Под небом Палестины (СИ) - Майорова Василиса "Францишка" - Страница 20

— Ты думаешь, большинство крестоносцев считает иначе и сподвигнет византийцев на столкновение?

— Либо это сделают они сами, — избегая прямого ответа на её вопрос, протянул молодой крестоносец.

— Ты скоро собираешься спать? — внезапно осведомилась Кьяра.

— Ох, не знаю. Ни есть, ни спать не хочу. И в покойные ночи меня тревожили кошмары, а уж что толковать о сегодняшней? Впрочем, ужаснее того кошмара, что я пережил нынче вечером наяву, мне ничего не привидится во сне. — Слеза скатилась по щеке Жеана, и он резко отвернулся от Кьяры.

«Опять!»

— Зря, очень зря, Жеан, — покачала головой Кьяра. — Право, не дело это. Немедленно отправляйся в постель, а перед этим пожуй чего-нибудь, не то завтра и полпути в седле не продержишься!

— А ты?

— А что я? Я как раз собиралась.

— Дева воли, — шутливо поддакнул Жеан, вставая в полный рост на скале и готовясь к спуску. Ему было не до смеха, но он изо всех сил старался не показывать своей слабости.

— Не смей глумиться, аспид! — грозно напустилась Кьяра. — Ах, дождусь ли я, когда хоть кто-нибудь начнёт воспринимать меня всерьёз?! Спокойной ночи, Жеан.

— И тебе также, дева воли.

Кьяра надменно фыркнула и проследовала к краю скалы. Лунный луч озарил её изящный силуэт: воительница была без кольчуги, но в одних лишь светло-голубых шоссах и длинной белой рубахе — должно быть, свежевыстиранной. Её волосы, обыкновенно подобранные под бармицу или платок, были распущенны, плавно развеваясь на горячем ветру. Вся она производила впечатление сказочной феи. Жеан понял, что отсутствие боевого облачения ей идёт, подчёркивая фигуру, придавая будто бы воздушности и вместе с тем естественности.

Так и удосужившись ничего ответить, Кьяра стала осторожно спускаться. Жеан последовал за ней.

Общение с Кьярой действительно помогло ему взыграть духом. Было в её непокорном нраве нечто по-особому притягательное и забавное, порой заставляющее Жеана не столько возмущаться, сколько питать некое умиление. В действительности это была на редкость чистая душа и просветлённый ум: многочисленные капризы Кьяры совершенно не несли в себе ничего злого и желчного.

«Она не пустышка, — подумал Жеан, провожая её из виду. — И я точно знаю, что всегда смогу на неё положиться».

Юноша больше не испытывал глупой ревности.

***

Пряные ароматы луговых трав, кустарников и цветов длинным шлейфом развеивались по округе, дурманя Жеана. Неспешно продвигаясь по утопающему в белёсых клубах тумана полю, юноша не размышлял ни о чём и не спрашивал у высших сил, каким образом и зачем он очутился в этом зачарованном месте, но жаждал единственного — остаться здесь подольше, ибо момент единения с природой, как ничто иное, мог утихомирить его беспокойное существо. Повсюду колыхался терновник, серебрилась полынь, зеленели кусты тиса, усыпанные мелкими красными ягодками, и маки… очень много маков, били сквозь дымку в глаза Жеана алыми искрами. Жеан чувствовал, точно не идёт, но плывёт, не слыша шелеста травы и не приминая ни единой былинки. Ветра не было — природа словно замерла в ожидании чего-то прекрасного… или ужасного?

Вдалеке, на пологом холмике, поросшем разлапистыми ореховыми древами, показались чьи-то незамысловатые четвероногие силуэты. Жеан зашагал скорее, желая рассмотреть неведомых существ, прежде чем те скроются в туманной гуще.

Несколько минут спустя Жеан понял, что эти существа — овцы, чей кучерявый шерстяной покров почти сливался с густым туманом. Их также сопровождал человек, облачённый в серые лохмотья, неопределённого возраста, с выпученными пустыми бельмами вместо глаз.

— Эй! — окликнул его Жеан.

Тот не шелохнулся.

— Господин! — снова позвал молодой крестоносец.

Но загадочный человек либо не слышал, либо не обращал внимания на его зов.

Внезапно до ушей Жеана донеслось угрожающее рычание, и лишь по прошествии нескольких секунд, когда белоснежные шкуры овец начали покрываться густыми багряными потёками, он уловил его источник. Юношу моментально бросило в дрожь, однако вместе с тем он не мог проронить ни звука. Крупные ошмётки плоти с намертво приросшими к ним клочьями кучерявой шерсти, один за другим, сползали с тел несчастных животных, сплошь заливая кровью зелёный холм, пастырь же их, ввиду слепоты и, по-видимому, глухоты, даже не подозревал о присутствии чего-то неестественного.

Липкая кровавая жижа тонкими струями стекала к ногам Жеана по покатому склону холма. Мерзостный смрад мертвечины нещадно бил в ноздри, и с каждым мгновением фигуры овец, от которых с минуты на минуту должны были остаться одни голые кости, начинали приобретать всё больше волчьих черт.

— НЕТ! — истошно заорал Жеан, когда отара из десятка серых хищников низвергла наземь своего бывшего пастыря, и новый кровавый поток, густой и обильный, обрушился на него с вершины холма.

Вскоре крови стало настолько много, что он и не заметил, как начал утопать в ней, захлёбываясь, задыхаясь и терпя то и дело мучительные приступы тошноты. Голубовато-лиловое небо окрасилось в серый, ветви ореховых деревьев устремились к Жеану, подобно огромным когтистым лапам. Воющим эхом устремилось ввысь мутящие разум слова:

— Et facti sumus ut immundus omnes nos, et quasi pannus menstruatæ universæ justitiæ nostræ… — Остальные потонули в бурлении и хрусте.

— Как тяжко дышать!.. — прохрипел Жеан из последних сил, когда рудная река окончательно приняла его в свои тёмные объятия.

Всё стихло.

«Жеан! Жеан!» — спустя какое-то время, раздался над его ухом гулкий голос со стороны.

— Оставьте! Дайте мне умереть спокойно!

«Да открой же глаза!»

Жеан последовал совету голоса и, с трудом продрав глаза, завидел пред собой трёх молодых мужчин, в одном из которых узнал Пио.

— Ты кричал во сне, — заявил он.

— Да?.. — смущённо потупился Жеан, всё ещё не в силах вздохнуть с облегчением. — Просто… очередной кошмар. Пойду, наверно… подышу свежим воздухом.

И с этими словами он молча поднялся с постели и направился к выходу из шатра. Товарищи проводили его встревоженными взглядами.

Раздирающий ужас охватывал Жеана. Поджилки его тряслись, а в ушах до сих пор звучали лишь замогильный волчий вой, треск дьявольских ветвей да плеск звереющих кровавых волн. В большинстве случаев все скверные сновидения выветривались из памяти юноши, стоило ему только распахнуть глаза и возвратиться в тленную действительность, это же упорно продолжало душить его своими картинами, звуками и запахами. «Сон про орла оказался вещим. А что же этот?» — задался новым риторическим вопросом Жеан. Сильнейшая судорога свела похолодевшее тело.

========== 3 часть “Византия”, глава IV “Фессалоники” ==========

Жеан сидел на окраине лагеря и с жадностью уничтожал ломоть хлеба, размоченный мускатным вином. Настроение его было приподнято, ведь сегодняшней ночью ему в кои-то веки удалось как следует выспаться. С тех пор, как бренное тело Маттео залегло в сухие византийские почвы, минуло около двух недель, и за это время Жеану привиделось немало кошмаров, однако все они по обыкновению не задержались в памяти. Едва-едва он сумел отойти от ужаса, что довелось пережить ему в день гибели еврейского выкреста во сне и наяву.

— Привет, — поздоровался Ян, присаживаясь рядом с Жеаном. — Поделишься?

— Пожалуйста, возьми, — покладисто промолвил молодой крестоносец и протянул незваному гостю кусок козлятины.

— Я не просто так пришёл… чтоб пожрать.

«Ну разумеется!» — насмешливо подметил про себя Жеан, но вслух говорить ничего не стал.

— Я вот о чём с тобой поговорить хочу… — Ян снова умолк.

— Не тяни же.

— Как тебе моя сестра?

— То есть?

— Ну, нравится она тебе? — уточнил Ян.

— Нет, — буркнул Жеан. Последнее время подобные вопросы зачастили, что начинало его тяготить.

— То есть совсем-совсем? Я имею в виду, не как крестоносец, а как женщина… Ну?