Чернолунье — Свобода для заключённого (СИ) - "Dir Blake" - Страница 77

Свидетелями этого стали двое.

— Дай и…

— Принцесса Алнаира. Её растят втайне от общественности, и я никогда её не видел. Мог лишь слышать о ней из рассказов маленького Дая. Ей пророчили корону, а Даю — службу посла. Маленький одинокий мальчик нашел еще более одинокую девочку. Их связывало нечто большее, чем просто дружба.

Но в тот день она погибла. Упала прямо в образовавшуюся дыру, в катакомбы. Её тело так и не нашли, но признали погибшей.

Дай видел, как это случилось. Но он ненавидит вспоминать об этом. Кажется, он так никому и не рассказал, что на самом деле тогда произошло. Мы можем только догадываться, как выжил он и почему они были дождливым ранним утром в саду.

Тот день остался в памяти всех как «трагедия», неудачная революция со множеством жертв. Но общественность так и не узнала, что настоящей «трагедией» назвали смерть будущей королевы.

— Откуда вы всё это знаете? — непонимающе уставилась на него Лилит.

— Я знал «отца» Дая, прошлого главу семьи Леруш, — Бертрама Леруш, — горько усмехнулся Элрик. — Он рассказал мне. А после и сам пропал.

— Как пропал? — удивленно спросила Лилит. — Не погиб?

— Он и король просто взяли и через год после трагедии исчезли. Если бы народ узнал, революции было бы не миновать.

— А как же Дай? Он что, совсем один остался? И те слухи… — замялась она.

— Конечно же, на такого чувствительного ребенка, как Даймонд, трагедия и исчезновение опекуна наложили большой отпечаток. Его мучали и мучают кошмары по сей день. Три года назад, когда ему исполнилось пятнадцать, он решился отомстить той группе революционеров, виновных в смерти принцессы. И всех их… убил, — тяжело выдохнул старик.

 — Я ведь его ещё младенцем помню, — с тихой радостью он посмотрел на свои ладони, точно держал в них ребенка. — Я воспитывал его, учил, что хорошо, а что плохо. Я даже не знаю, в какой момент упустил его, — голос Элрика сорвался на сип. — В те роковые годы он почти не приходил ко мне, а я и не замечал, что он надломлен. Слепо верил в лучшее, ничем не помог, — сказал он и руки его задрожали. — Он не людей в тот день погубил, он себя, свою душу, погубил! — в исступлении причитал пастор, сцепив пальцы в замок. — Это я виноват! Я его погубил!

— На такое массовое убийство не могли же закрыть глаза?.. — пробурчала под нос побледневшая Лилит, не надеясь, что старик сейчас её услышит. Но он услышал.

— Вместо тюремного заключения и смертной казни произвели «обряд посвящения».

— В Орден… — одними губами прошептала Лилит.

— Да, он стал частью тайного Ордена теней. Даймонд обязался до конца своих дней нести верную службу Алнаиру. Его клеймили «Ищейкой», и теперь среди таких же преступников он несет свое бремя пожизненного раба Совета, убийцы.

Теперь Лилит все поняла: поняла, почему Дай так остро отреагировал, когда она сказала что хочет стать «тенью» Ордена, почему до последнего не рассказывал, кем является, почему так неохотно говорил о своем прошлом (вообще не говорил!), держал всё в себе, старался не впутывать Лилит. И… плакал во сне из-за кошмаров.

— Кто знает, — изнеможденно отозвался старик, — быть может, ему стоило лучше принять смертную казнь и облегчить свои грехи, чем стать «тенью» и очернить свою душу еще сильнее.

Элрик уткнул лицо в ладони и, казалось, заплакал.

Лилит стало жаль его. Он воспитывал Дая с рождения. Заменил ему отца. И упустил момент, в который робкий мальчик сломался, чтобы родился некто.

Лилит хотела утешить старика, но решила, что будет лучше просто оставить его одного.

Ⅶ

После обеда и полной экскурсии по монастырю, Лилит отправилась на ужин. Эмма уже поджидала её у края стола, ближе к окну.

На улице быстро вечерело, и тёплый огненный закат сменился холодной вечерней синевой. Зажглись на улицах фонари, и бледные звёзды померкли в их свете. В крупных городах всегда сложно разглядеть на небе звёзды. Зато красный, как кровь, месяц упрямо показался из-за зубчатого горизонта домов. Только это светило не мог затмить ни один фонарь.

Луна видна даже при свете дня.

— Пойдешь на фестиваль в честь Праздника цветов? — заговорщицким шёпотом спросила Эмма, оглядываясь по сторонам. Следила, чтобы монахини её случайно не услышали. — Будут запускать фейерверки! Ты их когда-нибудь видела?

Лилит отрицательно покачала головой.

— А я видела! — она гордо выпятила вперёд плоскую грудь. — Они такие красивые! словами не описать. Их только в прошлом году завезли, — она снова понизила голос. — Вот только запускать их будут ближе к полуночи.

— А отбой в одиннадцать, — лукаво пропела Лилит, хитро оскалившись. Она знала, к чему клонит эта неугомонная девчонка, и ей это нравилось. Лилит любила авантюры.

— У тебя такие клыки!.. — тихо поразилась Эмма. — Я уже давно заметила. Такие необычные, длинные…

Лилит помрачнела.

— Чтобы съесть тебя! — вдруг воскликнула одна из девочек сидевших рядом с Эммой и как начала её щекотать.

Эмма громко и заразительно смеялась, периодически отвечая на выпады девчонки с синей ленточкой.

— Опять ты что-то замыслила? — озорно сощурилась она. — Хочешь, чтобы тебя снова наказали? В прошлый раз ничему не научилась?

— Ну, Ники, — жалобно проныла Эмма, которая была старше её на несколько лет. — Ты же тоже пойдёшь. Неужели тебя устраивает пропускать всё самое интересное? Живём один раз, в конце концов! — воскликнула она, вскочив на ноги. — Так что ты пойдешь с нами!

Эмма схватила тоненькую ручку Ники. Светловолосая девочка с синей ленточкой на вид была очень маленькой, хрупкой и слабой.

— Давай, Лилит, — бойко заявила она, протягивая ей руку, — фестиваль скоро начнётся и нам нужно успеть зайти кое-куда перед танцами. Не пойдём же мы в таком простом виде!

— Только не говори, что потащишь нас к Мике.

— Какой он тебе Мика? — насупилась Эмма. — Он Микаэль!

Тот самый Микаэль, о котором говорили девочки, жил близко к центральной площади, где проходил фестиваль, и приходился сыном торговцу одной цветочной лавки. Они столкнулись с ним у входа в магазинчик. Он продавал направляющимся на фестиваль людям цветочные венки.

С первого взгляда Лилит поняла — у него «язык подвешен». Он так умело убеждал людей в надобности своего товара, что почти каждый второй прохожий приобретал у него венок. Особенно он дурил парочки: умело манипулировал на джентльменской гордости и самолюбии женщин. Мимо очаровательного блондина в серебристой одежде пажа, с яркими карими глазами никто не мог пройти так просто. Он умел привлечь и удержать внимание дам и мужчин самых разных возрастов.

Лилит нравились не только путешественники-авантюристы, на которых она хотела бы походить, но и необычные люди. Что в них было такого необычного? Это люди-актёры. Так умело меняющие маски. Глубоко психологичные личности, тонко чувствовавшие натуру другого человека. Они как фокусники: неуловимые мошенники — легко «перекрашивают» себя, чтобы оставить тебя в дураках.

Пока смотришь за одной рукой, «магия» творится другой.

До такого мастерства «наживы» Лилит было ещё далеко. В идеале, она хотела бы научиться, но чувствовала, что с этим либо рождаются, либо нет. Это такой талант — обводить людей вокруг пальца. Злодейский. Но и Лилит не ангел.

Пока Эмма спряталась с Ники за углом магазина и выпытывала, не растрепались ли у неё волосы (и с какой прической ей лучше появиться), Лилит, засмотревшись на мальчишку, даже не заметила, как близко подошла к нему.

— Спасибо за покупку, приходите ещё! — с милой улыбкой махал рукой вслед покупателям Мика, но стоило им только отойти на десяток шагов, улыбка упала с его лица:

— Скупердяи несчастные, — презрительно прошипел он, неприязненно кривя губы. — Достали. Сам толкай им эти кусты, чёртов старик, — бубнил он, сверля взглядом окошко магазина, из которого лился тёплый свет ламп. — Посмотрел бы я на тебя в этом наряде. А-аа! — воскликнул Мика, обернувшись. Он чуть нос к носу не столкнулся с Лилит, бесшумно подошедшей со спины.