О тех, кто не слушает добрых советов (СИ) - "Чемерица" - Страница 126

– Осторожнее, там плита-ловушка. – Банри замерла с поднятой ногой и попыталась разглядеть пол во мраке – проклятый магический светляк только что потух в самый неподходящий момент. Норд тем временем добавил: – Я ее разок задел и получил град дротиков в голову.

Имперка опять вызвала светильник, аккуратно обошла плиту, и заметила:

– Мне казалось, эти дротики обычно отравленные. Как же ты выжил?

– Да я малой был, – пожал плечами парень. – Они только волосы взъерошили. Мне роста не хватило.

– Угу, слишком мал, чтобы умереть... Знаешь, в следующий раз, собираясь лезть в подземелье, захвати связку факелов.

Спустя какое-то время они оказались в самом дальнем и самом мрачном участке крипты. Мертвяки все никак не унимались. Светя синими зенками, они лезли напролом, злобно хрипя что-то на драконьем языке – а значит, лежали тут уже очень давно. Голлдир не мог понимать их, зато Банри – вполне, пересказывать суть их реплик она не спешила, чувствительного и впечатлительного нордского юношу это здорово бы расстроило. К слову, имперка за все время блуждания по Хиллгрунду ни разу не видела более-менее свежих захоронений, все они казались древними. Только женщина собралась расспросить белобрысого об этом казусе, как он очень тихо проговорил, озираясь:

– Похоже, это то место, о котором Агна говорила. Она сказала, что медведь покажет дорогу.

– Медведь?..

Банри тоже покрутила головой и заставила светильник подняться повыше. На колоннах и стенах между погребальными нишами и впрямь имелись плиты со стилизованными изображениями разного зверья. Имперка обошла все и, углядев ту, где вроде как был медведь, направилась к ней. Сама плита была недвижима, но сбоку поблескивала потемневшая от времени цепь. Готтлсфонт осторожно потянула ее, в любой момент готовая повалиться на пол, но ничего не произошло. По крайней мере, в первые секунды. Потом что-то громыхнуло. Голлдир охнул, а Банри резко обернулась на звук – оказалось, крышка запечатанного саркофага по левую руку от имперки внезапно отвалилась, открыв проход в какое-то помещение.

– Ты его нашла! – изумился норд, покрепче сжимая топор и поудобнее перехватывая щит. – Проход ведет через саркофаг... – резюмировал он, будто Банри и сама этого не видела. – Не нравится мне это... но мы все же пойдем.

– Да уж куда деваться, – угрюмо отозвалась имперка, настороженно шагая к отверстию в стене – мало ли что там обретается. У нордов «опозоренными» могли быть разные личности – от струсивших в бою до колдунов любой степени зловредности.

В комнате было темно, как и в предшествующих ему катакомбах, но впереди виднелся едва различимый свет. Банри на всякий случай обновила заклинание светильника и медленно двинулась вперед. Помещение было относительно небольшим, в противоположной от потайного хода стене – большие двустворчатые двери, вроде тех, что запер колдун. Еще там было кое-что, сразу не замеченное пришельцами – то ли трон, то ли кресло, где восседал мертвец в полном нордском доспехе и высоком рогатом шлеме на иссохшей оскаленной башке. Голлдир, не видя больше ничего кроме выхода, кинулся к створкам и выпалил:

– Так, эта дверь, по-моему, должна вести в гробницу, где отсиживается Валс. – Он оглянулся и нетерпеливо проговорил: – Пошли туда и покончим с... этим...

На последнем слове норд вдруг пустил петуха, придушенно пискнул и выставил оружие перед собой, одновременно прикрываясь щитом. Топор в его руке ходил ходуном, а глаза парня почти вылезли из орбит. Банри оглянулась, слыша знакомый хрип – так и есть, мертвяк решил, что пора бы размять ноги, и встал со своего седалища. Роста покойник был невероятного, каких габаритов он достигал при жизни, страшно было даже представить, если учесть, что макушка Готтлсфонт и теперь едва дотягивала до уровня его почерневшего нагрудника.

Этот драугр тоже оказался Языком, только был гораздо крепче повстречавшегося имперке на верхних уровнях, к тому же в комнате не имелось горючих жидкостей в помощь. От Голлдира толку было мало, в основном он, издавая панические вопли, наскакивал на оживший труп и пытался нанести ему какой-нибудь ущерб посредством своего топора. Получалось плохо. В конце концов парень так надоел покойному родичу, что, когда норд в очередной раз подобрался к драугру на расстояние вытянутой руки, мертвец схватил его и вышвырнул сквозь двери в следующее помещение. Голлдир, истошно вереща, с грохотом ударился об окованное железом дерево и вывалился прямо под ноги изумленному Валсу Верану, который на свою голову решил выяснить, кто же там, в соседней комнате, так орет.

– Грязный н’вах... – начал было данмер, но тут драугр взревел «FUS!», и Валс улетел в полумрак зала, словно листок, подхваченный ветром.

Банри покойник не уделил столько внимания, он будто вообще имперку не замечал, возможно, из-за ее небольших размеров. Это было Готтлсфонт только на руку – пока мертвяк таращился в сторону Голлдира, она подобралась поближе к драугру и подрубила ему ноги, а когда тот повалился на пол, злобно что-то хрипя – несколькими ударами топора отделила скалящуюся пожелтевшими зубами голову от туловища.

Голлдир, стеная, валялся там же, куда свалился, отброшенный жесткой прадедовской рукой. Из дальнего конца зала доносились похожие звуки, правда, перемежающиеся нехорошими (Банри была в этом уверена) ругательствами на родном языке Верана. Имперка вздохнула и вновь помогла своему спутнику подняться.

– Чего разлегся-то? – беззлобно спросила она.

– Ага, тебя бы так!

Банри промолчала. Ей самой и похуже доставалось. Женщина коснулась ладонью синячища на боку и проговорила:

– Может, вы с Валсом теперь помиритесь?

– Еще чего! Посмотри, что он натворил! Из-за него мои предки не желают лежать спокойно!

– Да нет же, Голлдир, это не из-за него...

– И он убил мою тетю!!

Банри устало потерла лоб. Да, это было уже серьезно. Пока она соображала, как бы решить дело миром в таких условиях, колдун успел прийти в себя, забраться на высокую платформу по лестнице и встать там в пафосную позу. Окинув с высоты своего положения Голлдира и его союзницу презрительно-снисходительным взглядом, он торжественно провозгласил:

– Мертвые должны служить живым, а не наоборот!

Голлдир побагровел от злости. Он набычился, пару раз ударил топором в щит и проорал:

– Я верну своих предков в Совнгард – и тебя вместе с ними!

– Совнгард – это миф, ты, с’вит! А теперь ты будешь служить мне вместе со своими родичами!

Норд взревел от злости и кинулся в атаку. Веран во всю старался, чтоб хозяин склепа не скучал, поднимая покойников по три штуки зараз и телепортируясь в разные углы зала. На счастье их живого родственника, Языками мертвецы не были, так что Голлдир, от ярости уже не ощущающий страха, довольно легко справлялся с наплывом нежити. Банри уныло наблюдала за побоищем, периодически отмахиваясь от драугров, приближающихся к ней на расстояние удара. Отпихнув очередного покойника, она рассеянно глянула на пол и увидела на том месте, где не так давно валялся Голлдир, несколько монет и смятый клочок бумаги. Имперка подобрала все это и развернула бумажку.

Что ж, Голлдир, я впечатлён. Я знаю, как тяжело вам, нордам, даётся грамота, – все эти большие слова, должно быть, здорово напрягли твой крохотный мозг. Я также удивлён, что тебе удаётся чувствовать что-то, кроме собственного зловония. Приходи-ка на встречу со мной в гробницу Хиллгрунда, и я покажу тебе, как мы в Морроувинде обращаемся с предками.

Валс Веран

Банри растерянно огляделась. Записка за авторством некроманта выглядела как ответ на какое-то другое послание, выходит, Голлдир с Валсом для начала переписывались, а потом второй приступил к активным действиям... Женщина перечитала письмо заново. Да, верно, Голлдир не производил впечатления чистюли, и от него, скажем так, попахивало, как, впрочем, от почти всех нордов, с которыми ей доводилось иметь дело. Но вот последнее предложение было бравадой чистейшей воды. Банри знала, что, несмотря на более чем своеобразное отношение данмеров к мертвецам, понятию некромантии и смерти вообще, они очень почтительно и бережно обращались со своими покойными, так что если бы Веран сунулся в данмерскую родовую гробницу, его соплеменники живо бы поймали колдуна и забальзамировали заживо в наказание за такие деяния.