Особое условие - Вудворт Франциска - Страница 44

Я подняла взгляд к небу, и сердце пропустило удар от нахлынувших воспоминаний. Когда-то я вот так поднималась на мачту корабля Рейна и зависала между небом и морем, чувствуя себя свободной как птица. Казалось, весь мир у меня под ногами и я лечу.

— Был уверен, что вы оцените этот вид. Я часто прихожу сюда, когда нужно подумать.

Слова Зейда вернули в реальность, и я оглянулась на него.

— У вас такой взгляд…

Я вновь взглянула на город. Это не море. Рейн далеко, я здесь, а воспоминания вновь рвут душу. Глаза увлажнились от слез. Зачем он меня вернул? Почему? После нашего расставания я больше ни разу не чувствовала себя такой свободной. Лишь сейчас на мгновение вернулось это чувство, приправленное горечью воспоминаний.

Зейд взял меня за плечи, разворачивая к себе. Сопротивляться не было сил, и я взглянула на него через пелену слез.

— Вы плачете?! — изумился он. Сдернул с лица корфу и удивленно провел рукой по моим щекам, стирая мокрые дорожки. — Почему? Здесь я ищу умиротворения. А что почувствовали вы?

Не было сил притворяться, и ответила как есть:

— Одиночество…

Пару мгновений после моего ответа акиф разглядывал меня с таким видом, что внутри все разом перевернулось. На мгновение показалось, что он вот-вот рывком притянет меня к себе. И от этого обожгло с ног до головы, губы приоткрылись сами собой. А я же… качнулась назад.

И волшебный миг рассыпался со звоном.

— Вы не одиноки, айна Риналлия, — с этими словами Зейд отступил на шаг, перед этим аккуратно вернув корфу на место. — Прошу прощения за порыв, — добавил, когда я глубоко вдохнула теплый воздух, смешанный с ароматами цветов и чего-то еще. — Я оскорбил вас, айна?

Поморгала, приходя в себя. Все, Рин, хватит уже! Ты в душе отпустила Рейна, пусть и не сразу.

Но небо над головой, открывшийся вокруг простор, от которого захватывает дух так, что хочется кричать от восторга…

— Чем вы меня оскорбили? — поинтересовалась я.

Может, им вообще прикасаться к посторонним женщинам нельзя? А он не просто прикасался, а ласкал мое лицо. Я вспомнила ощущение теплых пальцев на коже и вздрогнула от того, насколько сильно отозвалось внутри меня это прикосновение.

— Вы про корфу? — догадалась наконец.

Зейд кивнул и даже сделал шаг назад. Я заметила, что его руки сейчас спрятаны за спиной. Точно он таким образом пытается удержать себя от повторных прикосновений.

— Айна Риналлия…

— Извините, — перебила я. — Вы не нанесли мне оскорбления. Все хорошо. Я не люблю эту тряпку. Надеюсь, и вас подобная честность не оскорбит.

Вот так, мы извинились друг перед другом, давайте уже продолжим ужин. И до чего-нибудь договоримся. Потому что пока единственное, чего я добилась: наелась и всплакнула. Отличный деловой ужин! Невероятно продуктивный!

— Идемте.

И снова эта протянутая рука, глядя на которую, я поняла, что не смогу отказаться. Мои пальцы точно сами по себе потянулись, чтобы вновь ощутить шероховатое тепло. Их обхватили мягко, но так властно, что сердце изумленно пискнуло.

— Куда? — поинтересовалась я осторожно.

С голосом происходило нечто странное: в нем появились нотки, которых прежде я не замечала. Видимо, Зейд тоже обратил на это внимание, потому что коротко оглянулся, обжег взглядом и пояснил:

— Хочу угостить вас одним напитком. Его готовят только в Игенборге, с добавлением местных специй.

— А каков его эффект? — спросила с подозрением.

— Утоляет жажду. — На меня посмотрели, как на тупую нарру. — Айна Риналлия, я уже начинаю жалеть, что показал вам вид с башни. Вы странно изменились.

Еще бы! Меня так и тянуло вернуться туда, раскинуть руки и ощутить себя свободной! Пусть вокруг не шумело море, но воздух Игенборга тоже полнился странной магией.

Я не удержалась и хмыкнула: ну да, ощущаешь себя свободной, а женщины вокруг как в золотых клетках. Совсем с ума сошла! Сразу после Игенборга уеду куда-нибудь на месяц, отдохну.

Зейд привел меня обратно в беседку. Только теперь на столике стояли незнакомые мне сладости, пахнущие ярко, завлекающе. Огромная ваза с фруктами так и манила. А еще стоял чайник: белоснежный, разрисованный желтыми и синими узорами, с длинным изогнутым носиком. В тон ему были и чашки, из такого тонкого фарфора, что он казался полупрозрачным.

Я отметила, что слуг вокруг нет. А когда Зейд сам поднял явно тяжелый чайник, не удержалась от замечания:

— Особое расположение акифа?

— Айна Риналлия, плох тот правитель, который не может налить алиму интересной ему девушке.

— Алиму? — переспросила я, прежде чем дошел смысл предложения.

Интересной ему девушке?! Едва не закашлялась, но сдержалась. А Зейд уже наливал эту самую алиму. Пахло пряностями, цитрусом и немного черной корицей.

— Алима — напиток, который делают только в Игенборге. Его готовят десять часов, а еще сутки настаивают. Только тогда алима приобретает свой неповторимый вкус. Попробуйте.

Я поднесла чашку к губам, осторожно вдохнула. Аромат окутал меня невесомым облаком, и вдруг стеснение в груди прошло. А когда сделала глоток, то внутри разлилось мягкое тепло. Оно прогнало ту грусть, что царапала сердце с того момента, как я оказалась на вершине башни.

— Это… великолепно!

По взгляду Зейда поняла, что ему польстил мой восторг.

— Алима расслабляет и при этом наполняет энергией. Она убирает весь негатив, ну и запах.

— Да, я чувствую. Это изумительно.

Я не могла описать вкус алимы. В ней смешался и напиток из детства, и нечто прохладительное, и пряное питье из зимних вечеров. С тех пор как Рейн оставил меня, я никогда еще не чувствовала себя настолько легко. Точно воздух — свежий и прохладный — прорвался сквозь глухую завесу. И теперь я могу снова дышать полной грудью.

— Айна Риналлия, я не солгал. Вы действительно интересная девушка.

Я опустила чашку и на всякий случай поправила корфу. Вроде все ровно, ничего не видно.

— Интересная?

— Вы умеете получать удовольствие от мелочей, вы искренне радуетесь и так же грустите. Но при этом у вас деловая хватка, какую не всегда увидишь даже у правителей.

— Часто деловая хватка у советников правителей, — сообщила я, не зная пока, как лучше реагировать на то, что я «интересная девушка».

Зейд усмехнулся и отпил алиму. Она оставалась теплой, от нее в груди точно зажигалось солнце. Или такое чувство от взглядов акифа, которыми он то и дело награждал меня?..

— Несколько раз я замечала, что ваши глаза становились карими, — вспомнила я. — А сейчас они янтарные, как у…

— У хищной птицы, — кивнул Зейд. — Да, эта особенность появилась у моего рода с того времени, как предок аханы стал покровителем Игенборга. Мой пра-пра… много раз прадед спас его, и тот отблагодарил подобным образом.

— Я слышала, что предок аханы считается вашим покровителем. Но не думала, что он подарил какие-то способности.

— Не слишком сильные. — Снова эта его улыбка. — Пара из них — долголетие и эти глаза. Они меняют цвет… при определенных обстоятельствах.

«При каких?» — взвыло мое любопытство, но я в прямом смысле прикусила язык. Не думаю, что доверие акифа распространяется до тех пределов, когда можно посвятить малознакомую эльфийку в подобные детали. Так что я ограничилась легкой улыбкой и фразой:

— Уверена, что остальные способности не менее впечатляющие.

Вокруг уже сгущались сумерки. Беседка вдруг осветилась мягким золотистым светом. Я невольно ахнула, когда увидела, что его излучают крохотные птицы с очень длинным изящным клювом. Они во множестве порхали вокруг беседки, пили нектар из цветов и очень нежно пели.

— Кто это? — вырвалось невольно.

Даже на эльфийской территории я не встречала подобных созданий! Они точно живые колокольчики. Точно крохотные лампочки, умеющие петь. Я вскинула руку, машинально открываясь всей своей сущностью этому чуду. И несколько пташек сели мне на локоть, нежно что-то начали напевать.