О тех, кто не слушает добрых советов (СИ) - "Чемерица" - Страница 231

Лидия не собиралась сдавать позиции, но поскольку поклялась в верности танше, демонстрировала свое недовольство не слишком явно, хотя и очень раздражающе. То она ворчала себе под нос, достаточно громко, чтобы Банри все слышала, то причитала о грядущей и весьма печальной участи, что наверняка их обеих постигнет, то просто сокрушенно вздыхала. Это продолжалось до тех пор, пока Готтлсфонт не сказала:

– Слушай, я все понимаю, но неужели ты нисколько в меня не веришь? Я что, по-твоему, совсем ни на что не годна? Если я говорю, что мы сможем без потерь добраться до Рифтена, значит, уверена в этом.

Хускарл подавилась очередным тяжким вздохом и смущенно потупилась.

– Что ты, мой тан, я вовсе не...

– Ну тогда умолкни и сделай лицо попроще, а то, вон, коней расстроила.

Коней, к слову, у них теперь было трое: помимо Альфсигры и Подарочка, привязанный к седлу последнего трусил флегматичный вороной жеребец по кличке Карасик. Банри раскошелилась на него в надежде, что дело в Рифтене выгорит, и ее маленький отряд усилится одним магом. Новый конь был куплен в вайтранских конюшнях и приходился, если верить Скульвару Черной Рукояти, каким-то кузеном Альфсигре. Может, это и было правдой, но никакого сходства между своей кобылой и Карасиком помимо внешнего Банри не замечала, характерами они различались словно небо и земля. Имперку данное обстоятельство скорее радовало – одной Королевы Альфсигры, которая, например, под настроение или просто со скуки могла начать кусаться, было более чем достаточно. Тем не менее, Скульвар утверждал, что Карасик при всем его дружелюбии себе на уме, и если ему что-то не понравится, можно ожидать разных неприятностей, поэтому Банри потратила несколько дней, чтобы познакомиться с жеребцом и наладить кое-какие отношения.

С того момента, как они покинули Вайтран, прошло часа три, за это время путницы успели перебраться на другой берег Белой и теперь ехали вдоль реки. Поравнявшись с холмом, на котором с незапамятных времен высился рунный камень Ритуала, Банри резко свернула на юг, в горную долину, где раньше находился «тайный» лагерь Братьев Бури. Лидия немного замешкалась, но вскоре нагнала хозяйку и поравнялась с ней. Вопреки невысказанным опасениям имперки, в глубине долины не наблюдалось никаких солдат и их временных жилищ, ни в синих, ни в желтых цветах, зато здесь мирно паслось большое стадо чрезмерно волосатых, как и все зверье Скайрима, коров. Два пастуха, по идее долженствующие следить за скотиной, несли свой пост в лежачем положении, да столь усердно, что их храп слышала даже Лидия. Впрочем, неподалеку разлеглись три большие собаченции размером с годовалого бычка, так что стадо, скорее всего, было в безопасности.

Тропу, которой Фендал провел ее весной, Банри нашла быстро, несмотря на то, что путь обильно порос травой, доходящей лошадям до брюха. Раздвигая заросли альфсигриной грудью, имперка почти радовалась – буйная растительность означала, что тропой давно никто не пользовался. Когда поднялись повыше по склону Глотки Мира, травы поубавилось, но затем она снова захватила всю поверхность земли. Лидия, молчавшая со времени отповеди, откашлялась и проговорила:

– Мой тан, значит, ты думаешь, этой... дорогой мы сможем выйти к Айварстеду, не встретившись с мятежниками?

– Именно. И я не думаю – знаю. – Банри помолчала. – Разумеется, если только они не нашли ее какое-то время назад.

Хускарл сорвала метелку осоки, доходящую ей почти до пояса, и хмыкнула.

– Тогда они, выходит, научились летать. Эта трава, будучи примятой, не скоро выпрямляется, да и не выглядит она потоптанной.

– Теперь ты не думаешь, что нам крышка?

– Э... нет. Хотя до Рифтена еще далеко, всякое может случиться.

Банри закатила глаза и пихнула Альфсигру пятками.

Хофгир Гроза Лошадей долго разглядывал пару вороных коней и одного рыжего, которых Банри желала оставить в его денниках, и, в конце концов, заломил за каждого двойную цену – по сотне золотых вместо прежних пятидесяти. Имперка возмутилась столь наглому обдирательству, но не успела сказать и пары слов, как ее легонько потеснила Лидия:

– Позволь мне, мой тан.

Банри пожала плечами, вручила компаньонке мешочек с деньгами и направилась к городским воротам, захватив свой багаж и велев искать себя в «Пчеле и жале».

Кирава и Тален по-прежнему вели дела в таверне, причем аргонианка сделала вид, будто не узнала бывшую постоялицу. А может и правда не узнала – со времени их последней встречи больше полугода прошло. Банри поставила сумки на пол возле стойки и огляделась – Маркурио, обычно валявший дурака на лавке у южного выхода, отсутствовал. Стараясь не впадать в панику, имперка повернулась к трактирщице и выпалила:

– А где... парень-волшебник, который тут прошлой осенью торчал как приклеенный?!

Кирава подняла взгляд от подноса с мясной нарезкой и хмыкнула:

– А-а, этот-то. Да он нынче с какими-то возчиками так нажрался, что на ногах устоять не мог. Теперь отсыпается у себя в комнате. Как стемнеет, вылезет, поди.

– Точно?

– Ну, если не подох с перепою, что вряд ли, то да. Так-то это с ним часто случатся... Особенно в последнее время.

Банри, слегка успокоенная, расплатилась с ящеркой за ночлег и еду, после чего Тален вызвался проводить клиентку в комнаты. Они как раз подходили к всходу на второй этаж, когда дверь распахнулась, и на пороге появилась красная и потная Лидия, тащившая на горбу свои пожитки и амуницию.

– Ну и как?.. – поинтересовалась имперка.

– Сговорились на шестидесяти монетах за каждого жеребца и семьдесят пять – за твою Альфсигру, мой тан. На меньшее этот биндюжник никак не соглашался. Война, говорит, а за твою кобылу еще и штраф полагается, очень она противная. Если что, это его слова.

– Угу. Кстати, он не биндюжник, а просто конюх.

– Да какая разница?

До вечера оставалось еще несколько часов, и Банри предложила провести время с пользой – почиститься и вздремнуть немного. Хускарл покивала с умным видом и утопала к себе, оставив хозяйку наедине с ее мыслями.

Маркурио объявился в зале таверны, когда время близилось к полуночи. Народ большей частью рассосался, так как многим горожанам нужно было вставать рано утром, и обширная комната, занимавшая весь первый этаж заведения, почти пустовала. Банри и Лидия, облюбовавшие столик в самом темном углу, могли видеть, как маг сползает с лестницы, а затем плетется к стойке.

Лидия спросила:

– Это он, что ли?

– Угу. – Банри не отводила взгляда от фигуры в мятой, выцветшей и покрытой пятнами неизвестного происхождения тунике.

– Прости, мой тан, но видок у него не очень впечатляющий.

– Есть немного. – Имперка поморщилась и потерла глаза. – Боги... Надеюсь, он еще не пропил свой талант, иначе мы зря сюда приперлись.

Она отодвинула стул, встала и направилась к стойке, бросив хускарлу:

– Подожди тут пока.

Маркурио как раз подносил ко рту кружку с дешевой медовухой, когда Готтлсфонт опустилась на стул рядом с ним и проговорила:

– Как жизнь молодая?

Маг поперхнулся медом и закашлялся.

– Твое какое дело?.. Ты?!

Банри решила, что это вопрос, не требующий ответа, и рискнула приступить к переговорам, не откладывая.

– Я собираюсь в экспедицию по обширному двемерскому городу. Интересует?

Маркурио отставил кружку и принял вальяжный и снисходительный вид, вернее, попытался – в неприбранной одежде и с помятой физиономией трудно выглядеть представительно.

– Зависит от того, что я за это получу.

– Пятьсот септимов вперед, как и раньше, плюс треть всех ценностей, что мы там обнаружим. Предупреждаю сразу: на сей раз не пытайся умыкнуть камни душ у меня из-под носа.

Волшебник презрительно фыркнул:

– Пятьсот септимов? Да я за такие деньги даже со стула не встану. Тысяча и не меньше, плюс расходы на одежду, припасы...