Тайна Васко да Гамы - Хазанов Анатолий Михайлович - Страница 24

Интересно сопоставить этот текст с двумя другими, которые являются приложениями к рукописи «Дневника» Алвару Велью. Это торгово-географическое описание королевств, расположенных к югу от Каликута, и малайско-португальский словарь. Что касается первого, то анонимный автор начинает его так: «Эти нижеприведенные названия суть названия королевств, находящихся южнее Каликута, и вещей, которые есть в каждом королевстве, и сколько они стоят, каковые я узнал от одного человека, который знал наш язык и прибыл тридцать лет назад из Александрии в эти края».

Очень важен и очень интересен вопрос: кто автор этих анонимных текстов?

Анализируя проблему идентификации этого информатора, немецкий исследователь Франц Хюммерих высказал мнение, что им не мог быть индиец. Он убедительно показал, что заслуживают внимания только две гипотезы: мавр Монсайде и еврей Гаспар да Гама. Что касается первого, то, поскольку он говорил по-кастильски и был торговым агентом, он, видимо, обладал большим объемом сведений, которые могли быть использованы в этих текстах, однако трудно допустить, что он прожил в Индии 30 лет[128].

Что касается второго (Гаспара да Гама), то речь идет о человеке, который вступил в контакт с португальцами уже после того, как они покинули Каликут и встали на стоянку в Анджедида. Это был человек средних лет, говоривший по-венециански, выдававший себя за христианина. Васко да Гама привез его в Португалию.

Король дон Мануэл упоминал об этом человеке в письме к кардиналу Алпедринья. Он писал, что речь идет «об одном еврее, принявшем христианство, торгующем драгоценными камнями, прекрасном знатоке прибрежных земель от Александрии до Индии и глубинных земель от Татарии до Великого моря». Гаспар да Гама вернулся в Индию с Педру Алваришем Кабралом и на этом пути, будучи в Кабо-Верди, встретился с Веспуччи.

В письме, приписываемом по традиции этому великому флорентийцу, датированном 4 июня 1501 г., Веспуччи отмечает, что Гаспар да Гама — человек, много путешествовавший, уверявший, что прошел от Каира до Малакки, и знающий много языков[129].

Оставим теперь в стороне проблему достоверности обильной информации, предоставленной Гаспаром да Гама, которую приводит Веспуччи. Если допустить, что Гаспар да Гама был информатором автора анонимных текстов, возникает другая проблема. Алвару Белью постоянно упоминает о том, что в Индии живет много христиан, Веспуччи говорит, что Гаспар да Гама рассказал ему о христианском городе, где находится тело одного из апостолов, но другой итальянец, знавший Гаспара да Гаму в Португалии, флорентиец Серниги, рассказывает, что, по словам Гаспара, в Индии много язычников и мало христиан. Гипотеза о том, что представления Гаспара о восточном христианстве претерпели некую эволюцию от оптимистических к пессимистическим взглядам, — слишком легкое объяснение этих противоречащих друг другу свидетельств источников.

Гораздо более убедительным представляется объяснение, предложенное Францем Хюммерихом. Как он правильно подметил, известная биография Гаспара да Гамы свидетельствует о том, что он был человеком, ловко приспосабливавшимся к обстоятельствам жизни и говорившим то, что хотел услышать его интервьер. Еврей по происхождению, он принял ислам в Индии; вступив в контакт с Васко да Гамой и подвергнувшись порке хлыстом, признался, что получил приказ заманить португальцев в Гоа; прибыв в Лиссабон, тотчас же принял христианство и взял христианское имя в честь капитан-мора. Позже он оказал многочисленные услуги королю дону Мануэлу. Исходя из всего этого, Хюммерих «с полной уверенностью» пришел к заключению, что Гаспар да Гама был «заслуживающим доверия информатором в отношении сведений о богатствах Индии, их удаленности от Каликута, о военных возможностях, об условиях торговли, которые содержатся в первом приложении к „Дневнику“ путешествия да Гамы»[130].

Что касается второго приложения — малайско-португальского словаря, то, как показали исследования специалистов, он был составлен также не без участия Гаспара да Гамы.

Успех великой экспедиции Васко да Гамы убедил даже самых неисправимых скептиков в том, что решена проблема, в которой была заинтересована Европа, долго и упорно искавшая морской путь в Индию. В Лиссабоне уже строили грандиозные планы создания Великой португальской империи на Востоке, а король, исполненный гордости и амбиций от сознания своей новой роли господина Востока и жаждавший завладеть восточными сокровищами, был намерен продолжать столь счастливо начатое предприятие, превратив открытие в завоевание (конкисту).

Уже 28 августа 1499 г. король Мануэл добавил к своему титулу упоминание о владении восточными регионами, доступ к которым открыло ему путешествие Васко да Гамы: «Сеньор Гвинеи, навигации, конкисты и торговли Эфиопии, Аравии, Персии и Индии». Одновременно он объявил о своем плане установить монополию на торговлю и поставить Индийский океан под португальский контроль. Поэтому уже на следующий год после возвращения Васко да Гамы, 9 марта 1500 г., он отправил в Индию большой флот из 13 кораблей, командование которым было поручено Педру Алваришу Кабралу.

С отплытием второго флота в Индию в 1500 г. началась вторая фаза португальской экспансии — фаза завоевания (конкисты), в ходе которой Португалия превратилась в великую торговую и морскую державу. Реализация поставленных задач потребовала, чтобы навигаторы стали также и воинами, отдавшими свой меч на службу войн во имя славы креста и возродившими идеалы рыцарства, которые Европа уже забыла. Таковы герои Камоэнша в его поэме «Лузиадаш», и те, о которых пишут хронисты XV в. Ими движут романтические идеалы, смешанные со стремлением к славе. В то же время они способны на жестокость, которая кажется несовместимой с их благородными целями, но вполне соответствует менталитету той эпохи.

Географические открытия, имевшие место в Индийском и Тихом океанах, расширили географические представления и принесли в Европу конкретные знания о народах и культурах, которые до этого времени фигурировали лишь в легендах и мифах, и расчистили путь для второй фазы экспансии, которая имела главным образом торговые и военно-политические цели[131].

По дороге в Индию из-за бури, вынудившей корабли взять курс на запад, Кабрал открыл Бразилию, которой дал название остров Вера-Круш. Объявив эти земли владением короля Португалии, в знак чего поставил на холме большой деревянный крест, он двинулся через Атлантический океан к берегам Африки. Во время бури недалеко от мыса Доброй Надежды четыре корабля утонули, а шесть судов добрались до Малинди и оттуда прошли к Каликуту.

События, произошедшие после прибытия Кабрала в Каликут, напоминали те, что случились после прибытия Васко да Гамы, хотя и были еще более драматичными.

Кабрал вез с собой королевские инструкции назначить администратора фактории (фейтора) в Каликуте, а также священников и монахов для распространения христианского вероучения в Индии. Кроме того, инструкции дона Мануэла предписывали Кабралу вести войну против «мавров из Мекки», захватывать их товары и имущество с тем, чтобы обеспечить полную монополию Португалии на торговлю специями. В то же время экспедиция Кабрала пыталась добиться таких условий, при которых португальские миссионеры могли бы осуществлять свою деятельность без противодействия мусульман[132].

Кабрал привез саморину письмо дона Мануэла, в котором он пытался убедить его с помощью аргументов, взятых из Священного Писания, войти в союз с португальцами против мусульман и сотрудничать в бойкоте торговли из Красного моря. (Содержание этого письма пересказывает Каштаньеда)[133].133 После трудных переговоров в атмосфере подозрительности дело не пошло дальше обещаний саморина предоставить португальцам право учредить факторию на участке, предоставленном им китайцам, а также лицемерных обещаний содействовать развитию торговли между Португалией и Каликутом[134].