Порочный миллиардер (ЛП) - Эшенден Джеки - Страница 63

Что-то происходило в середине галереи, звуки насилия, женский крик, ругань мужчины. По толпе прокатился шок, люди отчаянно пятились от происходящего.

Снова крик. Он узнал его. Грейс.

Все его тело напряглось, каждый мускул напрягся, и это было все, что он мог сделать, чтобы не начать действовать прямо сейчас. Но годы военной подготовки держали его неподвижно, потому что он понятия не имел, что происходит, и не хотел двигаться, пока не узнает.

Он заметил ее, когда толпа начала расходиться, стоя в центре быстро расширяющегося круга. Коп обнимал ее одной рукой, крепко прижимая к себе, а другой держал что-то у ее головы. Твою мать. Дуло пистолета.

Его сердцебиение становилось все быстрее и быстрее, голос в голове кричал ему, чтобы он действовал, потому что она была в опасности. Ему потребовались все силы, чтобы не обращать внимания на этот голос, потому что он не мог ничего сделать, пока не мог. Кто-то приставил пистолет к ее голове, целясь в упор. Одно движение и все закончится.

Она была совершенно бледна, на скуле виднелся порез, быстро темнеющий синяк. Ублюдок начал выводить ее из галереи, в то время как люди стояли вокруг, наблюдая в шоке. Никто ничего не сделал. Никто ничего не сказал.

Полицейский. Парень был копом.

О, черт.

Это был парень, которого он держал в тире. Тот самый, которого он отправил обратно к хозяину ублюдка, Оливейре, чтобы тот передал сообщение о передаче денег. Передаче денег, которой никогда не было, потому что чертов Де Сантис должен был отозвать этого мудака. Но Оливейра, похоже, не понял.

Сердце Лукаса забилось быстрее, выражение шока и страха на лице Грейс ранило его, как осколок стекла под ногтями. Острая, мучительная боль.

Его «Зиг» оказался в его руке прежде, чем он успел подумать об этом, и он прицелился в парня, вытаскивающего Грейс из дверей. Один шанс - это все, что было у Лукаса, и это должен быть выстрел в голову, мгновенная смерть. Просто. По крайней мере, так должно быть.

Но это была не его винтовка, и когда он поднял пистолет, чтобы прицелиться, его рука чертовски дрожала, как лист на ветру, и его сердцебиение не замедлялось. Он пытался сделать это, пытался заставить себя войти в то спокойное состояние, где была только цель, только звук его сердцебиения в ушах. Все его сознание сосредоточилось на этом звуке, становясь все медленнее и медленнее, считая удары. Сорок, тридцать девять, тридцать восемь... Только сердцебиение не замедлялось, потому что он видел только ее лицо. Он думал только о том, что, если все испортит, она умрет. Один выстрел - и она мертва. Его Грейси... Мертвая на полу…

Сердце билось все быстрее и быстрее, рука тряслась, как у алкоголика, переживающего ломку. Где, черт возьми, его отстраненность? Где его лед? Он чувствовал, как ярость взрывается внутри него. Злился на себя за то, что не прибил этого урода, когда держал связанным его в тире. Злился на придурка за то, что он схватил ее, когда все это не имело к ней никакого отношения. Злился на нее за то, что она не позволяет ему быть равнодушным, каким он должен был быть. Каким он должен быть, чтобы защитить ее.

Злился на нее за то, что она заставила его заботиться о себе.

Пистолет в его руке дрожал, и он дышал так быстро, как будто весь кислород в комнате был высосан, и он медленно задыхался.

Один выстрел это все, что ему нужно сделать, и это было легко. Парень был прямо там. Но, черт возьми, она выглядела такой бледной, и на ее прекрасной коже была кровь, ее маленькая сумочка выпала из рук, и Лукас видел дрожь в ее пальцах.

Грейси... Его прекрасная Грейси…

Затем она слегка повернула голову и посмотрела прямо на него, и он подумал, что, возможно, она просто смотрит на толпу перед ним. Но затем ее глаза расширились, золото вспыхнуло в ее взгляде. Она увидела его. Она знала, что он здесь.

Он не мог нажать на курок, не мог выстрелить. Не сейчас, когда она смотрела на него, заставляя его чувствовать себя так, будто она держала его сердце так крепко, что он не мог дышать. Он не мог рисковать ее жизнью из-за выстрела, который мог и не сделать. Нет, ему придется позволить этому мудаку вытащить ее из галереи и надеяться, что он сумеет прикончить этого мудака снаружи.

Блядь. Блядь.

И все же, как ни странно, страх на ее лице начал отступать, и она что-то прошептала ему, и это выглядело так, словно она говорила: «Все в порядке». Что было неправдой, потому что это было не в порядке. Она умрет, потому что он не может унять сердцебиение.

Потому что он слишком беспокоился. Это всегда было его проблемой, не так ли?

Он слишком сильно переживал.

В другом конце комнаты, когда какой-то придурок тащил ее держа пистолет приставленным к ее голове, Грейс улыбнулась ему, разбивая его сердце на миллион кусочков.

Затем раздался приглушенный звук выстрела, и все полетело к чертям.

Глава Девятнадцатая

Она почувствовала его через переполненную галерею, сквозь шок, страх и боль. Она так хорошо знала это покалывание. Именно оно заставило ее покинуть галерею в первый же день две недели назад, когда она заметила, что он смотрит на нее с другой стороны улицы. В тот день она знала только, что кто-то наблюдает за ней. Теперь она знала, что Лукас здесь.

Поэтому она посмотрела на тень рядом с его портретом, ее взгляд безошибочно нашел его. Он был там, она могла его видеть. Чувствовать его. Высокий, смуглый и сильный, он стоял неподвижно, вытянув руку с пистолетом.

Она не могла разглядеть его черты, потому что он был слишком далеко, но это не имело значения.

Он был здесь. Несмотря ни на что, он пришел.

В этот момент что-то внутри нее успокоилось, страх исчез, боль тоже. Его рука дрожала, она видела, что она дрожит, и знала, что из-за этого он не сможет выстрелить.

Но, как ни странно, это не имело значения.

Все, что имело значение, было то, что он пришел. Что он увидел свой портрет. Что он увидел мужчину, которого она видела, когда смотрела на него.

Ее любовь к нему, изображенная на холсте.

И прямо сейчас, зная, что он здесь, что он с ней, ну... это казалось таким же хорошим местом, как и любое другое, чтобы покончить со всем.

И только она собралась с духом, чтобы вырваться в последний раз, потому что будь она проклята, если позволит этому мудаку выбирать, когда и где он собирается ее застрелить, и если она умрет, то умрет, по крайней мере, пытаясь сбежать, как внезапно на нее брызнула красная струя, и все вокруг зазвучало так, будто вся галерея полная людей начала кричать. Потом рука, обнимавшая ее, отпустила ее, пистолет упал, и она вдруг оказалась одна, вся в крови и дрожащая, как лист. Сначала она подумала, что стреляли в нее, но боль еще не пришла, что это уже смерть, но она не совсем поняла это.

Внезапно перед ней возник гигант. Он был одет в джинсы и футболку, поверх нее наброшен черный бушлат, у него был короткий черный ирокез и самые странные глаза, которые она когда-либо видела: один голубой, другой зеленый. Он свирепо посмотрел на нее, как будто это была ее вина, что немного тревожило, учитывая, что в одной руке он держал грозного вида пистолет.

- Ты в порядке? - спросил он глубоким, скрипучим и каким-то знакомым голосом, полностью игнорируя вопящий хаос людей вокруг них.

- Гм..., - сказала она глупо.

- Черт побери, - пробормотал мужчина и шагнул к ней, протягивая руки и проводя ими по ее телу совершенно безразличным образом.

Ей было холодно, и она понимала, что, вероятно, впадает в шок. Почему повсюду кровь? Это ее? В нее стреляли или нет?

Затем великан резко отпрянул назад, когда кто-то резко дернул его за воротник. Последовала короткая перебранка, и вместо него перед ней уже стоял Лукас, его теплые пальцы сжимали ее предплечья так сильно, что было больно, его глаза стали голубыми, как газовое пламя.

- Грейс, - его голос был хриплым и грубым. - Грейс, ты в порядке? - он немного встряхнул ее. - Отвечай, мать твою!