменная усмешка. А Жеан и не заметил, как, ускорив шаг, прошмыгнул мимо и очутился возле шатра Луизы.

К счастью, верного вассала Рона, Эмихо, внутри не оказалось, хотя тот не только проводил с ней вечера и ночи, но и частенько заглядывал днём.

— Луиза! — позвал Жеан.

— Что, мальчик? — откликнулась женщина и, не дожидаясь ответа, добавила: — Раненые? Тащи-ка его сюда.

— Это ассасин. Мы с Яном сцепились с ним на рассвете, но нам не удалось убить его с одного удара. И теперь… ведь он неопасен, правда? Раз милостивый Господь оставил эту мятежную душу в живых, то вовсе не ради того, чтобы мы, простые смертные, стали творцами её дальнейшей судьбы.

— Ты прав, Жеан, — одобрительно закивала Луиза, укладывая на подстилку ассасина, чья исхудавшая грудка еле заметно вздымалась и опадала, хотя сам он давно пребывал без сознания. — Применение насилия в таком случае было бы недопустимо. Я целительница, а не воин. Для меня совершенно безразлично, с кем иметь дело, с другом или с врагом. Мой долг заключается в единственном — в том, чтобы помочь, а потому я с превеликой охотой возьмусь за его исцеление. И я рада, рада, что ты осознаёшь всё это. Наши мужчины жестоки. Ты прекрасно помнишь, как безжалостно они перебили всех пленных сарацин после того кровавого ужаса при Дорилее. Даже тех, кто молил о пощаде, но не мог предложить хорошего выкупа… — Луиза болезненно поморщилась.

— Бог им судья, — тихо сказал Жеан.

— Ты очень необычный христианский воин, Жеан. Я когда-нибудь говорила тебе это?

Жеан не ответил, лишь растроганно улыбнулся и, простившись с нею, вышел из шатра.

***

К наступлению полудня, когда Жеан снова заглянул в шатёр, ассасин пришёл в сознание. Вуаль слетела с лица, и юноша смог тщательно разглядеть его. Смуглое, осунувшееся, совершенно не поросшее щетиной, чертами оно более напоминало детское, нежели зрелого, умудрённого опытом мужчины-воина. «Да ведь мальчишке, кажется, лет пятнадцать… ну, в лучшем случае шестнадцать, ничуть не больше. Как, будучи настолько юным, он может сражаться так безупречно? Неужто их тренируют с самого младенчества?» От мысли об этом Жеан весь похолодел. Высшие власти Ордена Ассасинов без зазрения совести стирали с лица земли не только врагов, но и губили невинные детские души собственных подданных! Ведь совершенно очевидно, что далеко не многим удавалось совладать с тяготами ассасинской жизни, учитывая также и то, что бойцов держали впроголодь. Это было отчётливо видно по обнажённому костлявому боку раненого, с бережно наложенной на него перевязкой.

— Друг мой, — как можно мягче, обратился к ассасину Жеан. — Не бойся.

Молодой крестоносец осторожно положил руку на его плечо, тот встрепенулся и резко отстранился. Смертельный ужас промелькнул в отуманенных чёрных глазах.

— Не бойся же, — умоляюще прошептал Жеан, догадываясь, однако, что ассасин не понимает, и поднёс к его запёкшимся губам фляжку с водой. Тот бесцеремонно отпихнул её, что-то пробурчав на своём языке. Вода — её и без того недоставало — пролилась на подол нарамника Жеана.

«Он думает, будто я хочу его отравить!» — догадался Жеан и сделал небольшой глоток. Ассасин одобрительно кивнул, давая понять, что тоже желает отпить.

Затем повисла неловкая минута молчания.

— Жеан, — прервал её юноша и протянул руку. — Так меня зовут. Будем знакомы?

К счастью, раненый понял его и смущённо, натянуто улыбнулся.

— Фарфур. — Голос ассасина звучал высоко и сбивчиво.

— Теперь я пойду, — сказал Жеан, как только тонкие пальцы ассасина коснулись его руки. — Скоро возвратится Луиза, да и я ближе к вечеру, непременно, навещу. Можешь отдыхать, пока тебе не угрожает опасность.

Он произвёл несколько незамысловатых жестов, чтобы донести до Фарфура сущность сказанного, и мысленно оспорил свои заключительные слова. В любой момент тело несчастного парнишки могло очутиться на окраине лагеря, обезображенное и расчленённое, о чём наверняка догадывался сам Фарфур, воспитанный в среде лицедейства и недоверия.

Комментарий к 4 часть “Анатолия”, глава XIV “Фарфур”

Кто-то жаждал Рона…

========== 4 часть “Анатолия”, глава XV “Баграт Камсаракан. Лже-магометане” ==========

Баграт носил посеребрённую кольчугу, длинный чёрный халат с жёлтой геометрической вышивкой, голову его венчал куполообразный шлем, украшенный рубинами. Позади волочилась красная мантия, отороченная пятнистым мехом, а на шее блестело прекрасное ожерелье из золотого бисера. Армянский военачальник был приземист и смугл. В мелких чертах лица: этих тонких устах, узких, подвижных глазах, изящных бровях, срастающихся на переносице, — таилось что-то отталкивающее, но что — Жеан не знал и решительно не желал присматриваться.

Баграт торжественно выступил вперёд, пожимая руку Боэмунду, и что-то громко провозгласил на своём языке.

— Ваш почтенный подданный оповестил нас о намерении Его Сиятельства Боэмунда Тарентского объединить под своим покровительством два христианских воинства, — важно произнёс сопровождавший его переводчик и, подождав, пока тот выскажется, добавил: — Настали тяжёлые времена, а потому раздоры между нами определённо не приведут ни к чему благому. Его Светлость князь Баграт Камсаракан даёт согласие на заключение взаимовыгодного договора!

Ряды крестоносцев, ромеев и армян загудели одобрительными возгласами. Жеан обвёл глазами обширное поле, где стояли войска в готовности разбить лагерь неподалёку от очередной неприятельской крепости. Ему моментально бросилось в глаза то, с каким бешеным ликованием приветствует новых союзников Рон, в прочие дни с большим недоверием относившийся к подобного рода объединениям.

«Видимо, он настолько хорошо знает этих людей. Как странно… ведь англосаксы имеют с армянами ровно столько общего, сколько лев с лисицей». И тут же Жеан с негодованием отметил, что золотая лисица может ужиться с любым — даже с красным львом, лишь бы было выгодно.

Не приведи Господи, если Рон снова что-то задумал!

Жеан перевёл взгляд на Фарфура, что, благодаря умелым рукам Луизы, совсем оправился от глубокой раны. Ассасин недоумённо озирался по сторонам, что-то озабоченно бормоча по-арабски.

— Ты рад? — спросил Жеан, приблизившись.

Фарфур рассеянно передёрнул худыми плечиками.

— Ты бы согласился сражаться за нас?

Но парнишка, не привыкший говорить слишком много и долго, уже скрылся в его шатре.

Правильно ли Жеан поступил? Быть может, крестоносцы правы, и Фарфура нельзя перевоспитать? Но ведь даже будучи варваром, он чувствует их всеобщее снисхождение! Ассасины ни за что не оставили бы мальчика в живых, явись тот иноверцем. Впрочем, вероятно, Фарфур, не знающий добродетели, воспринимал это как попросту странность или своеобразный заговор. Даже после покушения Эмихо, из-за которого Фарфуру пришлось перебраться в шатёр Жеана, он не пытался ни убить, ни сбежать. Созревал? Переосмысливал? Или втайне ткал паутину?

«Надеюсь, он не бросится к границам лагеря в моё отсутствие. Иначе стража прикончит его».

— Завтра битва, — заявила подошедшая Кьяра, воинственно обнажая меч и производя несколько молниеносных выпадов.

— Ты уверена, что хочешь пойти? — робко осведомился Жеан.

— Жеан! Неужто ты до сих пор умудряешься сомневаться во мне? Ах… дождусь ли я момента, когда хоть кто-то уверует в мои силы?

— Нет-нет, Кьяра, ты великолепно сражаешься. Просто… я ни за что не переживу, если потеряю тебя.

— Это отчего же? — Её карие глаза настороженно блеснули.

В ответ Жеан лишь тягостно вздохнул, и горькая обида болезненно обожгла восприимчивое сердце. «Кьяра говорит так, будто абсолютно ничего не понимает!» — подумал он, осознавая, что именно его гнетёт. Жеан жаждал взаимности, хотел, чтобы воительница переживала за него, с особым трепетным волнением провожая в каждую схватку, однако теперь понял, что вряд ли даже в том случае, если ему придётся сложить голову в грядущей битве, она прольёт много слёз. С другой стороны, это было к лучшему. Кьяра, безусловно, не заслуживала таких страшных терзаний, и, тая в глубине души обиду за то, в чём она неповинна, Жеан начинал презирать себя самого.