Чернолунье — Свобода для заключённого (СИ) - "Dir Blake" - Страница 70

Деревянная дверь с толстыми мутными окошками открылась. Звякнул колокольчик, оповещая владельца магазина о новом покупателе.

Послышались тяжёлые шаги по скрипучим половицам, и из хозяйской комнаты, вытирая засаленной тряпкой испачканные в машинном масле руки, вышел немолодой коренастый мужчина. Коротко стриженная, седая борода окаймляла его круглое лицо, вокруг глаз и на лбу проступали морщины.

— Мы уже закрыты, — хмуря бесцветные брови, неприветливо сказал он. — Для кого вывеска висит? Приходите завтра. Меха-руки, стеклянные глаза, очки и тому подобное требует снятия мерок, и на ночь глядя это не делается. Хотите что-то заказать — приходите до заката. А сегодня мы уже закрыты!

— Я не за этим пришла, старина Райт, — со спокойной улыбкой отозвалась Рэйка.

Механик вытаращил глаза. В густых сумерках уже нельзя было разобрать лица гостьи, но голос он точно узнал.

— Рэйка? — с сомнением спросил он, щуря глаза в темноте. — Рэйка Урвия?

— Ага, — кивнула женщина, и прошла к стеллажу, за которым лежали в бархатных коробочках искусно сделанные стеклянные глаза разных цветов, изящные часы с тончайшей гравировкой и музыкальные шкатулки с витиеватой резьбой и инкрустированными в них драгоценными камнями.

Борис Райт — талантливый механик. Его работы признаны лучшими во всём Алнаире. Он редко берёт государственные заказы на изготовление оружия и специальных механических частей тела. Ему больше по душе заниматься прихотями аристократов: они больше платят и щедры на похвалу. И зачастую аристократы заказывают всяческие стильные в последнее время безделушки: пенсне, украшенные вполне рабочими шестерёнками и винтиками, очки, способные приблизить или отдалить любое видимое человеком изображение, шкатулки с любимыми или памятными для них мелодиями и так далее.

— Ты нечасто ко мне заходишь, Рэйка, — оживился Борис и потянулся руками к шкафу позади себя. — Сколько дней прошло? А может лет? Знаешь, мне, одинокому старику, одному по вечерам бывает грустно. Без друзей и хорошей компании не выпьешь даже, не то что поговоришь.

Когда Борис повернулся к Рейке, в руках у него уже было два стеклянных бокала и пузатая бутылка с тёмной, несомненно, алкогольной жидкостью.

— Выпей со мной за компанию, раз уж пришла, — настоял он, поставив один стакан перед Рэйкой, другой — перед собой.

— Ты просто так не заходишь, — с печальной улыбкой сказал Борис, наливая ей в стакан напиток, — такой уж ты человек.

Он тяжело вздохнул и спросил:

— Что-то случилось?

Рэйка облокотилась на стеллаж, опустив голову, и тёмные распущенные кудри упали ей на лицо.

— Я потеряла очередного рыцаря, — выдавила она, обхватив стакан двумя руками. — Ты его, наверное, знаешь — Никас — моя «правая рука».

— Уже второй за год… — хмуро добавил Райт.

Рэйка обречённо кивнула.

— Опять «несчастный» случай. Тяжело это, терять людей и знать, что они погибли по твоей вине. Может, я и правда некомпетентна?

Она сделала небольшой глоток из полного бокала и поперхнулась.

— Что за дрянь?! — откашливалась и отплёвывалась Рэйка. — Машинное масло с ослиной мочой?

— Это мой фирменный рецепт виски, — раскатистым басом рассмеялся Борис. — Никаких химикатов, всё натуральное, из фруктов, и нет там ни машинного масла, ни мочи.

— Механик ты талантливый, но вот повар из тебя никакой, — морщась, прокомментировала Рэйка. — Завязывал бы ты с этим.

Мужчина снова зарделся смехом и, уперев руки в боки, сказал:

— Ты ещё признаешь мои «кулинарные» способности. В конце концов, талантливый человек талантлив во всём!

— Оптимистично, — покривила губами Рэйка.

— Ну, а что там твой сынуля Дай? — как обычно поиздевался Борис. — Опять привередничает и мамку не слушает?

— Какая я ему «мамка»? — устало спросила она, — Он взрослый уже и сам в состоянии за собой приглядывать. Хоть я и понимаю это, всё равно волнуюсь. — Рэйка покрутила в пальцах стакан, наблюдая, как переливается из стороны в сторону жидкость. — Не хочу потерять его так же, как тех рыцарей.

Она устало вздохнула и вполголоса продолжила:

— Это очевидно, что Дай мечтает вырваться из Ордена, но выход от туда только посмертный. Поэтому я и волнуюсь, как бы он чего не натворил. Нарушителю клятвы грозит казнь, как преступнику, предателю родины. Я боюсь, что Дай станет предателем, и тогда мне придётся взять ответственность на себя и убить его своим руками. Ведь это я плохо присматривала за ним… — её хрипловатый голос сорвался на шёпот. — Бертрам бы не простил такой оплошности. Зря я его отпустила…

Борис успокаивающе похлопал её по плечу.

— Бертрам поступил бы также. Он бы лично устранил даже своего родного сына, стань он предателем. Он бы решил — это его долг.

Рэйка растянула уголок губы в подобии улыбки.

— Даже если Дай выполнит задание Совета, — мрачно прошептала она, — они «освободят» его только одним способом — убив. Молюсь, чтоб он не достал камень…

Она сцепила пальцы в замок и закрыла глаза. И правда молилась.

«Мне так тяжело без тебя, скажи, что мне делать, Бертрам?..»

На следующий день с утра в Зале славы состоялась церемония прощания — похороны. Много людей собралось в ярко освещённом зале с отливающими золотом люстрами и колоннами цвета слоновой кости.

Это была первая и крупнейшая военная академия, где обучались военному искусству все дворянские дети. Это считалось почётным — закончить самую известную Алнаирскую академию, а после поступить на службу в армию. Оканчивающие обучение занимали в армии высокие посты и могли стать чуть ли не главнокомандующими.

Все рыцари Ордена так или иначе академию прошли.

— …поэтому я хочу сказать: рыцарь Никас был великим и талантливым человеком! — громогласно вещала Рэйка со сцены, стоя за кафедрой. Отовсюду звучали щелчки вспышек камер, слепившие её своим светом. Но она держалась непоколебимо. Осталось немного. — Он до последней секунды своей жизни гордо выполнял свою работу! И погиб как герой! Вечная память тебе, Никас Зарий! — бъявила глава рыцарей, беря в руки огненно-красную лилию. — Ты навсегда останешься с нами, в наших сердцах.

С этими словами она вложила в его сложенные на груди руки цветок. Никас лежал в гробу бледный и неподвижный, точно каменное изваяние. На нём был синий рыцарский мундир с серебряными эполетами и верёвками, а на груди — приколоты медали за отвагу, помощь и другие. Казалось, он утомился, забыл снять одежду и просто крепко уснул. Рэйка не могла поверить в его смерть.

Всё ещё склонённая над его гробом она горько прошептала:

— Теперь можешь спать спокойно, Никас, я больше не допущу жертв.

Рэйка сошла со сцены. Вслед за ней к гробу потянулись другие люди: родственники, близкие друзья, сослуживцы, знакомые — все они подходили по одному. Кто-то тихо прощался, как Рэйка, кто-то, как мать Никаса, рыдал, многие пустили слезу. Никас был хорошим, дружелюбным и доброжелательным человеком.

А ещё, он любил Рэйку. Но её сердце навсегда принадлежало только одному человеку…

После долгого прощания люди разбрелись по залу. Некоторые стояли возле столов с едой и вели светские беседы со знакомыми и незнакомыми прежде.

Официанты разносили на подносах напитки. И у одного из таких Рэйка перехватила бокал с шампанским.

Она глубоко вдохнула и выдохнула, собираясь с силами, и пошла прямиком к семье погибшего. Они выслушивали соболезнования от всех и каждого. Люди воспринимали как должное обязательно подойти и посочувствовать.

Рэйка готовилась к худшему, поэтому шла к его родителям как на плаху.

— Здравствуйте, милорд Зарий, миледи, — она почтительно поклонилась им. — Хочу принести вам свои соболезнования. Ваш сын был прекрасным человеком. Я всегда могла на него положиться, доверяла ему как себе. Он служил с честью и не посрамил своей благородной фамилии. Никас погиб как настоящий герой: при исполнении своего долга…

Миледи Зарий неприязненно скривила губы.

— Точно ли он выполнял свой долг? — закипая, спросила она. — Или он просто спасал вашу жизнь? А может это всё ваша некомпетентность, Рэйка Урвия. Я слышала, один рыцарь под вашим началом уже погиб точно так же, как мой сын!