Пограничье (СИ) - Ли Марина - Страница 29

   Она застыла.

   — Или... не хочешь? — Пауль моргнул и задержал дыхание.

   Сонья посмотрела на него расширенными от ужаса глазами и возмущенно выдохнула, отшатнувшись от мужчины, как от прокаженного:

   — Ты что здесь делаешь вообще?

   Женщины...

   В такой ситуации Пауль был не впервые. Нет, не в той, когда желанная женщина прижимается к тебе обнаженным телом, а ты стоишь, как баран, и не знаешь, куда руки деть. А в той, когда в общении с противоположным полом ты просто теряешься и банально не знаешь, что сказать.

   — Могу и уйти... — проворчал Эро, нахмурившись для виду, прекрасно понимая, что никуда-то она его сейчас не отпустит. Наверное...

   В полумраке грота было особенно хорошо видно, как сильно она побледнела. Паулю подумалось, что маленькая стычка с безобидной личинкой вечернего монарха не имеет к этой бледности отношения.

   И словно в подтверждение его мыслей, девушка обняла себя правой рукой, закрывая от мужчины не столько обнаженную грудь, на которую он изо всех сил старался не пялиться, сколько левое плечо.

   Отвернулся и протянул ей халат, бормоча под нос:

   — Если они тебя так смущают, могу их выключить...

   — Даже не надейся, что я останусь наедине с этими тварями в темноте.

   Движение воздуха и легкий шелест ткани подсказали, что Соня одевается. И одевается очень быстро. И лучше не думать о том, как мамин халат прилипнет к ее влажному телу, сосредоточившись на слове «мамин».

   Да, эта маленькая уловка должна помочь.

   Но не помогла. И вообще, кажется, идея с праздничными поцелуями была не самой лучшей, потому что сейчас все только еще больше запуталось и усложнилось. И если в начале вечера Пауль думал, что ни к чему не обязывающий флирт на торжественном закрытии поможет расслабиться им обоим и, может быть, даже приведет к чему-то большему, то сейчас он только хмурился, следя за тем, как тонкие бледные пальчики дрожат, сжимая расходящиеся на груди полы халата.

   Она умная, очень серьезная, свободная и сильная женщина. Смешно думать, что она так переживает из-за того, что он увидел ее без одежды. Но Сонья нервно оглядывалась по сторонам. И губы дрожали, словно девушка произносила какой-то внутренний диалог. И в его сторону она старалась не смотреть, выдыхая через раз.

   Эро охватил задумчивым взглядом всю стройную фигурку, а затем вдруг остановился и, легко преодолевая почти незаметное сопротивление, притянул Соню к себе, прижавшись к ее вздрагивающей спине. Слегка наклонил голову и прошептал, едва двигая губами:

   — Не закрывайся от меня, Ини. Пожалуйста.

   Ладонью почувствовал, как дрогнул мягкий животик, услышал, как воздух рывками покидает легкие, а следом панический шепот:

   — Как ты меня назвал? Откуда?..

   — Верь мне.

   Она посмотрела на него испуганно, но при этом не забыла съязвить:

   — После того, как ты натравил на меня толпу бешеных гусениц?

   Пауль хмыкнул и отпустил ее ровно на минуту, чтобы поставить защитный купол и наложить на него щит невидимости. Многие посмеялись бы над ним: от кого он хочет спрятаться ночью в Зачарованном лесу?

   Но чудовище не смеялось. Оно разочарованно рыкнуло, когда парочка пропала из поля зрения, и мотнуло лобастой головой.

   Значит, Ини… У маленького сокровища есть свои большие секреты…Это интересно. Хозяин будет доволен. Хорошая получилась ночь… вот только бы еще поохотиться.

   Тяжелый день вылился в насыщенный событиями вечер и бесконечную, полную волнений ночь.

   — Ты что делаешь? — я не знала, как себя вести, когда Павлик, установив купол, опустился на землю и бессовестным образом устроил меня на своих коленях. Возмутиться? Разозлиться? Или просто благодарно прижаться к нему в ответ, потому что, как выяснилось, человеческое тепло сейчас мне было просто необходимо.

   Прижаться и не забыть о том, что одной рукой надо придерживать полы халата.

   Да, уж. Опозорилась я сегодня с этими гусеницами капитально…

   — От тебя хорошо пахнет, — проговорил мужчина, обращаясь к моему затылку, проигнорировав мою неуверенность.

   А потом вздохнул и признался:

   — У меня есть вещь, которая совершенно точно принадлежит твоему народу. И я не вполне уверен, что знаю, как с нею поступить.

   Отклонился назад, доставая что-то из кармана, а потом поднес к самому моему лицу раскрытую ладонь.

   — Знаешь, что это?

   Я опустила взгляд и с удивлением увидела, что Павлик держит кусочек янтаря, напоминающий формой большую каплю.

   — Ты полагаешь, я сегодня недостаточно натерпелась? — скептически изогнула бровь, глядя на обнимавшего меня за талию мужчину.

   Он тепло улыбнулся мне и качнул головой.

   — Значит, в предрассудки ты не веришь? — и снова щекотно вдохнул воздух возле моей шеи.

   — У нас говорили, что такой камень найти — к неприятностям, болезни и смерти. Это золотые колокольчики Койольшауки... Я не знала, что ты увлекся волчьим фольклором.

   Павлик рассмеялся, и я заподозрила его в нехорошем:

   — Ты мне просто зубы заговариваешь, да?

   — Вот и нет... — он сделал вид, что обиделся, а потом сообщил мне недовольным голосом:

   — Думаю, это не предрассудки. Мне кажется, что этот камушек и есть истинная слеза богини, которую вы называете колокольчиком. И думаю, что кровавая Койольшауки всплакнула над судьбой своих лунных сыновей не один раз...

   После этих слов Павлик снова полез в карман, и в лунном свете медовым блеском сверкнул еще один колокольчик. Мне стало жутко, и одновременно с этим по моему позвоночнику от затылка вниз ледяной змейкой скользнул страх, словно чужой липкий взгляд. Забыв о щите невидимости, я оглянулась, проверить, не следят ли за нами неизвестные злоумышленники. От резкого движения Павлик уронил в траву один из камней, и я, тихонько вскрикнув, протянула руку, чтобы поднять его.

   Пальцы коснулись согретого человеческим теплом камня, а потом вдруг провалились во что-то вязкое и густое. И воздух наполнился соленым медным запахом, а перед моими глазами заплясали знакомые мушки.

   Я дернулась назад и, не веря, посмотрела на указательный и средний пальцы своей правой руки, окрашенные в алое и такое притягательное... Я облизала губы, хотя облизать мне хотелось совсем другое. Язык оцарапался о вмиг заострившиеся клыки, а маникюр, над которым мама Эро мучилась почти целый час вдруг начал стремительно трансформироваться в когти.

   Задрала голову и взглядом споткнулась о равнодушную жестокость луны.

   Где-то тут, совсем рядом, у неполноводного ручья, который лениво омывал корни умирающей ивы, меня ждал волк, своею силой готовый посоперничать с древним, как мир и кровавым, как самая жестокая ночь, богом Ицли.

   — Соня, что с тобой? — прошептал мужчина, держащий хрупкое человеческое тело в слишком нежных объятиях.

   Я мотнула головой, стараясь избавиться от непереносимой жажды убийства и сглотнула вязкую слюну.

   — Поль, оборот, — прохрипела я, чувствуя, как зов предков начинает ломать и перестраивать кости.

   Шелковый халатик затрещал на моих плечах, когда позвоночник окатила теплая волна.

   — Полнолуние... — простонала я, глядя в недоумевающие голубые глаза. И хотела еще добавить:

   — Прости, — но голос изменил мне, сорвавшись в протяжный призывный вой самки.

   — Я же запер проклятый амулет! — выкрикнул Эро и упал передо мной на колени, обхватив длинную рыжую морду руками, а потом зашептал быстро-быстро:

   — Посмотри на меня, солнце! Посмотри! Это я. Видишь?

   Широким жестом отшвырнул в сторону что-то блестящее и желтое, и почти сразу мне в нос ударил самый притягательный в мире запах перечной мяты.

   — Я не могу, — простонала я, потому что волк у ручья манил меня к себе своим резким ароматом.

   — Можешь! — провел большими пальцами рук по моим глазам, опуская тяжелые веки. — Не смотри, просто слушай мой голос.