Ключи от Хаоса (СИ) - "Rex_Noctis" - Страница 82

Рес сделала глоток из чашки и поморщилась — тонкий саргальский фарфор, казалось, обломится от малейшего касания губ.

— Не за этим, наверное. Знаешь, я уже и сама толком не знаю, зачем поступаю так или иначе. Я немного побаиваюсь последствий своих поступков.

Бражник кивнул, будто бы услышав здесь некий свой подтекст.

— Значит, началось, — сказал он, снова улыбаясь. На сей раз кривовато и едва заметно. — Скаэльда выступит против Ковена?

— Я надеялась обождать еще хотя бы лет десять, но Эвклид, кажется, планирует ударить. Так что… да. Только при этом Скаэльда будет прикрываться светлым лекаришкой из Белой династии. Если тот, конечно, на что-то годится… в его-то возрасте страдать таким идеализмом. Андрэ и мысли не допускает о том, что я его использую; что он просто удачно, о-очень удачно подвернулся под руку!

— Погоди-погоди! — Он вскинул ладонь, побуждая Рес замолчать. — Андрэ? Дружок Гро? Он…

— Мой кровник.

— Нет. То есть, я не об этом. Андрэ! Целитель Андриас, он же целитель Герхард по прозвищу Детоубийца! — Рес кивнула. — Так ты знаешь его историю?

— Рик мне рассказал.

— О, у этой парочки наверняка обнаружилось немало общего! Андриасу всегда была свойственна некоторая… двуличность, — хмыкнул Бражник, отхлебывая немного янтарной жидкости из своего бокала. Рес поморщилась: даже злясь на брата, она не терпела подобных выпадов в его адрес. — Он давно работает под моим началом.

— Герхард — это его второе имя… А почему его зовут Детоубийцей?

— Потому что он убивает детей, ясное дело. Ну, имеются в виду еще не родившиеся дети, что нужны своим матушкам не больше, чем мы с тобой — господину иерофанту. Впрочем, у него и без несчастных эмбрионов рыло в пуху. Чертовски мало такой работы, за которую не возьмется целитель Герхард.

Не донеся чашку до рта, Рес уставилась перед собой.

— Прекраснодушный святоша Андрэ, — негромко пробормотала она. — До сих пор не верится. Что там за такое Инквизиция шьёт? Запрет?

— Смертную казнь.

— Да уж. — Рес снова покачала головой, машинально наматывая прядь волос на палец. — Хорошо шифруется. И знаешь, что самое странное?

— Что же?

— Меня это почти не удивило. И как-то даже примирило с реальностью. Ну, знаешь, я всё печалилась, что правнук великого Рамира — такая размазня, прямо как Рамир-младшенький. А оказалось, он меня дурит.

— Он и сам себя дурить пытается. Но кровь-то не водица!

— Ну да, — фыркнула Рес. — Тебе ли не знать?.. Ох, ладно. С этим я еще разберусь. Думаю, о некроманте ничего не слышно? — Бражник согласно кивнул. — Да и Бездна с ним. Я почти уверена, что он сам на меня выйдет.

Догадка эта близка к интуитивной. Они с Феликсом могли бы неплохо поладить, будь у кого-то из них такое желание. А в том, что в хранилище Ковена пошалил именно Феликс, Рес уже уверена.

— Будь осторожнее. Да, кстати… увидишь Гро — передай, что ему сели на хвост. Он должен бы сообразить, о ком я.

— А не проще самому его отловить? Не знаю, когда мы увидимся.

— Я думал, вы видитесь часто!

Рес окинула вампира далеким от восторга взглядом.

— Не делай такое лицо. Между нами ничего нет и быть не может.

— Хотелось бы мне в это верить.

Хотелось бы ей самой в это верить. Только вот надоедливый полукровка упорно игнорировал сам факт существования такого слова — «нет».

«И ты не слишком торопишься ему об этом самом факте поведать», — язвительно добавила Рес про себя.

Проснуться оказалось еще труднее, чем обычно. Поздний вечер, судя по внутреннему ощущению. В голове ни одной связной мысли; под щекой что-то твердое, не слишком похожее на подушку и слегка вздымающееся. Плечо. Острое и тощее, явно принадлежащее Рику. Рес — она еще тоньше и… пахнет немного по-другому. Благодаря рысьему обонянию я могу различить близнецов и с закрытыми глазами.

— Снова небо алое, — бормочу, все еще не до конца проснувшись. Рик чуть сдвинулся, устраивая меня поудобнее. Чувствую его легкую руку у себя в волосах.

— Алое? — спросил он. — Ты уверена?

— Алое, н-ну… и розовое. Как сироп. И чуть-чуть оранжевое.

— А белое?

— Хм… если только немножко, — вздыхаю, пытаясь понять, во сне ли то было или наяву. — Опять мысли читаешь, что ли?

— Нет, воробей. — Тихий смешок. — Я просто бывал в тех местах, что ты мне расписываешь.

Озадаченно помолчав, спрашиваю:

— И что это за место?

— Сварталфхейм. Там рассвет легко перепутать с закатом, день вечно теряется и ни одна ночь не бывает долгой.

Что ж… ясности мыслей это не добавляло. Но зато сколько патетики!

— Но я же никогда не бывала в Сварталфхейме.

— Память крови. — Чувствую, как Рик пожимает плечами. — Будет иногда глючить, но ты привыкнешь и через пару лет… — он запнулся, — всё это будет восприниматься легко.

Снова повисла пауза. Урывками, неохотно, лениво возвращались воспоминания.

— Что случилось с Геллой? Я… я только в ответ хотела… она в порядке?

— Кому до нее какое дело? — сердито отозвался Рик. — Ладно, ладно. Жива-здорова, по-прежнему смазлива и толком не соображает, что случилось.

Это хорошо. Но чувство вины никак не отпускало. Какой бы противной Гелла ни была, а я ей жутко лицо распахала. Моими прежними коготками — при промежуточной трансформации — такого не сделаешь, а вот новыми…

Открыв наконец глаза, взглянула со смесью опаски и любопытства на свою ручонку — полудетскую, с редкими блеклыми крапинами веснушек и следами царапин. А потом привычно напрягла суставы и высвободила магию.

Ух ты! Рик вздрогнул и нервно усмехнулся, когда ногтевая пластина на моем указательном пальце переросла в изогнутый длинный коготь, темный и отливающий на свету металлическим блеском.

— Мягонькие еще. — Рик двумя пальцами сжал коготь, отчего тот заметно согнулся. — Поосторожнее с ними.

Чего? Я его девушке лицо порезала, а он за коготки переживает?

— Ох, Ника. Наплевать мне на Геллу! Нет, мне бы не доставило удовольствия быть повинным в ее смерти, но труп бы упрятал без особых проблем.

Недовольно засопев, я попробовала восстановить ментальный щит. Как ни странно, удалось с первого раза.

— Как ты можешь так говорить? Это же живой человек всё-таки. Хоть и мерзопакостный.

Вздохнув, я попыталась сесть. Приподнялась. И тут же рухнула обратно.

— Голова кружится, — не спрашивает — утверждает.

— Немного.

И всё-таки я не удержалась:

— Неужели ты совсем к ней ничего не чувствуешь? Ни капельки?

— А я должен?

— Ну… знаешь, — смутилась я, — ты с ней… близок в определенном смысле.

Рик ответил не сразу.

— Терпеть не могу эвфемизмы. Ни с ней, ни с кем-либо еще я не желаю быть «близким» в каком угодно смысле. Это всего лишь женщины, которых я… с которыми я… хм. Почему мы с тобой обсуждаем такую чушь? Мне как-то даже неловко.

Я хихикнула.

— Неловко, потому что ты хотел на мне жениться?

— Я и сейчас хотел бы.

В этот раз пауза тяжелая, ощутимая. Но мне всё же удалось перебороть смущение.

— Глупость какая. Почему?

Рик не стал косить под дурачка и переспрашивать. Как и Рес, он прямолинеен на зависть. Какая уж тут любовь к эвфемизмам!

— Потому что ты добрая, умная и очень сильная духом. Кроме моей сестры, ты единственная женщина, которую я смог бы полюбить, — проговорил он отрешенным каким-то голосом. — И вы обе меня бросаете. Бросаете! Никому-то я не нужен… с самого моего рождения.

— Что за глупости, Рик? Рес никогда тебя не бросит.

В этом я уверена. Они же почти как единый организм: достаточно лишь послушать, как эта парочка ненарочито, без малейшей запинки фразы друг за друга заканчивает! И увидеть, как они общаются друг с другом — обходясь минимумом слов, используя одни лишь взгляды и жесты. Кроме шуток, близость — истинная, не эвфемизм какой! — между ними очевидна. И никакой иной жизни, если она порознь, для них уже нет.

— Даже если я сделал что-то ужасное? — в голосе Рика зазвучала подозрительная глухота. Будто он сейчас заплачет. Не задумываясь, с уверенностью отвечаю: