Приключения Ариэля, Рыцаря Двух Миров (СИ) - Катканов Сергей Юрьевич - Страница 7

— До обеда осталось не так уж много времени, а мне надо ещё привести себя в порядок, так что скакать придётся быстро. Доберёшься до города одна?

— Конечно. Мы с моей лошадкой поедем не торопясь и будем думать о тебе. Я слышала, что когда-то очень давно на дорогах встречались разбойники, которые могли ограбить путника, хотя мне не верится, что люди могут нападать на людей. А в наше время девушке уж точно нечего бояться. Пресвитер, наверное, хочет дать тебе какое-нибудь очень важное задание.

— А может быть, он просто хочет покормить бедного рыцаря, у которого пока нет жены и которому никто не готовит вкусных обедов.

Обменявшись на прощание улыбками, они расстались.

Ариэлю не надо было слишком долго собираться. Он лишь искупался в небольшом бассейне во дворе своего дома, побрился, надел свежую одежду, парадный плащ и отправился пешком через всю столицу во дворец пресвитера Иоанна.

Приглашение к пресвитеру на обед вовсе не означало обязательной аудиенции. Конечно, пресвитер никого не приглашал к себе без цели и без смысла, но цель и смысл приглашения могли остаться до поры непонятными. Вполне могло такое быть, что приглашённый, отобедав, просто отправится домой, лишь раз за время трапезы встретившись с удивительным, властным и добрым, взглядом пресвитера. Этот взгляд мог вспомниться человеку через много лет и оказать влияние на какое-нибудь важное решение. А, может быть, обрывок разговора, который человек случайно услышал за столом, был для него судьбоносен. Может, сам ритуал монаршей трапезы должен был оказать некое влияние на душу человека. Или ещё на какую-нибудь деталь во время обеда приглашённому было весьма полезно обратить внимание. Иногда после обеда пресвитер удостаивал приглашённых нескольких слов, а иногда и продолжительной беседы, но никто во время трапезы не терзал себя вопросом, произойдёт ли это. Все и без того знали, что душа каждого подданного драгоценна для повелителя. Пресвитер мог донести до человека что-то важное словами или без слов, взглядом или без оного — это не имело большого значения. Царь царей поддерживал равновесие душ своих подданных разными способами, и каждый подданный всегда помнил о том, что от состояния его души зависит духовное равновесие царства. Во время этих торжественных трапез каждый был предельно внимателен и к тому, что происходило в его душе, и к тому, что происходило вокруг.

Вообще, в том, чтобы попасть на обед к пресвитеру не было ничего особенного, сюда каждый мог прийти и без приглашения, за столами у пресвитера ежедневно обедало до 30-и тысяч человек. Иной подданный, если бы он этого хотел, мог ежедневно обедать во дворце у повелителя, хотя, конечно, никто не приходил сюда слишком часто, это считалось неуместным. И ценили, собственно, не возможность здесь присутствовать, а само приглашение, которое означало, что пресвитер хочет что-то в ком-то подправить, или отметить, или поздравить, или предостеречь. Это было приглашение к максимально возможному вниманию — радостное и волнующее.

По улицам Бибрика ездили на конях лишь гонцы пресвитера и те, кто куда-то очень спешил по чрезвычайно важному делу. Это не было запрещено, однако, случалось не часто. Ариэль так же шёл пешком, как и большинство людей вокруг него. Рыцарь любил гулять по столице, особенно после походов, тогда он видел Бибрик свежим взглядом. Сейчас, когда он получил приглашение от пресвитера, все его ощущения заметно обострились, и он словно открыл для себя Бибрик заново.

Это был город белокаменных дворцов, особняков, домов. Иные были изваяны из мрамора такой поразительной белизны, что порою он слепил глаза, и дворец под взглядом как будто немного расплывался, теряя отчётливость линий. Другие строения были из желтоватого известняка мягких матовых тонов, иные — легкой голубизны и вообще всех возможных оттенков белого. Здания были самой разнообразной архитектуры: одни — устремлённые ввысь, с тонкими шпилями, другие — основательно-приземистые, но все вместе они и по оттенку, и по форме создавали сказочную гармонию. Бибрик был прекрасной песней, в удивительную мелодию которой каждая семья, решившая построить жилище, вплетала свою ноту, более всего беспокоясь о том, чтобы ненароком не внести дисонанс в песню города. Неким непостижимым образом обычно получалось так, что семья имела искреннее личное желание построить такой дом, какого не хватало в этой части города. Иногда мечту приходилось немного подправить, чтобы дом идеально вписался в окружающий архитектурный ансамбль, но это, как правило, приводило заказчиков в восторг, они считали, что их мечта становилась более совершенной.

Один старый рыцарь рассказал Ариэлю, что когда-то очень давно бедняки строили себе маленькие деревянные домики, а богачи — огромные каменные дворцы. Услышав об этом, Ариэль внимательно посмотрел в глаза рыцарю, попытавшись определить, сколько ему лет, и понял, что его собеседник не просто старый, а древний. И не стал у него ничего уточнять. Рассказы об ужасах Эпохи Вражды никогда не занимали Ариэля. Он не только не понимал, но и не хотел понимать, что означают странные слова: бедняки и богачи. Общий смысл этих слов он, конечно, улавливал, но в суть вникать не хотел.

В царстве давно уже не было ни бедных, ни богатых, каждый имел то, что хотел иметь. И с жильём все было очень просто: надо было лишь попросить каменщиков, и они строили для тебя то, что ты хотел. Им просто нравилось строить, и они делали всё для того, чтобы людям потом нравилось жить в построенных ими жилищах. Дворцы просили построить для себя те, кто предпочитал жить большими семьями, по несколько поколений под одной крышей. Другие хотели жить малыми семьями — родители и дети, они обычно заказывали себе средних размеров двухэтажные особняки. Ну а кто-то хотел жить один и просил построить для себя маленький домик, чаще всего с одной комнатой. Из дерева в царстве уже давно не строили, все постройки Бибрика были каменными.

Ариэль подошёл к полноводной реке Фисон, которая протекала через столицу. Река тихо струила свои кристально чистые воды по светло-серому базальту, которым были отделаны не только берега, но и дно реки. Рыцарь любил иногда стоять на лёгком, словно парящем в воздухе, мосту через Фисон. Сегодня он остановился здесь лишь на минуту, погрузил взгляд в прозрачные воды, словно приветствуя великую реку, и пошёл дальше.

Он уже подходил к огромной горе, на усечённой вершине которой возвышался величественный дворец пресвитера Иоанна. Гора была обвита лестницами чёрного гранита, наверх вели многие сотни ступеней. Рыцарь, не знавший, что такое отдышка, мог бы очень быстро забежать на самый верх через три ступеньки, но он поднимался не торопясь, спокойно и сосредоточенно, словно каждая ступенька была событием в его жизни, и он уделял ей особое внимание. Надо было настроить свою душу на сосредоточенную проницательность, позаботившись, чтобы она не вызвала внутреннего напряжения, а была радостной, чистой и уравновешенной.

И вот наконец ворота из сардоникса, которые вели в огромный двор перед дворцом. Обеды проходили здесь — на ровной травке было установлено множество столов. Столешницы большинства из них были из обычного золота, а стол пресвитера, не более, чем на 12 персон, имел столешницу из цельного изумруда. Такой огромный изумруд, надо полагать, был единственным в мире. Рядом стояло ещё несколько столов из рубинов и сапфиров, они были поменьше, каждый на четыре персоны.

Гости уже усаживались за столы. Ариэль, окинув беглым взглядом всю трапезную поляну, спокойно сел за один из последних столов из заурядного золота, но к нему сразу же подошёл слуга и предложил проследовать за ним, усадив рыцаря за небольшой рубиновый стол рядом с изумрудным столом пресвитера. Здесь никто не заставлял себя ждать, и обед почти сразу же начался. Когда появился пресвитер Иоанн, на него, казалось, никто и внимания не обратил, но это лишь казалось, Ариэль заметил, как потеплели улыбки на лицах собравшихся. Пресвитер был в простом сером хитоне до пят, его голову венчал стальной обруч безо всяких украшений. Вместе с царём царей за изумрудным столом разместились очень простые гости, по виду — ремесленники, может быть — строители или рыбаки. За рубиновым столом вместе с Ариэлем оказались ещё три рыцаря, они поприветствовали друг друга доброжелательными полупоклонами, а потом за весь обед не обменялись ни единым словом. Ариэль хорошо знал, что его братья неразговорчивы, они говорят лишь тогда, когда это необходимо. Обед начался с общей молитвы, которую возглавил, судя по облачению, епископ. А потом некий король стал подносить им золотые и серебряные блюда с разнообразными кушаньями.