Лучшая зарубежная научная фантастика: Император Марса - Дозуа Гарднер - Страница 7

Может, Саймон и был не прав в своих сомнениях. Он и сам надеялся, что ошибается. Однако же его, бывшего марсианина, не покидало неприятное ноющее, но знакомое чувство, будто он вновь стоит на самом краю пропасти.

Прочие атумы благополучно забыли о Саймоне. Основной темой в настоящий момент, их профессиональной страстью была Венера. Обсуждались небольшие проекты. Основные виды работ включали в себя создание атмосферы и рассеяние тепла; очевидные решения предлагались, обсуждались и отвергались, а вскоре их сменяли не менее адекватные ответы, устраивавшие всех. Когда Саймон давал себе труд прислушаться к обсуждению, он понимал, что без усилий может сказать, кто из атумов уже спит с Наоми, а кто ищет способы этого добиться. Это было бы смешно, если бы не серьезные последствия, к которым могла привести животная страсть. Саймон не верил в Великих Богов, но если бы боги наблюдали за ними, они бы наверняка посмеялись над тем, что будущее целых миров зависит от капельки гормонов и от желез, любая из которых без труда уместилась бы в ладони.

Председательствовала на этом рабочем обеде главный атум Третьего Округа, руководитель Отдела Высших слоев атмосферы и Климата будущего. Эта женщина была моложе Саймона на десять лет, но добилась гораздо больших успехов; когда она начинала говорить, все присутствующие разом замолкали. Впрочем, это совсем не означало, что ее слушали. Эта группа была не слишком многочисленной и довольно однородной, однако в ее рядах хватало и различных мнений, и необузданных амбиций, неподвластных приказам начальства. Еще сложнее оказалось скоординировать усилия столь неординарных личностей, при том что каждый из них сосредоточивался на собственной цели. Главной темой служила Венера – но сама планета существовала только в виде чисел и единственной удивительно сложной модели. Если бы не сила гравитации и не специфика подсчетов, можно было бы предположить, что эта встреча атумов в закрытом помещении без окон проходит на Луне, или на Каллисто, или на Палладе, или в любой другой точке Солнечной системы, подвергшейся безжалостной и полной трансформации.

Когда служебное совещание наконец-то завершилось, начальница с тоской посмотрела на Наоми.

– Хорошо поработали, большое спасибо, – сказала она собравшимся.

Все поднялись и направились к дверям. И тут внезапно начальница произнесла полное имя Саймона и, поймав его взгляд, сказала с полуулыбкой:

– У вас новое назначение. На данный момент вы покидаете гидрологическую команду.

Должно быть, кто-то из коллег пожаловался на его неуступчивость или некомпетентность. Возможно, на то и другое. Такое случалось и раньше. Хотя Саймону и было сто двадцать восемь лет, когда его ставили в неудобное положение или стыдили, он всегда ощущал себя маленьким мальчиком.

Но на этот раз ничего плохого не произошло.

– Это потому, что к нам скоро прибудет гость, – с улыбкой призналась начальница. – Представитель от… – она замешкалась, – от Зоопроекта.

– Очередная миссия по сбору материалов? – поинтересовался Саймон.

– О, у этих милых людей всегда найдется очередная миссия, – пожаловалась начальница.

Саймон кивнул, ожидая продолжения.

– Мне нужно, чтобы вы помогли ей в поисках и вели учет всего, что она найдет. – Начальница смотрела на него в упор, в ее улыбке появилась тень сомнения. – Вы знаете женщину по имени Лилли?

– Нет, – сказал Саймон – возможно, слишком поспешно.

– Это странно, – заметила начальница. – Она запрашивала именно вас.

Существовало великое множество способов продлить жизнь и сохранить здоровье. Саймон предпочитал небольшие изменения, которые нельзя было заметить модифицированным глазом. Однако стоявшую рядом с ним женщину традиционные способы не вдохновляли. Живая плоть всегда будет недолговечной, а синтетические материалы, дающие заметный косметический эффект, как правило, слишком хрупки, их хватает всего на несколько лет. Наиболее долговечными оказались колонии генетически сконструированных микроорганизмов, метаболически эффективных и способных к быстрому самовосстановлению: бактерии, обеспечивавшие вечно обновляющуюся кожу чувствительными, высокоадаптивными нейронными связями. Этим средством охотно пользовалась как молодежь, так и решительно настроенные люди преклонного возраста. Однако Саймон впервые в жизни видел человека, который наделил бы себя такой яркой, тщательно продуманной внешностью.

– Мне жаль, – начала эта весьма колоритная особа.

Чего ей было жаль, Саймон не знал. Однако он вежливо кивнул, подавив желание задать вопрос.

Следующие несколько минут они просидели в тишине. Пилот-водитель продолжал двигаться по запрограммированному маршруту, смотреть пока было не на что, да и делать нечего. Под ними простирался океан атмосферы. Солнце висело слева: единственный объект в почти черном небе, оно медленно клонилось к закату. Далеко внизу под ними была теплица – серо-зеленая равнина, совершенно гладкая и умиротворяюще обыденная. Венера – это не Луна; проект был гораздо более сложным, чем просто возведение высокого свода над слоем податливой разреженной атмосферы. Полностью завершено было всего несколько секций, около девяти процентов от запланированного; но даже и они были всего лишь лесами, несшими на себе комплекты оборудования на солнечных батареях, всевозможные фильтры, космопорты, а также города, населенные роботами, чьим предназначением были ремонт и отладка этого гигантского образчика незатейливой архитектуры. Интересно, много ли вопросов у гостьи? Большинство посетителей интересовалось нанобашнями, пустившими корни в твердую кору Венеры, удерживавшими тысячи мегатонн дорогостоящего оборудования над плотной атмосферой, представлявшей немалую угрозу. Пусть людям даже известны факты, но рассказы о чудесах техники их умиротворяют. Каждый считал себя чем-то исключительно важным. Каждый втайне боялся, что, если теплица начнет разрушаться, это случится как раз под его бесценными, прискорбно уязвимыми ногами.

Наконец молчание прервалось. Лилли впервые дотронулась до Саймона. Горячие оранжевые кончики пальцев пробежали по его руке.

– Мне очень жаль, – повторила она. – Я знаю, он был хорошим отцом. Уверена, тебе его очень не хватает.

Реакция Саймона удивила их обоих. Повернувшись к кричаще-яркой женщине, он резко ответил:

– Это моя мать была хорошей матерью. Отец всю жизнь коллекционировал любовниц, и мне нисколько не нравились его девицы.

Фиолетовое лицо было живым и жарким, под кожей струились жидкости, гораздо более сложные по составу, чем простая кровь. Возможно, женщина чувствовала себя оскорбленной. Возможно, ей хотелось развернуть пилота-водителя, вернуться назад, поменять этого атума на другого, более покладистого. Однако ничто в ее облике не выдавало ни обиды, ни даже удивления. Несколько мгновений она просто улыбалась. Молча вбирала прозрачными темными глазами каждую черточку сидевшего рядом старика. Потом сжала его запястье – волна жара едва не обожгла бледную, сухую кожу Саймона.

– И тем не менее мне жаль, – сказала она.

Саймон высвободил руку.

– Я нечестно поступила с вами обоими. Там, на озере… когда я бурила… мне тогда нужно было лишь одно – спасти аборигенов, любой ценой…

Вот в чем была проблема, понял Саймон. Дело вовсе не в том, что у этой женщины был роман с его отцом, и даже не в том, что они, возможно, любили друг друга. Больше всего его возмущало то, что она сознательно использовала отца как свое орудие.

– Ну и как там марсиане? – поинтересовался он.

– Спят себе безмятежно в сотнях лабораторий, разбросанных по всей системе.

– Это грустно, – вслух подумал Саймон.

– Грустно? Почему же?

– Жизнь должна быть деятельной, – высказался Саймон. – Она не должна проходить в спячке в недрах холодильника.

На этот раз Лилли обиделась. Она ничего не ответила, только выпрямилась и погрузилась в молчание, давая понять, что не приемлет никаких претензий в отношении работы всей ее жизни. Они приближались к месту назначения. Когда пилот-водитель начат снижение, Саймон решился заметить: