Границам вопреки (СИ) - "Insana" - Страница 28

— Птица, — тихонько позвал Аррум Фаерс, выдёргивая её из полусна. — Ты светишься.

— Пусть… Что? — дошел смысл сказанного до почти отключившегося сознания. Мел привстала и от удивления забыла, как дышать. Вокруг головы оборотня горел насыщенно зелёный контур.

Волк выпростал руку из-под одеяла и несколько раз сжал и разжал кулак.

— Я тоже. — Аура от движения пальцев колыхалась и вихрилась узорами.

Мелани ради эксперимента взяла ладонь трагирца, перекрещивая их пальцы.

— Смешиваются.

— Сливаются.

— Это же хорошо? — пытливо уточнила Фаерс, наблюдая, как её желтый ореол напитывается зеленью, становясь нежно салатным. То же самое происходило и с аурой оборотня: она светлела от прилива солнечного цвета.

— Единение истинных, — благоговейно произнёс Аррум, и его глаза по-звериному полыхнули. — С благословения Хэшрана отныне мы супруги пред богами и смертными. Ты моя, я твой, до скончания веков. — Церемониальная фраза сорвалась с губ сама собой, спаивая двоих неразрывной цепью.

— Ты мой, я твоя, до скончания веков, — повторила Мелани, и у неё в голове пронеслась вереница лиц их будущих с Аррумом воплощений. Парни и девушки, темноволосые и чернокожие, с эльфийскими ушами, змеиными хвостами — и много-много других образов, но каждый раз неизменно парных, чтобы обретшим вторую половинку душам больше не теряться на просторах сотен вселенных и всегда находить своего или свою истинно суженую.

— Не так я представлял свою свадьбу.

— Аналогично, — растеряно отозвалась Мел.

Оба сидели на кровати и, выставив руки вперёд, наблюдали, как приобретшие один цвет на двоих ауры впитываются в кожу.

— И что дальше? — спросила Фаерс, когда магическое действо закончилось и сияние угасло.

— Ложимся спать, как и собирались.

— А подтвердить брак… телесным контактом? Не то чтобы мне сильно пекло, — покраснела она, оправдываясь, — но во всех прочитанных мной рассказах требовалась консуммация.

— Небылица. Единение душевный акт, а не физический. Мы открылись друг перед другом — это и послужило причиной слияния наших энергий. Или ты… — трагирец осёкся.

— Нет-нет, — поторопилась заверить Аррума Мел, сразу почувствовав себя излишне раздетой и доступной. — Не будем опошлять волшебство момента. Хватит… того, что есть.

— На сегодня хватит. — Волк мягко привлёк одноипостасную к себе и провёл носом по виску Мелани, наслаждаясь ароматом пары. «А в дальнейшем не факт, что этого будет хватать мне». Закреплённая откровениями истинность свела на «нет» последние крохи непринятия человеческого начала Фаерс и, подай она малейший сигнал, что желает близости, Аррум бы откликнулся. И с радостью избавился бы от нелепого лоскутного одеяния, называемого трусами.

Урчащий тембр голоса и некая недосказанность наэлектризовала каждый волосок, и Мел поёрзала, почесываясь об одеяло и прижавшееся к ней тело.

— Спи, — произнёс Аррум как заправский гипнотизёр и лизнул девушку в подбородок. — Приятных снов.

Отчаливающая в страну грёз Мелани пожелала того же, не выпуская из стиснутой руки пальцев своего внезапно обретённого мужа.

* * *

Коул Фаерс отомкнул дверь своим ключом и сразу зацепился взглядом за пару зимних кроссовок большого размера. Взяв оружие наизготовку, полисмен крадучись поднялся по лестнице, со знанием дела переступив третью поскрипывающую ступень. Тишина в доме в предобеденное время настораживала, а гора трупов, виденных им менее получаса назад, навевала нехорошие мысли о самоуверенности преступника, затаившегося вблизи места преступления.

Проверив ванную (слава Всевышнему, она оказалась без кровавых потёков), мужчина с величайшими предосторожностями толкнул дверь в комнату Мелани… И вошел широким шагом, кипя от негодования.

«Не кается! Рыдала намедни, а лишь за родной порог вышла, так и взялась за старое. У неё, видите ли, тонкая влюбчивая натура, а нам с Софи успокаивай потом дочурку да из депрессии вытаскивай, когда её очередной хахаль бросит. В кого такой уродилась? Когда найдёт себе кого-то путного, чтобы не терзал ей сердце? Отдохни после неудачных отношений и ищи дальше. Нет же! На ещё неостывшую после последнего урода простынь нового уложила. Башка вон загогулинами выбрита, из какой-то богемной тусовки он что ли? Не дай Бог в музыкальной или байкерской группе состоит. Пристрелю гада! Прям зла на дурёху не хватает! Ни себя, ни нас не бережет!»

— Ты и в глуши нового женишка подцепила? На что клюнул: твою безотказность или деньги? — едко поинтересовался Коул, не сдержав досады.

От схватившейся Мелани так полыхнуло испугом и обидой, что внутренний зверь Аррума, опередив не до конца проснувшееся человеческое сознание, ломанулся защищать свою избранницу, сметая все барьеры. И отчаянное «Стой!!!» расслышал только когда одноипостасный в синей форме с грохотом рухнул на пол, придавленный черными когтистыми лапами.

Фаерс почувствовал себя участником мистического экшена. Неблагонадёжный элемент, спавший секунду назад, уткнувшись носом в затылок его бестолковой дочери, в прыжке искорежился (более подходящего выражения Коул не подобрал) и стоял на его груди, обдавая лицо жарким дыханием из оскаленной клыкастой пасти.

— Мел… беги… — натужно выговорил полисмен и потянулся к оброненному при падении табельному оружию. Нужно было отвлечь зверя на себя, тем самым выиграв ребёнку спасительное мгновение, по-другому поступить отец не мог. Среагировав на движение, оборотень зарычал и наступил человеку на предплечье, пресекая дальнейшие действия. До пистолета оставалось каких-то пару дюймов, а вот между челюстями адской твари и шеей, прикрытой воротничком рубашки, их не было.

— Не… смотри… — прохрипел Коул, бросая на дочь прощальный, наполненный любовью и сожалением взгляд.

— Стой, — ровно повторила Мелани и вместо того, чтобы бежать без оглядки, слезла с кровати и отфутболила валяющийся пистолет к стене. — Арр, ты хотел познакомиться с моими родителями, так вот, под тобой лежит Коул Фаерс — мой отец, — обратилась к монстру девушка и погладила волка между ушей. — Немедленно слезь с него.

Шерстистая громадина обнюхала лицо полисмена и заскулила. Коул мог бы поклясться своим значком, что скулеж перешел в смешок. При этом на морде зверя отразилась такая растерянность, что мужчине впору было самому рассмеяться. Сдав назад, волк освободил Фаерса от своего веса и посмотрел на Мел, виновато прижав уши. Теперь от нервозного смеха было не удержаться. Рассмотрев звериную фигуру целиком, Коул обратил внимание, что волк растопыривает задние лапы, а его хвост свисает набок. Виной тому являлись трусы, врезавшиеся в заднюю часть туловища животного и причинявшие монстру видимый дискомфорт. Должно быть, при таких габаритах хищника плавки давили ему немилосердно, но качественный материал, вместо того чтобы разорваться, растянулся, добавляя фантасмагорическому происшествию абсурдности.

— Ты не говоришь в этом облике?

Зверь мотнул башкой и подвигал нижней челюстью: «Строение не позволяет».

— Твоя одежда в ванной, оденься и приходи.

Одним из неудобств партнёрства «оборотень-человек» была невозможность общаться мысленно, находясь в личине зверя, поэтому извинения пришлось отложить. Косо вильнув хвостом в знак согласия, Аррум, дрыгая задними лапами, поспешил за одеждой.

— Пап, он не со зла. Он хороший, честное скаутское, — затараторила Мелани, помогая отцу подняться с пола. — Па, он меня защищал.

— Цыц! — прикрикнул на частившую девчонку Коул и присел на краешек разворошенной постели. — По порядку и с расстановкой. Начни с того, не сошел ли я с ума? Ты тоже видела, как он обернулся зверем?

— Аррум — оборотень, пап, всамделишный. Красавец, правда? Какой размер, какая блестящая шерсть, а силища, ух!

Несчастный родитель скептически выгнул бровь. По всем признакам выходило, что нерадивое дитятко опять нашло себе объект для страсти.

— Не видел своими глазами — не поверил бы. Где ты его нашла?

— На кухне.