Гибель отложим на завтра. Дилогия (СИ) - Аэзида Марина - Страница 110

– Великая Богиня открыла свой лик, – промолвила Маллекша. – Теперь она ожидает своего Божественного Супруга.

И она увлекла Аданэя за собой. Остальные жрицы отправились за ними. Всего их было около десяти, и каждая отбивала на бубне нестройный и одновременно завораживающий ритм. Жители побережья – те, кто еще не нашел себе пары и не успел скрыться под покровом леса, последовали за служительницами культа, ведомые властными звуками.

Эта торжественная процессия, сопровождаемая гулкими ударами и вновь зазвучавшими песнопениями, двинулась вдоль побережья. Когда берег стал почти отвесным, старейшая из жриц подняла руку, приказывая остановиться. Бубны и голоса разом смолкли. Медленно, на плохо гнущихся ногах она подошла к Аданэю и выхватила его ладонь из руки Маллекши.

– Пришла пора, – неожиданно чистым и звучным голосом проговорила старуха. – Земля готова принять в себя семя, и Солнечный Бог спускается к Матери!

Бубны зазвучали снова, еще яростнее, еще громче, а старуха схватила Аданэя под локоть и куда-то повела. Никто из присутствующих не предпринял попытки идти вслед за ними, так что скоро Аданэй остался со старой жрицей наедине. Он попытался было задать пару вопросов, но старуха словно онемела.

Шли они долго: по берегу, мимо скалистых утесов и каменных завалов, что врезались прямо в морской залив, из-за чего иногда приходилось ступать в воде по пояс. Голоса и песни давно уже смолкли вдали, только шум прибоя да крики ночных птиц нарушали тишину. Наконец старуха остановилась у затерянного среди камней грота. Слегка подтолкнув Аданэя в спину, тихо произнесла:

– Иди, Новый Бог. Там ждет тебя Богиня-на-Земле.

/И было записано Адданэем Проклятым – царем Илиринским – в год 2463 от основания Илирина Великого/

Она предстала передо мной в полумраке пещеры, и красные огненные блики играли на ее лице, полускрытом посеребренной маской. И пусть речь моя покажется высокопарной, но разве могу я как-то иначе рассказать о ней?

Богиня! Обнаженная, увитая хмелем богиня! Тело ее было испещрено символами и густо раскрашено таинственными узорами.

И я понимал, что слова в этом месте излишни, но все-таки шепот сорвался с моих губ: "Ты! Богиня!".

Невозможно описать то, что ощутил я в эти мгновения, ибо не существует в человеческой речи таких слов, которые смогли бы это передать. Слова – лишь бледная тень настоящего.

Горящий, испепеляющий поток страсти источала Она. Страсть пронизывала грот, она проникала вглубь меня. И я почти уверовал, что вижу перед собой воплощение Матери и что сам действительно являюсь ее божественным супругом. Я никогда, ни с одной женщиной не испытывал ничего подобного, что испытал с этой – маленькой и исполненной могущества, по колени окутанной тяжелыми черными волосами. А ведь на тот момент я не успел еще даже притронуться, даже приблизиться к ней.

Но вот она плавно и зовуще раскинула руки. И я бросился в ее объятия, и я впился в ее губы, и я забыл обо всем. Какой же глубинной, неистовой, темной силой напоила земля в эту ночь свою ведьму, что я забыл обо всем? Ибо в ней был весь мир, в ней одной тонуло все, что совсем недавно казалось таким важным, а теперь утратило смысл. Лишь ее руки словно змеи, обвивающие меня, и ее жаркое гибкое тело имели значение! И ее запах – пряный, мускусный, душный, мешающийся с морской солью. Мы – вдвоем, а вокруг – пустота, нелепица, лишь мы, мы одни во вселенной, одни настоящие, здесь и сейчас, Она и Я, Богиня и Бог. И мне больше не хотелось смеяться над могущественным культом плодородия, я не просто поверил в его силу, я ее познал.

"Как твое имя?" – спросил я незадолго перед рассветом, одновременно пытаясь хоть как-то угадать черты лица, скрытого под маской.

"Я – Богиня-на-Земле, а ты – мой солнечный супруг. Здесь у нас не может быть иных имен", – впервые за ночь я услышал ее голос. Я протянул руку, чтобы попытаться отодвинуть маску и взглянуть на ее лицо.

"Нет", – прошептала она, и рука моя остановилась. Я не смог, не сумел противиться ее воле, тихому шелесту ее губ и немому приказу ее глаз, что смотрели на меня так маняще через прорези маски.

А потом за ней явились жрицы, и она ушла, хотя было все еще темно. И я вдруг понял, что мне никогда, никогда ее не забыть.

Но если бы я только знал, к чему приведет эта безумная нежная ночь! Если бы я только знал – я бы в ужасе бросился прочь, я бежал бы от моря, бежал из этой береговой провинции, и из самого Илирина тоже бежал бы. Но я не знал, а потому в тот самый миг, когда ее уводили, я дал себе обещание, что когда-нибудь обязательно узнаю имя и найду ее. Потому что во всей вселенной вряд ли найдется

еще хоть одна женщина, способная обжечь душу того, кто сам

привык сжигать чужие сердца.

Старая жрица пришла за ним на рассвете: теперь Аданэю необходимо было вернуться в деревню, присоединиться к отряду и уже вместе с ним опять проследовать в Нарриан, дабы заключить союз, который возведет его на трон Илирина.

Бракосочетание с Аззирой Аданэй запомнил смутно. Вот уже почти двое суток он провел без сна и теперь не спасал даже бодрящий напиток жриц. Голова гудела, болели глаза, перед взором мелькали темные пятна. Ему не терпелось дождаться окончания обряда. Казалось, еще чуть-чуть, и он свалится замертво прямо здесь, на глазах у немногих присутствующих на этой отнюдь не пышной и совсем не торжественной церемонии. Облик жены сразу же стерся из его памяти, едва успев нарисоваться. Аданэй запомнил только, что лицо ее выглядело бледным, невзрачным и равнодушным, а голос казался лишенным всякой интонации. Аззира явно не унаследовала красоты своей матери. Но она была илиринской царевной, одной из наследниц, хоть и не прямой, и уже одно это делало ее лучшей из жен. Впрочем, до поры она все равно останется в своем Нарриане. Неизвестно, когда он увидит царевну в следующий раз.

Обратный путь в Эртину занял гораздо меньше времени. Теперь отряд ворчал по поводу слишком редких и коротких остановок, но снова, как и в прошлый раз, ропот обрывался грозными окриками Нирраса.

Месяц новых листьев близился к середине, когда Аданэй, теперь уже в качестве мужа царевны крови, въезжал в столицу Илирина Великого. Лиммена, соскучившись по своему любовнику, набросилась на него с ласками, и даже не поинтересовалась, как прошло путешествие. Зато на следующий день расспросила обо всем очень подробно. Ревностно поинтересовалась его мнением об Аззире, но услышав, что на свою жену он толком и внимания не обратил, успокоилась.

А совсем скоро Лиммена ввела своего нового советника в советную залу.

Аданэй, наткнувшись на неприязненные и презрительные взгляды, понял, что ему придется немало постараться, чтобы вызвать уважение и доверие этих людей, ведь они видели в нем лишь очередное увлечение царицы. Но ничего, это не самое сложное из того, что ему уже приходилось делать. Потому, весьма снисходительно отреагировав на недоверие советников, он с достоинством кивнул в знак приветствия, а в улыбке его бегло проскользнула тень превосходства.

Гл. 32. Если бежать некуда и незачем, то можно не бежать