Кровь на колёсах (СИ) - Аввакумов Александр - Страница 37

Мы специально оставили старый черный пакет, в который для веса положили несколько камней. Мы по-прежнему сидели в машине и наблюдали. Прошло еще минут пятнадцать. Из «Жигулей» на этот раз вышли двое и стали надевать на себя черные рабочие халаты. Достав из багажника лопату и метлу, они опять пошли к контейнерам.

Выждав с минуту, мы со Стасом проследовали за ними. Парни стояли около бака. Один, зацепив мешок лопатой, подтягивал его к себе.

— Берем, Стас, — скомандовал я, и мы на всякий случай достали оружие.

— Стоять! — что есть мочи закричал Станислав и бросился к парням.

От неожиданности они побросали лопату и метлу.

— К стене лицом! — вновь заорал Станислав.

Однако те и не думали сдаваться. Один бросился на Стаса, пытаясь перехватить его руку с пистолетом. Второй, схватив лопату, двинулся на меня.

— Убью, сука! — прокричал он, размахивая лопатой перед моим лицом.

Я выстрелил ему под ноги. Выстрел вернул парня к действительности. Он выронил лопату и медленно поднял руки вверх.

— На колени! — произнес я, доставая из кармана наручники.

Я взглянул на Стаса и понял, что помощь не требуется — парень с разбитым лицом лежал на земле. Его запястья были скованы наручниками.

По рации мы вызвали опергруппу, и, присев на поребрик, стали ждать.

Группа прибыла быстро, оперативники приступили к опросу сотрудников кафе.

Я подошел к руководителю группы саперов, прибывших вместе с оперативниками Бауманского ОВД, и поинтересовался у него взрывным устройством.

— Трудно представить последствия взрыва, — ответил он. — Как вы знаете, взрывное устройство поместили в чугунную урну. Удивлен вашим хладнокровием, когда вы швырялись в этом мешке. Если бы бомба взорвалась, мы бы от вас ничего не нашли.

Я кивнул и медленно отошел от сапера — только сейчас до меня дошло, как мы рисковали с Балаганиным, ковыряясь там. И только сейчас у меня задрожали руки, а спина вспотела. Пришлось сесть в машину, потому что ноги мои ослабли.

Конечно, и тогда я четко понимал возможные последствия наших действий, но в тот момент мой инстинкт самосохранения словно переклинило, и мы с Балаганиным, как два несмышленыша, полезли за бомбой. Хотели мы славы или почестей? Об этом ни я, ни он в тот момент не думали. Главное, что нами двигало, — найти взрывное устройство, и не более. Видно, не погибнуть мне было от той бомбы.

Мы быстро добрались до МВД.

— Станислав, как пообедаешь, сразу ко мне. Прихвати кого-нибудь из этих пацанов.

Освободившись от текущих дел, я связался с Балаганиным и пригласил его к себе.

Минут через пять в дверях показался Стас, который в спину подталкивал парня с разбитым лицом.

— Ты что, Станислав, не дал ему умыться? Или тебе он так больше нравится? — не удержался я от улыбки.

— Садись, — велел я парню и указал на стул. — Давай, рассказывай все по порядку. Ты понимаешь, то, что вы хотели сегодня сделать, называется террористический акт? И дальше вами будет заниматься комитет государственной безопасности? Поэтому, прежде чем вас передать туда, я хотел бы знать, кто вы, за что хотели взорвать пацанов, где взяли взрывчатку, кто изготовил бомбу? Время тянуть не будем, вопросов к вам у меня еще много.

Парень сидел молча. Я еще раз сказал про КГБ. Лицо его побелело, по-детски искривилось, и на глазах выступили слезы.

— Ну что, будем время тянуть? Ты сейчас меньше думай о друзьях, больше думай о родителях, которые, наверное, не этому учили тебя и не думали, что их сын станет террористом, врагом народа.

— Кури, — сказал я и протянул сигареты.

Он попытался достать сигарету из пачки, но пальцы не слушались его.

Я отобрал у него пачку, достал сигарету и дал ему.

Он глубоко затянулся и, выдохнув дым, тихо спросил:

— По этой статье расстреливают?

— Не переживай, будешь работать со следствием — жить будешь! Вот если бы вы взорвали, тогда бы вас точно поставили к стенке. А так жить будешь!

Он еще раз глубоко затянулся.

— Моя фамилия Логинов, зовут Евгений Николаевич. Я и мой друг Смирнов Александр Павлович учимся на третьем курсе Казанского государственного университета, он на вычислительном факультете, а я на юридическом. Моя мать работает врачом в больнице КГБ, а отец — преподавателем в пединституте на кафедре физического воспитания. Два года назад я познакомился с Айратом Садыковым по кличке «Пахтакор». Он то ли узбек, то ли казах, но только не русский и не татарин. Познакомились мы в кафе «Раки», которое напротив Центрального стадиона. Пахтакор в кафе был не один, с ним еще было человек пять. Мы сидели за столиком вчетвером — я, Смирнов и две девушки. К нам, а вернее к девушкам, стали приставать парни из-за соседнего стола. Их было человек шесть или семь. Сначала мы молчали, но когда они ударили одну девушку, Саша вступился и дал одному по морде. Драки в кафе не было, их разняли. Но мы прекрасно знали, что драка будет, просто те ждут, когда мы выйдем. Мы сидели и боялись выйти. Силы явно были неравны. Ну, потом мы все-таки решились. За нами сразу пошли. Но на помощь пришел Пахтакор. На выходе он подошел ко мне, и, как будто мы с ним знакомы, обнял меня и начал расспрашивать про дела, где учусь. А те стояли в стороне и к нам не подошли. Пахтакор спросил, где я живу. Я сказал. Тогда он спросил, не хочу ли я пожить отдельно от родителей. У его друга была квартира в районе «Телевышки», и он собирается надолго уехать в командировку. Он работает на вертолетном заводе в тридцать втором цеху, и их часто отправляют в командировки за границу. Он попросил Пахтакора, чтобы тот подыскал человека пожить в его квартире. У него дома кошка, за ней нужно присматривать. Я тогда согласился, хотя мои родители были против. Пахтакора после этого я встречал очень редко. Зато ко мне приезжали его ребята, которые оставляли свои сумки на этой квартире. Эти сумки, большие, спортивные, хранились не очень долго, от силы день или два, и их забирали уже другие пацаны. Однажды на квартиру приехал Пахтакор с каким-то парнем. Парень этот, как хозяин, обошел всю квартиру и сказал, что я хорошо содержу ее. Я сначала подумал, что это и есть хозяин. Пахтакор называл его не то Лысый, не то Плешивый, хотя у него были хорошие черные волосы. Лысый, или как его, спросил у меня, могу ли я управлять машиной. Я показал ему права. Тогда он мне сказал, что может дать на время «Запорожец». своего деда. Машина смешная, но на ходу, у нее движок хороший, да и выглядит почти как новая. У него, того парня, была своя машина, и «Запор» ему был не нужен. Только ему надо было, чтобы я иногда привозил им с Пахтакором те сумки, которые у меня оставляют. Я согласился, потому что решил, что услуга не тяжелая, а зато у меня будет машина, пусть и «Запорожец». После этого мы с Сашкой стали часто развозить спортивные сумки по адресам, которые по телефону нам сообщали пацаны Пахтакора. Однажды Сашка раскрыл одну сумку. А там — «Калаш» с двумя магазинами и два пистолета «ТТ». Мы очень испугались! Я позвонил Пахтакору и сказал, что это подстава, что я видел, что в этих сумках. Пахтакор ответил, что за квартиру и машину надо платить, и еще что он мне деньги дает не за перевозку барахла. Мол, 120 рублей хороший инженер на заводе не получает. И что меня за все время знакомства с ним никто пальцем не тронул. А если я хочу разорвать с ним дружбу, то должен вернуть все деньги и оплатить все, чем пользовался за эти два года. У меня, конечно, таких денег не было. И еще он припугнул, что в сумке, которую я как-то подвез в район ипподрома, было оружие, из которого в тот же день убили бизнесмена. А тот, убитый, тоже отказывался с ними дружить. И напоследок сказал, чтобы мы не дергались, если не хотим пропасть бесследно.

Мы с Сашкой не знали, что делать. Нам было страшно и в милицию идти, и с ними оставаться. Пахтакор нас запугал. Кстати, Пахтакор нам сказал, что Лысый, или как его, был недоволен одним бизнесменом, которого зовут Миша Веселовский. Этот Веселовский с Лысым работал года два, если не больше. В этот бизнес, связанный с поставками полиэтиленовой крошки, его ввел сам Лысый. Теперь этот Миша вдруг захотел поменять свою «крышу» с одной на другую. Лысый Мишу предупредил, что если он попробует это сделать, то его закопают живьем. Но Миша не поверил и не испугался. Он обратился к противоборствующей группировке, и те «забили стрелку» в кафе на Бутлерова, чтобы обсудить эту ситуацию.