Крайне аппетитный шотландец (ЛП) - Алам Донна - Страница 68

Сжав руки в кулаки, я пытаюсь проглотить нарастающую волну эмоций, прежде чем утонуть в ней. Гнев, боль, обида — все это из-за моего собственного ребячества и глупости, и вот она я. Мне не нужно было находиться здесь сегодня вечером, чтобы терпеть это. Надо было просто сказать Саванне. Сказать ей, что я лучше отправлюсь в ад.

— Не пойду туда. — Я так быстро встаю, что кухонный стул скрипит по светлому бамбуковому полу.

Я сдаюсь. Умываю руки. Чем я вообще думала, находясь на территории одного и того же с ним почтового индекса? Даже если Рори не женится на Бет, я не могу тут находиться. Не могу тут оставаться. Я начинаю пробираться через кухню, ноги несут меня все быстрее и быстрее, когда я достигаю задней двери. Я тяну за ручку, говоря себе, что напишу Саванне сообщение и скажу, что меня вырвало. Потеряла сознание. Заразилась бубонной чумой! Неважно, свободен Рори или нет, я должна уйти.

Глава тридцать девятая

Рори

Понятия не имею, что я тут делаю, меня уж точно не приглашали. Даже Кит не пошел. Он сказал, что в наших же интересах вежливо отказаться. Что, возможно, она не лгала и действительно потеряла ребенка. Но он не знает ее так, как я. Она ненормальная и отказалась от своих безумных планов только, когда стало очевидно, что я не поддался ее манипуляциям.

Тем вечером и много раз после я неоднократно говорил ей, что помогу. Что я буду отцом для нашего ребенка, но этим наши отношения ограничатся. И потом она мне вдруг звонит из гребанного ресторана и заявляет, что ребенка больше нет. Вот так - не потеряла или сделала аборт, а просто: "Брось это, Рори. Ты свободен". И какой вывод, черт побери, я должен из этого сделать кроме того, что она бессердечная и долбанутая на всю голову?

Затем, пару недель назад она объявила о своей помолвке с каким-то другим лохом. Она использовала меня. Во многих смыслах. Спровадила единственную женщину, которую я когда-либо любил, но я прячусь в ее саду не ради мести. В этом нет никакого смысла, потому что я ни в коем случае не хочу снова становиться мишенью. Я просто хочу... Господи, хрен знает, чего я хочу! Может, я пришел, чтобы заставить ее страдать также, как я, когда она заявилась в мой дом.

Конечно же я последовал за Фин, побежал за ней, и все для того, чтобы увидеть, как Кит запихивал ее в свою машину. Ублюдок бросил на меня испепеляющий взгляд и уехал. Он не отвечал на мои звонки, а потом свалил в Лондон. Он даже не сказал мне, куда отвез Фин - и долгое время не признавался - пока не стало очевидно, как мне хреново. Выражение лица Фин в тот вечер все время стояло у меня перед глазами; боль и предательство. Хочу ли я, чтобы жених Бет чувствовал то же самое? Кит может много болтать и по большей части, чтобы разозлить меня, но он был прав - не надо было приходить сюда. Какой бы идиотской не была причина, мне не стоило находиться тут. Думаю, я предпочел бы удалить нерв в коренном зубе или пережить осмотр простаты проктологом с большими мясистыми пальцами, чем снова увидеть Бет. На самом деле, я лучше бы занялся анальным сексом с...

— О-ох. — Когда я поворачиваюсь, кто-то врезается мне прямо в живот. Этот некто, сжавшийся в комок и частично выбивший из меня дух, бормочет извинения и пытается освободить свой локоток из моей хватки. — Где пожар, цыпочка?

Судорожно вздыхая, она издает какой-то непонятный звук в ответ. Слова могут быть искажены, но голос? Этот голос я знаю.

Этого ведь не может быть? Должно быть, мой разум снова меня разыгрывает. Прошло уже несколько недель, как я гнался по улицам за ее призраком и в итоге поймал за локоть какую-то девушку. Какого хрена ей тут быть? Какой-то долбанный заговор.

— Пожалуйста, — всхлипывает она. — Отпусти меня. — Ее голос возвращает меня к действительности, однако я делаю прямо противоположное, сжимая ее локоть так сильно, что понимаю, как это, должно быть, больно.

— Прекрасная, мать ее, Финола. — Мои слова звучат довольно резко, и она напрягается под моей хваткой.

— Пожалуйста.

Она ахает, когда я притягиваю ее ближе, увлекая нас обоих под сияние какого-то садового фонаря. Ее волосы стали немного длиннее и чуть темнее и туго стянуты на затылке. А некогда прямая челка теперь заколота назад. Если не считать этих небольших изменений, она выглядит как прежде — чувствуется так же — кроме, может быть, бледности ее лица.

— Так значит, ты помнишь?

Выражение шока и обиды на ее лице превращаются в некую злость и решительность.

— Господи, лучше бы не помнила.

На ум сразу приходит фраза: все так же полна энергии. Жаль, что ее голос этому не соответствует. Потому что он едва слышен.

— А, вот и она. Моя маленькая злючка. — Кто-нибудь, придушите меня, заткните мне рот. Да, мне больно. И было больно долгое время, но если я продолжу в том же духе, то все пропало.

— Я... — Ее грудь начинает вздыматься, ее дыхание под стать моему. Мы оба эмоционально возбуждены — кипим от злости — но на этот раз хрена с два я ее отпущу. — Рори... — Слышать, как она произносит мое имя. — Рори, я... меня сейчас... вырвет.

Она выворачивается из моих рук, ее тошнит, и рвота практически попадает на мои ботинки.

— Вот блин! Ты пьяна? — Я отскакиваю подальше от рвоты. Упершись руками в колени, она не отвечает, и ее тело внезапно сотрясается от громких рыданий. Я подхожу ближе, осторожно кладу ладонь ей на спину. Фин не останавливает меня, и я начинаю поглаживать ее маленькими кругами поверх рубашки. Внезапно она бросает на меня взгляд из-под ресниц, и это не так сексуально, как кажется. Ее глаза слезятся, ресницы влажные и слиплись, но это не мешает ей свирепо смотреть на меня. Скажем так, если бы взгляды могли убивать, я бы и сам чувствовал себя не очень хорошо.

— Ага, почти в беспамятстве, — произносит она, все еще испепеляя меня взглядом. — Но не от того, что ты думаешь. — Выпрямившись, она отстраняется от моей руки, ее тело покачивается, как у пьянчужки. О, черт. Кажется, она сейчас потеряет сознание.

— Фин? — Я притягиваю ее к себе, обнимая за талию. Господи, как бы я хотел повернуть время вспять, нажать на перемотку. Начать эту встречу по-другому. — Тебе не хорошо? Боже, ты вся горишь.

— Нет... черт, — с трудом выговаривает она между небольшими вздохами.

— Где тебя черти носили? — Ничего не могу с собой поделать, но, хотя вопрос звучит резко и сердито, мои пальцы тянутся к выбившейся пряди ее волос. — Что ты здесь делаешь?

В ответ она рассеяно дергает за кусок ткани вокруг ее бедер. Фартук?

— Ты — ты ведь никогда не была официанткой? — Зачем?

Фин отрывисто смеется, резко наклоняясь вперед, и ее снова начинает тошнить. Я поглаживаю ее спину, на этот раз сильнее, держа при себе тот факт, что не переношу запаха и вида рвоты. Хорошо, что я ничего не ел с обеда, иначе присоединился бы к ней.

Она отстраняется от меня во второй раз, но уже не так порывисто, и прислоняется спиной к оштукатуренной стене дома.

— Пожалуйста, Рори. — Она поднимает голову к потемневшему небу, ее слова звучат устало и по понятным причинам хрипло. — Пожалуйста, просто оставь меня в покое.

— Как я могу? — Сжав кулаки, я подхожу ближе, лишь для того, чтобы лучше видеть ее в свете, льющемся из кухонного окна. По крайней мере, так я себе говорю. — Как ты можешь просить меня уйти? — Разве она не знает, как я ее искал?

Она вытягивает руку, словно держа меня на расстоянии, ее дрожащая рука внезапно —неуверенно — обхватывает мою щеку.

— Ревнивый парень? — спрашивает она, ее голос дрожит от неудавшейся попытки засмеяться.

— И не говори. — Я улыбаюсь от ее прикосновения, хотя мне все еще больно. Ее касание. Моя щека, которую украшает огромный фингал. — Твой друг называет это шотландским гостеприимством. — Ее взгляд затуманивается в замешательстве. — Думаю, ему не слишком-то нравятся мои визиты по выходным. Потому что в этот раз я привез больше, чем банку с песочным печеньем. — По крайней мере, они не все меня ненавидят. Старушка поцеловала меня в щеку и угостила булочкой пару недель назад.