Элла покинула здание! - Гринь Анна Геннадьевна - Страница 49

Начальник не ответил, уселся за стол и уставился на меня исподлобья. Выглядел он уже не таким разъяренным, но все еще недовольным.

Хм… Интересно, о чем же он думает?

Не дождавшись приказаний, я вежливо улыбнулась и чуть склонила голову.

— Бонс…

— Так какие будут указания, шеф?

— Когда вы вошли, — произнес начальник, хмуро, но внимательно на меня глядя, — то слышали…

— Вы о чем, шеф? — с самым невозмутимым видом осведомилась я, мысленно злорадствуя.

Оброненную Белянским фразу я, само собой, услышала, но не собиралась принимать его слова близко к сердцу. Я бы удивилась и взволновалась больше, услышав нечто противоположное. Но рейяна, похоже, произошедшее волновало. Вот только почему?

— Бонс, вы же понимаете, что вчера я… — недовольно поморщившись, начал было Белянский, но запнулся. — У нас с вами исключительно деловые отношения. Все, что я сказал вчера…

— Что именно, шеф? — с самым невинным видом спросила я.

О! Как же приятно! За этот сердитый и чуть растерянный взгляд начальника я готова забыть о вечерних и ночных приключениях. Это того стоило! Определенно! А-ха-ха!

Белянский уставился на меня, на миг в его волосах блеснули искры, а потом с тихой угрозой он спросил:

— Вы там мысленно злорадствуете, что ли?

От неожиданности я закашлялась, но тут же свела все к невинному недоумению:

— Как вы могли подумать, рейян Белянский?!

— У вас невероятно довольный вид.

— Вам кажется, шеф, — продолжая разыгрывать скромную помощницу, прошептала я, опустив глаза.

Интересно, в своем розово-бордовом одеянии я похожа на честного и профессионального работника, который ни за что бы не подумал насмехаться над провалами в памяти начальства?

— Бонс! — с нажимом окликнул старший следователь.

— Да, шеф?

— Чего я не помню? — прямо спросил Белянский.

— Ничего такого, из-за чего вам стоит переживать, шеф, — смиренно ответила я.

— Ничего? — переспросил он.

— Вы плохо себя знаете, раз сомневаетесь? — вопросом на вопрос ответила я.

Белянский с сомнением побуравил меня взглядом, а после прошипел:

— Вы — зло, Бонс.

— Как быстро меняется ваше мнение, — с наигранной печалью вздохнула я.

— Я вас выгоню и возьму того, кто молчит, когда я говорю, — предупредил начальник.

— Отличное решение, — кивнула я, ни капли не боясь.

Шеф тихо зарычал и добавил:

— Вы распоясались, Бонс.

— Спасибо за комплимент, шеф, — с улыбкой ответила я, необъяснимым образом чувствуя, что шеф на меня не злится.

Неопределенно хмыкнув, шеф чуть улыбнулся, глядя на документы, но тут же посерьезнел и пожаловался:

— У нас тут дело не раскрыто, свежий труп, а все управление обсуждает, гм… совсем не то, что следует!

— Фекла, а у тебя есть пробковая доска?

Хозяйственница воззрилась на меня, как на привидение, внезапно возникшее на пороге ее кабинета.

— В чем дело? — удивилась я.

— Тебе зачем?

— Шеф считает, что одной ему мало, — закатив глаза, пояснила я. — Еще одну потребовал.

Слепакова озадаченно округлила глаза, а потом недоверчиво спросила:

— Так ты в порядке?

— А почему я должна быть не в порядке?

— Ну… — замялась рейна. — Марьян тайфуном по управлению пролетел. Туточки и привычные люди в панике.

Я дернула плечом и сказала:

— Все нормально. Я не из слабонервных.

Хозяйственница недоверчиво покачала головой, но доску выдала. Выставив ее перед собой, как щит, я вышла в коридор и прислушалась. За дверями царила тишина, будто все спецы в управлении от греха подальше окопались под своими столами.

— И никто-то бедной девушке не поможет, — тихо пожаловалась я. — Как что-то интересное, так толпами ходят, а как надо — никого нет.

Повздыхав и для приличия выждав минуту, я потащила добычу на свой этаж, то и дело ловчее перехватывая легкую, но широкую, а потому неудобную доску.

— Бонс, что так долго? — возмутился начальник, из-за своего стола изучая доску, выставленную посередине кабинета на треноге.

«Сам бы сходил, — мысленно ответила я, — если хотел быстрее!»

— Я ведь слабая девушка, шеф, — вслух пожаловалась я, — а вы всех распугали. Некому проявить сочувствие. Помочь. Донести.

Мой намек Белянский не заметил. Бесчувственный человек! Жестокий! Ух!

— Итак, — произнес старший следователь, когда я поставила доску на вторую треногу и подошла к его столу. — Итак, что мы имеем?

Я взглянула на первую доску, где уже были закреплены фотоснимки известных нам жертв. Белянский выдернул из-под металлической скобки подтяжек карандаш и хмуро постучал им по столу, разглядывая лица прижизненных снимков убитых магов.

— Мы знаем, что Димитрия Раскеля убили идентичным образом, но убили его тридцать лет назад, поэтому пока мы не можем быть уверены, что в прошлом и сейчас орудовал один и тот же маньяк, — сказал следователь, подняв лежавший на столе снимок Раскеля. — Тем не менее дела наверняка связаны.

Рейян перехватил снимок за край и бросил его в сторону принесенной мною пробковой доски. Фотокарточка сверкнула бледно-голубым светом и шустро прилипла в центре доски.

«Обленились вы, шеф, — мысленно хмыкнула я, — даже встать из-за стола лень».

— Какой вывод на данный момент мы можем сделать, Бонс? — не подозревая о моих мыслях, спросил старший следователь.

— Про убийцу?

— Да.

— Либо убийца один и он почему-то вновь стал убивать, либо кто-то спустя тридцать лет убивает магов, связанных с делом Раскеля, обставляя все схожим образом, — ответила я.

— Да, именно так, — согласился Белянский и стукнул по столу карандашом. — Рассмотрим каждый из вариантов.

Я кивнула и приготовилась слушать.

— Бывший следователь, с которым я пообщался вчера, рассказал немного, но, судя по всему, в деле Раскеля не было хоть каких-то весомых улик, — с прищуром глянув на фотографию Димитрия, произнес рейян. — В целом рассказ информатора совпадает с рассказом профессора Тадеуша Каранского. — Со стола следователя взмыла и прилипла к доске фотокарточка старичка. — Каранскому были навязаны бывшие выпускники магуниверситета разных годов, которые желали продолжить обучение. Каранский выступал для них кем-то вроде научного руководителя, помогая развивать интерес магов к артефактике. Но в какой-то момент Раскель был убит, а другие ученики перестали общаться с профессором. Я составил вопросы для бывших соседей Раскеля, но вряд ли мы узнаем что-то новое.

Я вынужденно кивнула и заметила:

— В этом старом деле вообще много белых пятен. Никто ничего не видел, а Марианна Раскель вообще отсутствовала в городе.

— Эти белые пятна, судя по всему, существуют только для нас, — покачав головой, возразил начальник. — Зачем кому-то убивать магов? Затем, что они или замешаны в деле, или владеют опасной для убийцы информацией.

— Думаете, кто-то из них знал правду? Знал, кто убил Раскеля? — спросила я.

Шеф задумчиво повертел карандаш в пальцах и быстро написал на листке бумаги несколько фамилий.

— Угг, Ракковский, Блежецкий и Баржек, — прочла я, когда листочек спланировал и прилип к доске рядом с фотографией профессора. — Со слов рейяна Каранского, ближе всех с Раскелем были пятеро. Из них жив пока лишь Болотонский, профессор магуниверситета.

— Да, пятеро. И четверо мертвы, — покивал Белянский. — Все началось с Раскеля. Кто и зачем его убил?

— Кто и зачем? — повторила я вопрос старшего следователя. — Из-за чего его убили?

— Верно, — согласился рейян. — Что могло стать причиной для убийства? У него не было денег, он не перешел кому-то дорогу. Это был чуть нервозный и очень увлеченный любимым делом маг-изобретатель.

— Пропала тетрадь Димитрия, — напомнила я шефу.

Тот кивнул, черкнул слово на бумажке и дал той прилипнуть к доске рядом с изображением Раскеля.

— Пропала тетрадь, — задумчиво произнес Белянский. — Выходит, всему виной изобретения убитого?