Тайна белого пятна - Михеев Михаил Петрович - Страница 19

• Предыдущая
• 19/47
• Следующая

Монотонно и глухо шумит невидимый поток...

Она шевельнулась, пытаясь встать, и от боли в плече опять потеряла сознание. И когда вновь открыла глаза, пальцев на карнизе уже не было.

Только мокрый след от них исчезал под лучами жаркого солнца.

Рука болела. При малейшем движении наливалась жидким огнем от плеча до кончиков пальцев. Но подняться было необходимо.

Придерживая больную руку, Зина попробовала сесть.

Это ей удалось, хотя голова закружилась отчаянно.

Край обрыва был совсем рядом. Зина отползла к стене утеса. Прижавшись спиной, отдышалась. Потом оглядела площадку и нашла то, что искала, – нож лежал неподалеку, она не сразу сообразила почему его, прежде такое чистое, сверкающее лезвие сейчас казалось матовым, потемневшим.

Неужели она успела ударить Грачева?

Последнее, что осталось в памяти -это ощущение твердой рукоятки, зажатой в руке... потом удушье, круги перед глазами, боль... черная пустота.

И вот она одна. Тело Грачева где-то под землей несет стремительный поток.

Зина ощупала болевшее плечо. Рубашка лопнула, сквозь прореху на предплечье виднелась большая ссадина, рука уже начала опухать. Осторожно передвигая руку, Зина засунула кисть за пояс лыжных брюк. Теперь рука оказалась прижитой к туловищу, можно было двигаться, не опасаясь ее задеть.

Опираясь о скалу здоровой рукой, Зина поднялась на ноги.

Колени дрожали, подошвы не ощущали земли. После физических и нервных потрясений наступила реакция.

Тело требовало покоя и отдыха. Но оставаться здесь было нельзя. И собрав остатки воли, Зина заставила себя двигаться.

Она шла, как идет замерзающий человек, подсознательно чувствуя, что покой для него означает смерть.

С великим трудом она продралась сквозь кусты шиповника. Ветки безжалостно цеплялись за больную руку. Лодку уже отнесло течением от берега, и она медленно кружилась по бухточке. В любую минуту ее могло вынести в озеро, и тогда путь на тот берег к избушке, еде, жизни был бы отрезан.

Торопясь, почти крича от нестерпимой боли в плече, Зина сползла на береговой песок. Блики солнца, отражаясь в воде, зарябили в глазах. Боясь упасть, Зина на коленях, прямо по воде, добралась до лодки и перевалилась через борт.

Хватит ли у нее силы завести мотор?..

Подняться на кормовую скамейку она боялась – потеряв сознание, можно упасть в воду. Сидя на дне лодки, Зина сняла сумку, накинула ремешок на пусковую рукоятку. Предчувствуя, что сейчас произойдет, собралась с силой и резко дернула за ремень.

Небо и скалы качнулись и поменялись местами Зина приникла головой к борту и почувствовала легкие содрогания лодки: мотор работал!

Она приподнялась, нащупала рычажок газа, прибавила обороты. Лодка двинулась из бухточки.

Мысли путались, но нельзя было закрыть глаз, чтобы не ударить лодку о береговую скалу. Время от времени Зина прижималась левой рукой к борту, и острая боль тотчас же приводила ее в себя.

Мотор гудел. Шипела и плескалась под лодкой вода.

Темная стена тянулась и тянулась рядом, и казалось, ей не будет конца...

Но вот знакомая полянка, хижина, приткнувшаяся к сосне. Зина выключила мотор. Гулкая тишина повисла над озером.

Лодка с ходу ткнулась в песок. Сосны каруселью поплыли перед глазами.

Пошатываясь, Зина дошла до избушки, открыла низенькую дверь. И увидела лежанку, покрытую шкурами.

Оттолкнувшись от косяков, переступила порог, опустилась на постель и закрыла глаза.

Неподвижная, не открывая глаз, она пролежала до вечера. Вечером начался бред. Жуткие видения затопили сознание. Снова она плыла в лодке во тьме подземного потока, снова ее вскидывало на гребень водопада, и она скользила вниз, все быстрее в голубую глубину.

От страшной быстроты замирало, останавливалось сердце. Зина взмахивала руками, и острая, ослепительная боль в плече, как иглой, пронизывала бредовое сновидение. Боль проходила, Зина успокаивалась ненадолго. Но вот из темноты, пригнувшись, расставив руки, к ней крался Грачев. Она хотела бежать – ноги ее каменели.

Длинная, страшная рука тянулась к ней, железные пальцы сдавливали горло. Зина пыталась их оторвать и кричала от ужаса и боли.

Так прошла вся ночь. Под утро капли пота выступили на побледневшем, осунувшемся лице. Возбуждение утихло, Зина забылась.

Проснулась она от ощущения нестерпимой жажды.

Она увидела над головой низкий потолок, затянутый грязной покоробленной берестой. Громадная ночная бабочка сидела на потолке. Зина с трудом пошевелила пересохшим языком.

– Пить! – попросила она жалобно. – Пить!

Бабочка словно собиралась улететь, расправила свои серые муаровые крылья, но сложила их опять.

Опираясь здоровой рукой о лежанку, Зина попыталась сесть. Голова не кружилась, но во всем теле чувствовалась слабость. Рука приглушенно ныла. Проверяя себя, Зина осторожно поднялась и решила, что сможет идти.

Во всяком случае, до озера она дойдет.

Дверь хижины была открыта. В темной рамке косяков виднелась опушка леса, освещенная солнцем, поблескивающая полоска воды. Выбравшись из избушки, Зина пьяными шагами добралась до берега, легла на песок и с наслаждением окунула лицо в свежую прохладную воду.

Она пила долго. Несколько раз поднимала голову, переводила дух и снова приникала к воде, чувствуя, как с каждым новым глотком в нее вливаются бодрость и сила. Напившись, присела тут же на берегу.

Ее лодка, из-за которой она попала сюда, но которая затем трижды спасла ей жизнь, стояла рядом. Зина привалилась к ней плечом. И впервые с той минуты, когда бросилась в воду речки Черной, почувствовала себя легко и свободно. Наконец-то она могла отдохнуть.

Ей некого больше бояться.

В блаженном состоянии бездумья и покоя Зина просидела бы, вероятно, долго. Но она не спала, глаза ее были открыты. Постепенно окружающие предметы начали восприниматься сознанием, мозг привычно включился в свою беспокойную работу – смутные расплывчатые мысли приняли ощутимые очертания. Зина сообразила, что уже давно разглядывает на береговом песке отпечатки чьих-то подошв.

"Кто же здесь был?" Она даже обернулась, ожидая увидеть за спиной того, кто оставил здесь такие большие мужские следы, и тут же сообразила.

Это следы ног Грачева. Он проходил здесь вчера... в последний раз. Его уже нет. Он умер... Нет, он не умер, он убит!.. Она ударила его ножом. Она защищалась, но все равно – она убила человека... Убила человека! Так почему же ее не мучает совесть?

Зина прислушалась к тому, что делается в ее душе, и не ощутила ничего особенного. Немножко посасывало где-то под ложечкой. Это было не угрызение совести.

Это было самое низменное, первобытное ощущение голода.

Зина ужаснулась своей душевной черствости. Но есть хотелось по-прежнему. В воображении вдруг представилась румяная пышка с нежной хрустящей корочкой.

Какие вкусные делала их Пелагея Романовна!..

И Зина отправилась на поиски еды.

На очаге стоял почерневший котелок, покрытый плоской закопченной крышкой.

Возле очага лежала колода – толстый обрубок бревна, стесанный на плоскость. Зина еще плохо держались на ногах и присела на колоду. Протянув нетерпеливо руку к котелку, сняла и тут же уронила на песок тяжелую крышку.

Восхитительный запах мясного супа, донесшийся из котелка, вызвал голодную спазму в желудке. Челюсти сами пришли в движение. Она забралась в котелок руками, вытащила из супа мясную косточку, моментально обглодала ее и достала вторую.

Жидкий бульон струйками стекал по руке и подбородку. Она глотала куски мяса, не успев их как следует разжевать. Наконец, пальцы ее уже ничего не могли нащупать на дне, она решила выпить и бульон, взялась за котелок, но не смогла его поднять. Тогда она присела к очагу, наклонила котелок набок и выпила суп прямо через край.

• Предыдущая
• 19/47
• Следующая