Больше, чем мы можем сказать (ЛП) - Кеммерер Бриджит - Страница 50

Я шучу, но Рев кивает.

– Дек не видел его пять лет. Как я и сказал. Трудный день. Думаю, он выжат.

Пять лет. Я пытаюсь представить, что не вижу своего отца пять лет.

В данный момент я была бы не против.

Я бросаю взгляд на Рева. Каждый раз, находясь рядом с ним, мне хочется пялиться

на него. Отчасти потому, что он так многое скрывает. Все, что я когда – Либо видела, – это

край его челюсти, точный изгиб его губ, линию носа. Его глаза, всегда в тени.

Я думаю об играх, где я все держу под контролем и никто не видит меня

настоящую. Я гадаю, является ли компьютер моей версией капюшона.

Наши ладони покоятся рядом на перилах ограды, но сегодня все по-другому, чем в

субботу. У меня не хватает смелости взять его за руку.

– Почему ты снова его надел? – спрашиваю я.

– Не знаю.

– Лжец. Ты знаешь.

Он замолкает, но потом качает головой и усмехается.

– Ты бесстрашная.

Должно быть, мне снится этот разговор.

– Я – что? Нет, вовсе нет.

– Да. Бесстрашная. Ты никогда не медлишь. – Он поворачивает голову, чтобы

смотреть прямо на меня. – Думаю, это то, что мне нравится в тебе больше всего. Вот

почему я подумал о цитате о том, что сталь закаляет сталь. Каждый раз находясь рядом с

тобой, мне хочется быть храбрее.

У меня кружится голова. А я– То думала, что то, что Итан назвал меня потрясной, уже не побить.

Рев поворачивается и снова смотрит на дорогу. Ногой он скребет щебень.

– Я снова надел свитер, потому что не хотел, чтобы ты разочаровалась во мне.

– Рев. – Я качаю головой. – Я бы никогда...

Он снимает свитер.

Весь воздух мгновенно покидает мои легкие. Я ошибалась раньше. Вот теперь я

сплю.

Он бросает свитер рядом с собой. И не смотрит на меня.

– Если у меня будет приступ, позвони моим родителям, – говорит он.

Я не могу перестать пялиться. Черная футболка прилипла к его фигуре, и мы сидим

на темной стороне улицы, но шрамы на бледной коже все же заметны. Так же, как и

черные, корявые надписи, тянущиеся по обеим рукам от запястий к рукавам, наподобие

необычных татуировок.

Хотя, если честно, я не могу отвести взгляда от его бицепсов.

– Ладно, а я если приступ будет у меня, позвони моим.

Он смеется, мягко, и смотрит на меня.

– Уже второй раз за день я это делаю. Каждый раз, как я ожидаю, что это будет

ужасно, – каждый раз все проходит спокойно.

– Насколько ужасно?

– Не знаю. Не знаю, что, по моему мнению, должно произойти. Это странно?

– Нет.

– До этого дня я бы сказал, что существует всего горстка людей, которые видели

меня с короткими рукавами.

– Не могу поверить, что ты сидишь здесь вот так и называешь меня бесстрашной. –

Я делаю паузу. – И ты никогда не ходил так в школу?

– Нет. – Он делает паузу. – Разве не знаешь? Меня называют Мрачным

Потрошителем.

– Я знаю. Я не знала, что ты знаешь.

Он бросает на меня красноречивый взгляд.

– Да ладно. Я странный, но не тупой.

Забавно, что он называет себя странным. Он самый уверенный в себе подросток, которого я знаю.

– Тебя это беспокоит?

– В средней школе меня это очень беспокоило.

– И что случилось?

– Ничего не случилось. Я сидел в самом конце класса и игнорировал их, и в конце

концов им это надоело и они нашли себе новую жертву. – Он пожимает плечами, как ни в

чем не бывало. – Так странно, – говорит Рев. – Я забыл ощущение воздуха на коже. – Он

вытягивает руки над головой, затем складывает их у себя на коленях. – Чувствую себя

ребенком.

Если он не перестанет потягиваться, я упаду в обморок. Я придвигаюсь ближе.

– Что означает твоя татуировка?

– Это не татуировка. – Он делает паузу. – В смысле, да, но мой отец сам ее сделал.

Она тянется вдоль всей моей спины. От одной руки к другой.

Каждый раз, когда он рассказывает что-то о своем отце, и я думаю, что хуже быть

уже не может, – оказывается, что может. Я сглатываю.

– Он сделал это сам? – Я прерываюсь, чтобы не спросить, было ли это больно.

Конечно же, это больно.

– Да.

Я начинаю различать слова.

-... «так и он избавит тебя ото зла внутри тебя...»

Рев шлепает ладонью поверх предплечья.

– Не читай вслух.

Я отшатываюсь назад и выпрямляюсь, шокированная.

– Прости.

– Нет. – Его голос напряжен. Спустя мгновение он очень неохотно убирает ладонь, затем кладет обе руки на перила. – Ты меня прости. Этот стих о том, как непослушный

сын должен быть убит. – Рев делает паузу. – Он прислал мне его по эмэйлу сегодня днем.

Вау. Я не знаю, что сказать.

– Ненавижу это, – говорит Рев, и я впервые слышу яд в его голосе.

– Хочешь снова надеть свитер? – шепчу я.

– Да. И нет. – Рев не делает попытки поднять его.

– Хочешь подержать меня за руку? – Я протягиваю ему руку.

Рев изумленно смотрит на меня.

Затем делает глубокий вдох и переплетает свои пальцы с моими.

Его ладонь теплая рядом с моей, пальцы надежные и сильные. Это то, чего не

хватает моей виртуальной дружбе. Тепла человеческого тела. Звука его дыхания и

ощущения его кожи. На мгновение мне хочется закрыть глаза и раствориться в этом

чувстве.

– Ты придешь завтра в школу без свитера? – спрашиваю я неожиданно.

– Не знаю. Не думаю. Я не хочу... я еще не готов.

Я смотрю в его сторону и мой взгляд снова блуждает по его рукам, по мышцам его

груди. Мои щеки горят огнем, но я так же польщена, что он настолько мне доверяет.

– Уверяю тебя, никто не станет смотреть на твои шрамы.

Теперь краснеет он. Он отводит взгляд.

– Ты забавная.

– Я даже не шучу. Если я тебя ударю, ты вообще почувствуешь это?

Он приподнимает брови.

– Думаешь, что смогла бы меня ударить?

Эта самая близкая к флирту вещь, которую он когда-либо делал. От этого мне

хочется его ударить, только чтобы посмотреть, что он будет делать. Я смотрю в его глаза и

вижу в них звезды.

– Хочешь узнать?

Он смеется.

– Видишь? Бесстрашная. – Затем он фыркает. – Вперед. Врежь мне как следует.

– Что, если я свалю тебя с перил?

– Я попрошу тебя показать мне, как ты это сделала.

Мне нравится, что в его голосе нет высокомерия. Тем более, если учесть, что он, вероятно, мог бы сбить меня с перил всего одним пальцем.

Может быть, это то, что предает мне мужества сжать кулак, отвести руку и

замахнуться.

Он двигается, словно молния. Я ожидаю, что он отобьет мою руку, но он этого не

делает. Не совсем. Он двигается внутри круга моего движения, и внезапно я оказываюсь

охвачена его руками, его лицо у моего плеча.

Он такой теплый рядом со мной. У меня перехватывает дыхание и кружится голова.

– Мне уже давно стоило попытаться ударить тебя.

– На самом деле, ты вовсе не пыталась меня ударить.

Он отпускает меня и, по правде говоря, очень напрасно.

Теперь он стоит, а я пялюсь на него.

– Ты останавливаешь удар объятиями? Я совершенно точно неправильно понимала

джиу-джитсу.

Он смеется, громко.

– Цель в том, чтобы оставаться близко. – Он делает паузу. – Дистанция дает

противнику возможность ударить тебя.

– Можешь повторить?

– Конечно.

Я снова замахиваюсь. Он снова меня ловит.

– Думаю, мне понадобится еще около сотни демонстраций, – говорю я.

Он снова смеется, и я чувствую это по его телу. В субботу вечером я была

потрясена чувством его спины, прижатой к моей спине. Это в миллион раз лучше.

В этот раз он отпускает меня гораздо медленнее.

– Значит, вот так по настоящему нужно останавливать удар? – говорю я. – Кажется, по телевизору мне врали.

– Технически, я должен был уложить тебя на землю, но...