Элла покинула здание! - Гринь Анна Геннадьевна - Страница 50

Я задумчиво пожала плечами.

— Каранский заверял нас, что Димитрий Раскель часто приходил к нему, даже в дождь, чтобы рассказать о своих теориях, — постукивая карандашом, сказал старший следователь. — Но он же сказал, что Раскеля нельзя было назвать гением и великим изобретателем. Тем не менее мой предшественник, занимавшийся этим делом, рассматривал его как убийство с целью наживы.

— Помните, я упоминала бюро регистрации изобретений? — спросила я шефа.

— Ну?

— Я ведь воспользовалась возможностью и проверила Раскеля, — пояснила я. — За ним не числится ни одного изобретения. Думаете, ему наконец улыбнулась удача… и его убили?

— Возможно, — неопределенно ответил Белянский. — Если так, то кто становится первым подозреваемым?

Я чуть помедлила, а после сказала:

— Профессор.

— Да, профессор Каранский, — согласился старший следователь. — В этой истории он самый заметный персонаж, а потому и самый подозрительный. Именно он больше других общался с Раскелем, именно профессор проявлял к Димитрию симпатию и отеческое участие, именно Тадеуш Каранский, можно сказать, обнаружил тело. И именно он утверждал, что Раскель был увлеченным, но не слишком талантливым. А ведь записи пропали.

Я с сомнением глянула на фотографию.

— Доказательства чьей бы то ни было причастности нет, — с прищуром глядя на доски, пробормотал Белянский. — Каранский мог попасть в дом Раскеля и убить его. Он опытный маг. Знал, как обезопасить себя от посмертного допроса убитого.

— Мог, — согласилась я.

— Дело осталось нераскрытым, — продолжал рейян. — И вот, спустя тридцать лет, кто-то начинает убивать магов тем же способом. Почему? Если понять, что стало причиной, можно разыскать того или тех, кто это сделал.

Я согласно кивнула и проследила за тем, как шеф пришлепнул на доску под фотографией гнома чистый лист.

— Дарин Угг был первым. Жил своей жизнью, преподавал основы артефактики, пока…

— Пока у него не появился новый ученик, — перебила я, припомнив детали дела. — Гном провел два занятия, после чего отказался преподавать дальше.

— И сразу после этого второго занятия куда-то спешно ходил, — с кивком добавил начальник. — Свидетели не обратили внимания на ученика, потому как тот был не первым у рейяна Угга.

— Но ученик явно имеет какое-то отношение к делу, — прошептала я.

Шеф кивнул и, глянув на карандаш, взглядом отправил его в полет. Через пару мгновений на чистом листе было начертано слово «ученик».

— Кто был его учеником? — спросила я Белянского.

— Видимо, тот, кто стал задавать гному неудобные вопросы, — высказал свое предположение старший следователь. — В этом деле есть лишь один человек, который может оказаться этим учеником. Сын Раскеля.

Я призадумалась и, ища опору, присела на угол стола начальника.

— Он довольно долго ждал, прежде чем решил поговорить с бывшими знакомыми отца, — высказала я свои сомнения. — Думаете, это он приходил к Уггу?

— Василь Раскель мог не знать о том, как умер его отец. Его мать продала жилье в столице, переехала жить в другое место. Вполне вероятно, что она хотела оградить своего сына от неприятной истории.

— Но он узнал, — хмуро сказала я.

— Узнал, — согласился старший следователь. — Вероятно, от Жеветовского, жившего поблизости. Но тот не был в числе учеников, кто тесно общался с отцом Василя. Или же от Болотонского, после поступления в магунивер. И тогда…

— И тогда Раскель решил выяснить все сам, — пробормотала я. — Он должен был расспросить о случившемся Болотонского, разве нет?

— Вполне вероятно, — с кивком ответил шеф, уверенно добавляя упоминание младшего Раскеля на листочек. — Но это нам еще предстоит узнать. В любом случае Василь Раскель направился в столицу и вскоре обратился к Уггу. Он не стал допрашивать гнома сразу, решил присмотреться. Почему?

— Узнав о смерти отца, Раскель решил, что его убил кто-то из тех, с кем Димитрий тесно общался? — предположила я.

— Похоже на правду. — Шеф хмуро потер подбородок и глянул на меня. — На втором занятии рейян осмелел и решился задать вопросы своему преподавателю. И сразу после этого Угг так испугался, что отказался от занятий, выставил Василя и куда-то поспешил.

— Он знал что-то такое, что бросало на него тень? — спросила я.

Шеф откинулся в кресле и ненадолго задумался, после чего ответил:

— Он мог знать, кто на самом деле убил Раскеля.

— Не думаете, что он сам его убил?

— Нет, не думаю, — отозвался Белянский. — Если гном к кому-то ходил, значит, он навещал или соучастника, или того, кто тоже знал правду.

— Это мог быть любой из тройки, — недовольно пробормотала я. — И профессор, и один из двух магов.

Старший следователь кивнул и выдвинул еще одно предположение:

— Или же гном ни о чем не знал до визита Раскеля, но вопросы гостя натолкнули Угга на догадку. И он поспешил к тому, кому доверял.

Я тяжело вздохнула, понимая, что у нас на руках нет столь необходимых сведений. Четыре мертвых мага и целый ворох теорий.

— А Василь? — спросила я.

— О нем нам ничего не известно. Разве что ваша зацепка по Королевскому бюро регистраций.

— Куда он не явился, — мрачно напомнила я. — Тоже мертв? Или скрывается, убив четверых знакомых своего отца, которых подозревал?

Белянский покивал и задумался, поставив локти на стол и опершись подбородком на переплетенные пальцы.

— Пока мы его не обнаружим — не узнаем.

Шеф с прищуром осмотрел разложенные перед ним дела и обобщил:

— Итак. Тридцать лет назад был убит маг. Его убийца не найден. Но им может оказаться любой из тех, кто мага знал. Больше всего подозрений вызывает профессор Каранский, имевший с погибшим наиболее тесный контакт. На данный момент у нас нет толковых свидетельств о событиях тех лет. Лишь рассказ самого профессора и слова тех, кто наблюдал за делом со стороны. Так?

— Так, — кивнула я.

— Тридцать лет спустя после появления Василя Раскеля кто-то начинает убивать магов тем же способом, каким был убит Димитрий Раскель. Это или первый наш убийца, которому из-за сына Раскеля начали мешать… свидетели, я так полагаю. И тогда подозрения насчет Тадеуша усиливаются.

— Но знаете, шеф, я ведь встретила Каранского вчера перед зданием управления, — сообщила я, ощущая, как к щекам приливает краска. Хракс! Как я могла забыть? — А Харт был убежден, что Баржека убили в тот момент, когда я ему звонила. Каранский не смог бы добраться до управления за такой небольшой промежуток времени. Если только он не воспользовался порталом.

— Бонс, вы не маг, поэтому не в курсе, что для возможности пользоваться порталами необходимо получить специальное разрешение, — нравоучительным тоном заметил шеф. — А его выдают лишь после прохождения специальной комиссии, которая определяет границы возможностей мага в этом направлении. Все маги состоят на учете. И Каранского нет среди тех, кто получил разрешение. Я уточнял.

— Подождите! — воскликнула я. — Но он же сам говорил! И вы… Вы же спрашивали его о порталах!

— И это очень интересный момент, правда? — с усмешкой спросил шеф.

— А вы знали про порталы, когда спрашивали его об этом?

— Знал, — подтвердил шеф.

— И ничего не сделали?

— Даже если он пользуется порталами без разрешения, это еще не является доказательством чего-либо, — сказал Белянский. — Но и не обеспечивает профессору алиби.

— Вот почему вы его подозреваете, — прошептала я, глядя на шефа с уважением. — Вы поймали его на обмане.

— Но нам нужны доказательства, — недовольно проговорил начальник. — Без них Каранскому нечего предъявить. Еще есть вероятность, что в нашей истории мы имеем дело с мстителем, если сын Раскеля решил наказать всех магов из прошлого отца.

— А ведь такое вполне возможно, — согласилась я. — Если Василь Раскель уверен, что один из близких знакомых отца повинен в его смерти, рейян может начать охоту на настоящего преступника.

— В любом случае у нас четыре трупа, — покачал головой старший следователь. — И пока мы не можем даже доказать, что убийство тридцатилетней давности было совершено из-за кристаллов связи.