Мир без огня: на перекрёстке у рисовых полей (СИ) - "Felix Comrade" - Страница 8

Я снова поднялся на второй этаж и выдвинул ящичек с деньгами. Все были на месте. Я снова пересчитал несколько первых кип. Может, стоит позвонить родителям? Тогда они сразу же примчатся сюда и моё лето будет окончательно уничтожено. Ну уж нет, лучше оставить это в тайне.

Я задвинул ящик обратно, спустился на первый этаж и зашёл в комнату дяди Ёичи. На стенах различные натюрморты, пейзажи в красивых расписных рамках. Тумбочка с ночником, какая-то недочитанная книжка и широкая двуспальная кровать. Стянув с себя верхнюю одежду, я завалился на неё и укрылся тёплым пуховым одеялом.

Сон навалился мгновенно.

Глава III

Третий день снова начался с визита в храм. Пожалуй, ещё немного и мне в пору самому становиться жрецом. То-то мои родители обрадуются, когда вместо института я облачусь в кимоно и пойду расставлять благовония.

Сегодня на главной площади храма было не так спокойно, как в предыдущие разы моего здесь пребывания. Рядом с молитвенным дворцом стояли Нанки-сан и доселе незнакомый мне мужчина. Простенький кожаный жакет, тёмные штаны со стрелками и белые перчатки на руках. Волосы у незнакомца были аккуратно подстрижены и зачёсаны набок. Лицо суровое, тяжёлое.

— Вы же всё знаете, — говорил он жёстко, — всегда знали, как от этого избавиться.

— Комаэда-сан, — прохрипел священник, — всё, что мы, служители храма, знали, рассказали ещё давным-давно.

— Ложь, — голос у мужчины был спокойным, но он явно был недоволен. — Почему вы не приходите туда вместе со всеми? Почему только храмовники избегают этой участи?

— Если бы мы знали, Комаэда-сан. — Нанаки развёл руками. — Ками защищают нас, быть может. Мы им нужны, быть может.

— Врёшь, старик, — мужчина развернулся, но сделал вид, что не замечает меня. — Виляешь, прячешь что-то. И верь мне, если тени не доберутся до меня, я узнаю в чём дело.

— Боги вам в помощь, Комаэда-сан, — жрец едва заметно улыбнулся.

Мужчина фыркнул и быстрым шагом направился к выходу. Лакированные ботинки громко стучали по каменной кладке площади. Совсем скоро он скрылся из виду. Как только силуэт незнакомца пропал, меня, наконец, заметили.

— Тору-кун, — Нанаки продолжал добродушно улыбаться. — Ты, верно, к Харуке? Она мне всё вчера рассказала.

— Да? — когда священник обращался ко мне, я почему-то начинал нервничать. — Надеюсь, только хорошее.

— Я давненько не видел её такой счастливой, — жрец хрипло рассмеялся. — Но всё же, лучше не ходите больше по таким опасным местам.

— Этот человек, с которым вы разговаривали, — я решил перевести тему. — Кто он?

— Комаэда-сан — глава деревенского совета, — Нанаки горестно вздохнул.

— Вы о чём-то спорили?

— Нет, ничего важного, — священник снова натянул улыбку на лицо. — Не бери в голову, Тору-кун.

— Не брать в голову? — я слишком часто начал слышать эту фразу. — Хорошо.

— Харука ждёт тебя в своей комнате, — мужчина указал на пристройку рядом с храмом, — беги к ней.

Не брать в голову, что? О чём все они говорят? Куда уехал дядя Ёичи? Что это за деньги? Почему так много вопросов и нет ни одного ответа? За размышлениями я и не заметил, как оказался у входа в пристройку.

Выдохнув, я неуверенно постучал в простенькую деревянную дверцу. Не прошло и минуты, как передо мной предстала Харука. Девочка снова облачилась в юкату, ноги, правда, были у неё босые. Она приветливо мне улыбнулась.

— Можно пройти?

Харука закивала головой, открывая дверь шире и впуская меня внутрь своего жилища. Мягкие разноцветные пуфики, старенький телевизор и DVD проигрыватель, куча плюшевых игрушек: от традиционных медвежат, до неизвестных и странных на вид существ; пыльные диски с различным аниме, завалы манги и *ранобэ, рисунки на стенах: в большинстве своём это были чёрно-белые портреты людей, среди которых я обнаружил и Рико. Видимо, Харука нарисовала его вчера.

Девочка схватила свою тетрадь: «Садись, где тебе удобно. Я сейчас принесу чтонибудь».

— Да не стоит… — я расположился на одном из пуфиков.

Она отрицательно помотала головой и выбежала на улицу. У меня было время, чтобы рассмотреть комнату получше. Недалеко от телевизора стоял шкафчик, вероятнее всего с одеждой. На полу, рядом с завалами манги, лежало несколько коробок с настольными играми. Манга же, как и ожидалось, в основном — *сёдзе. В основном любовная. В основном про дворецких.

В комнате пахло благовониями, через небольшое окошко на деревянный паркет падал солнечный свет. Под самим же окошком лежал незаправленный футон. Там же, рядом с матрасом, находился небольшой столик, на котором расположился будильник в виде милой кошечки.

Харука вернулась через пару минут, в руках она несла две чашки, одна из которых была немного треснута, и небольшой дымящийся чайник. На лице всё это время у неё сияла улыбка. Такая наивная и детская, от которой становилось тепло на душе.

Она пододвинула столик с будильником и сама села поближе ко мне. Зажурчала тонкая струйка чая, наполняя чашки ароматным напитком, видимо, выдержанным следуя всем традициям японского чаепития.

Я сдержанно поклонился в знак благодарности и отхлебнул. Во вкусовых изысках я был несведом, не знал, как и сколько должен завариваться чай, какой у него должен быть вкус, как он должен пахнуть. Но чай Харуки показался мне достаточно вкусным.

Сквозь тонкие стены пристройки слышалось пение птиц, жужжание цикад. А мы молчали. Лучики утреннего солнца бегали по улыбчивому лицу Харуки. Часы в виде кошки ровно тикали.

— Ты что-то хотела мне сказать? — стало неуютно от пронизывающего взгляда девочки.

Харука раскраснелась: «Я хочу тебе кое-что подарить».

— Правда? Не стоит…

Она вновь отрицательно замотала головой и полезла в шкафчик, что стоял рядом с телевизором. Довольно долго Харука рылась в вещах, пока наконец не достала нужную ей вещицу. Девочка протягивала мне обычный сувенирный кулончик в виде закрытой книжки, на которой изображён *кандзи — месяц.

Такие продаются в каждом втором сувенирном магазинчике и стоят в районе сорока йен за штуку. Небогатый подарок, но Харука, кажется, отрывала его от самого сердца.

— Спасибо, — я попытался его взять, но девочка отдёрнула руку.

Она встала с пуфика, зашла мне за спину и самолично водрузила кулончик на мою шею. Он оказался совершенно невесомым, я едва ли чувствовал его присутствие. Однако прикосновение рук Харуки, заставило меня вновь задеревенеть.

Мягкие и гладкие, они ловко завязали шнурок в узел. Сегодня её руки были тёплыми, не такими, как вчера. Я бы не удивился, если бы узнал, что Харука всю жизнь занималась икебаной. Она снова вернулась и села передо мной.

— Красиво, — я взвесил кулон на ладони.

«Не хочешь посмотреть аниме?»

Девочка указала на стопку дисков недалеко от проигрывателя.

— Ты их, наверное, все уже пересмотрела, — я с недоверием косился на её коллекцию.

«Я люблю пересматривать. Если хочешь, можешь выбрать сам».

Я подполз к дискам. Как и ожидалось, снова сёдзе. Много сёдзе. Я перебирал коробки со слащавыми лицами главных героев. К своему удивлению, нашёл даже откровенно яойный тайтл, но смолчал. После долгих поисков, наконец, выудил что-то нейтральное — «Моя сестрёнка пытается быть милой».

И мы смотрели. Харука смеялась. Она хотела смеяться. Она могла смеяться. Сдавленно, слегка хрипловато, но смеялась. Над каждой шуткой, пускай даже не смешной, пускай даже глупой — она смеялась. Она хотела показать мне, что всё может. Хотела показать, что может всё пересилить. Хотела показать, что однажды она заговорит. Однажды она всё мне расскажет.

А я сидел рядом и улыбался. Не над шутками в аниме. Нет. Улыбался, потому что также хотел улыбаться. Что мне ещё оставалось делать? Не знаю, что от меня здесь скрывают. Но знаю, что Харука всегда со мной откровенна. Откровеннее всех.

Очередная шутка. Харука хихикнула и попыталась мне что-то сказать, однако вышел лишь протяжный хриплый звук — «а». Она ещё какое-то время улыбалась. А затем улыбка медленно перешла в трясущиеся губы. Снова.