Сердце морского короля (СИ) - Арнаутова Дана "Твиллайт" - Страница 44

— Ладно, с этим я разберусь, — буркнул он то ли для Дару, то ли для себя. — Тебе, наверное, говорить нельзя?

— Мне… все можно… — попытался улыбнуться Дару. — Теперь… все…

Алестар понял не сразу, а сообразив, качнул головой.

— Ну уж нет! — бросил он, отчаянно подыскивая слова и от этого начиная говорить с грубоватой насмешкой. — Хватит с меня покойников, надоело уже. Я тебя не отпускаю, так что придется выжить.

Наклонившись, он положил вторую руку на лоб Дару. Точно, лихорадка. Вот же, дерьмо глубинных… Позади открылась дверь, он понял это по колыханию воды и обернулся, встретившись взглядом с целителем, которого помнил смутно, как и большинство лекарей. Немолодой светловолосый иреназе в простой темной тунике торопливо поклонился, трепеща хвостом, и смущенно покосился на беспорядок у кровати.

— Уберите здесь, — негромко велел Алестар. — И расскажите, каково здоровье раненого. Почему никто не передал мне, что ему не становится лучше?

— Простите, ваше величество, — осмелился возразить лекарь, опустив взгляд и поспешно очищая стол. — Мы вообще не надеялись, что он переживет операцию. Но милость Троих и скромное искусство ваших подданных сделали почти чудо.

— То есть его жизни ничто не угрожает? — с обманчивым спокойствием поинтересовался Алестар, чувствуя ладонью, как тлеет внутри Дару грозный огонь внутреннего жара.

Настоящему целительству его не учили, но Сердце моря приоткрывает завесу над многими тайнами живого тела, не только управления стихиями. Заражение крови Алестар отличить мог. И вылечить — тоже. То есть мог бы, будь у него настоящее Сердце.

Дару под его ладонью затих, прикрыл глаза, и только могучая грудь вздымалась медленно и глубоко. Чего он ждал? Спасения? Или подтверждения смертного приговора.

— Вы же сами видите, ваше величество, — тихо сказал лекарь, не поднимая глаз. — Мы делаем все возможное, но… Лекарства, очищающие кровь, почему-то не действуют. Чудо состоит в том, что он протянул так долго. Если вам нужно что-то спросить… больной в полном сознании и способен ответить. И… я думаю, у него еще несколько дней. Неделя — может быть. Но если вы хотите судить его и наказать… в этом нет необходимости, поверьте.

— Судить? За что? — вскинул брови Алестар, чувствуя, как тело Дару отчетливо вздрогнуло. — За спасение моей жизни? За это следует не наказывать, а награждать. Оставьте нас! — повысил он голос, борясь со смесью вины и гнева, снова накатившей, и отхлынувшей, оставив гадкую беспомощность.

Что можно сделать без Сердца?! А ведь Дару думает, что на груди Алестара сияет истинная реликвия, способная исцелять даже безнадежно раненых и больных. И если Алестар ничего не сделает… Как смотреть в глаза обреченному на смерть, который считает, что обрек его ты?!

— Благодарю… что пришли… — шевельнулись пепельные губы рядом с его ладонью. — Я… и не надеялся… Спрашивайте… Только я не знаю… что сказать.

— Помолчи, — устало сказал Алестар. — Успеем еще поговорить.

— Нет… — снова шевельнулись губы. — Я же знаю… Глупо, что так… Но вы живы… Я сдержал клятву… вашему отцу… Вы живы… Кари… он не был таким. Клянусь… не был. Я не понял… когда… он изменился… Вроде мой брат… и не он… Молчал… Даже со мной… молчал… Мне бы… насторожиться… А я… Простите… Он… убил себя… мне сказали…

— Да, — хрипло подтвердил Алестар, изнемогая от жалости. — Убил. Но тебя никто не винит.

— Хорошо… с чистой душой… легче…

— А вот клешню тебе от дохлого кр-р-раба! — рявкнул Алестар, вдавливая ладонь в горячий твердый лоб раненого. — Умереть решил?! А у меня ты разрешения спросил?

Злость кипела и бурлила в нем, словно буруны прибоя, разом на все! На проклятых заговорщиков, Бездна их поглоти! На Руалля, мерзавца старого! На Кари, с которым случилось неизвестно что, превратившее мрачноватого, но славного парня в чудовище-оборотня из жутких детских сказок. На суаланцев и Карианд, на собственных жрецов и советников, на постоянные смерти вокруг, непостижимые и подлые…

— А ну дер-ржись! — прорычал он, стискивая пальцы Дару и направляя кипящий гнев в перстень, вспыхнувший вдруг алым пламенем.

Охранник ахнул, выгнулся, будто ладонь Алестара жгла его, а дверь открылась, и влетевший целитель дернулся было к постели, но попятился и замер под коротким бешеным взглядом Алестара.

Направлять силу через перстень было больно. Больнее, чем управлять вулканом! Там значение имела лишь мощность потока и очень приблизительное направление, мимо жерла вулкана промахнуться при всем желании не выйдет, разве что нарочно повернуться в другую сторону. Здесь же Алестару приходилось сдерживать себя, процеживая силу королевской крови через осколок Сердца и одновременно пользуясь ею точно, как скальпелем, взрезающим больную плоть.

В самых трудных гонках он не был так исступленно сосредоточен, как сейчас, когда нащупывал тончайшие связи в живом теле, дрожащем и выгибающемся под его руками. Малейшая ошибка — и сила сожжет Дару изнутри. Перстень и близко не так точен и умел, как Сердце моря, действовать им — все равно что пытаться попасть острогой по крошечной юркой рыбешке в палец толщиной. И… больно-то как…

Он зажмурился, все равно очаги воспаления горели перед внутренним взором. И немногим слабее пылало все остальное тело раненого, потому что зараженная кровь проникла в каждую мельчайшую частичку плоти… Стиснув зубы, Алестар мельком отметил, почему Дару до сих пор жив: целительные зелья, для его внутреннего зрения светившиеся нежно-зеленым, упорно боролись с заразой, но не могли победить, лишь еще сильнее разжигали томительный жар…

Наконец он добрался до последнего очага, прятавшегося в глубине раны, и залил его таким мощным выплеском силы, что перед глазами на миг вспыхнуло, а виски пронзила дикая боль. Скривившись, Алестар едва сдержал стон, а потом медленно открыл глаза, для которых даже тусклый свет туарры казался слишком ярким. Измученно посмотрел вниз, убрав с лица Дару ладонь. Охранник лежал без сознания, его кожу покрывала тонкая пленка проступившей испарины, а в воде явственно плыл ее горьковато-кислый привкус…

— Ваше величество! — вскрикнул лекарь, с тревогой вглядываясь в него. — Как вы себя чувствуете?

— Он будет жить, — выдавил Алестар и размял онемевшие пальцы, особенно тот, на котором тяжелым грузом висел перстень Аусдрангов. — Я завтра еще приплыву. Если понадобится — повторю. Но вряд ли.

Внутри зрела спокойная уверенность, что с Дару все будет хорошо. Или даже знание. Все-таки кое-что Алестар мог и с осколком Сердца, а это внушало надежду. Еще бы найти настоящее… Не попробовать ли использовать перстень как маяк? Потянуться через него сознанием в поисках истинной реликвии. Отец говорил, что перемещение сознания через Сердце — самое сложное и опасное в работе с ним, но сил у Алестара хватит, а опасность… Оставлять Сердце в руках похитителей куда опаснее.

Дару спал, и сон его был таким глубоким и здоровым, что Алестар устало улыбнулся. Ну хоть кого-то он отнял у смерти, поселившейся в Акаланте! Чем не хорошее предзнаменование? Так что в казначейство, оставив спящего больного и восхищенного целителя, он приплыл в превосходном состоянии духа, которого хватило ровно до того момента, как пожилой хранитель королевской казны развел руками, виновато промолвив:

— Простите, ваше величество, требуемая вами сумма была собрана, но отправить ее прямо сейчас не представляется возможным. По закону, принятому вашим почтенным предком, королем Амереллом, личные расходы королевской семьи, единовременно превышающие тридцать вайдов золота, требуют утверждения на Королевском Совете каи-на. Я нисколько не сомневаюсь, что Совет утвердит любое ваше приказание, но… Сумма, названная вами и переведенная мною в золото, составляет тридцать восемь вайдов, а это уже нарушение закона.

Он опустил взгляд, и Алестар, даже не подозревавший о существовании подобного закона, растерялся. Ограничение расходов?! Но… какой в этом смысл? Нет, теоретически смысл имеется, просто трудно представить короля, не наученного обращаться с деньгами и способного потратить подобную сумму впустую. Однако отец ведь обещал Джиад намного больше!