Время. Ветер. Вода (СИ) - "Ида" - Страница 36

— Вик, а ты правда была в детском доме?

Мы остановились. Она лизнула ссадину на руке и потёрла пальцем.

— А что?

— Просто интересно. Ты говорила, что не знаешь маму, а оказывается, знаешь.

— Слушай, я к тебе не лезу, и ты не лезь, — сказала она не то, чтобы зло или недовольно, а как бы ставя перед фактом. — Если я что-то рассказываю, значит, так и есть.

С этими словами она спрыгнула с дороги на песчаную обочину и, как ни в чем не бывало, прямиком направилась в лес.

— Ты куда?

— Угадай. От самого кафе терплю.

Подобрав куртку и расстегивая на ходу штаны, она скрылась за деревьями.

Я снова проверила телефон. Если мама мне не дозвонится, то она станет названивать Анастасии Фёдоровне, выяснит, что та в больнице, разнервничается ещё больше, позвонит Эле и тёте Кате, поймет, что и они про меня ничего не знают, и тогда у неё случится приступ паники. Она обязательно отыщет кого-нибудь из своих знакомых, может, даже студентов и отправит к нам домой проверить меня. А когда дверь в квартиру им никто не откроет, начнется настоящий кошмар.

Я достала пакетик эмэндэмок, надорвала его и высыпала на ладонь несколько шариков, обычно я раскладывала их на шесть кучек по цветам: красные, желтые, оранжевые, голубые, зеленые и коричневые. Голубых всегда почему-то оказывалось меньше, и я оставляла их напоследок, до тех пор, пока не сравняются с остальными. Поэтому когда из леса раздался пронзительный визг, я как раз обдумывала, стоит ли отложить голубые в другой карман. От неожиданности рука дернулась, и разноцветные шарики рассыпались по дороге.

В том, что кричала Вика, сомнений не было. Я почему-то сразу подумала, что дело в том самом неприятном бомжеобразном мужике, и не ошиблась. Это действительно был он. Вика стояла наклонившись, а мужик тянул за розовый мех капюшона, из-за чего спина её оголилась, и из-под расстегнутых джинсов выглядывала тонкая полоска трусов. Одной рукой он держал Вику за капюшон, а другую по локоть засунул ей под куртку.

Вика вцепилась когтями в ему в руку и пыталась дотянуться до него ногой.

— Отпусти! — крикнула я.

Но на лице мужика не отобразилось ни капли понимания, лишь та же глупая, блуждающая улыбочка.

На глаза попалась палка. Вика сказала «по башке», но я так не могла, вместо этого огрела его по спине, совсем слабо огрела, и он удивленно развернулся ко мне. Однако этого хватило, чтобы Вика вырвалась, разогнулась и сразу же залепила кулаком ему прямо в кадык.

Мужик захрипел и обхватил пальцами шею. Вика двинула ему одной ногой по колену, а второй пыталась попасть в пах, но промахнулась.

Он больше не улыбался. Его рот искривился, открывая неровный ряд жёлтых зубов, глаза сузились и заслезились. Вика отскочила, вырвала у меня из рук палку и треснула ему по уху. Схватившись за лицо и заскулив, как собака, он опустился на колени в прелую, гнилую листву.

Мы снова побежали. Деревья мелькали беспрерывно, и боковым зрением казалось, что мужик неотступно гонится за нами. Бежали долго, до тех пор, пока я не почувствовала, что ещё немного и сердце просто выскочит из горла. Кровь прилила к голове и бешено пульсировала в висках. Рот пересох. Правую ногу натёрло.

Внезапно деревья кончились, мы выскочили на узкое железнодорожное полотно, и какое-то время ещё бежали вдоль него.

Потом Вика вдруг остановилась и легла прямо на шпалы. Я медленно доковыляла к ней, чувствуя, как саднит натёртая пятка.

Она лежала и смотрела в небо.

— Нужно было бить сильнее и прямо по затылку, тогда бы он сразу вырубился. Небо такое красивое. Погляди. Даже удивительно, как там всё спокойно. Смотришь и кажется, что никуда не нужно спешить, ничего делать, просто достаточно вот так лежать и быть его частью.

Я присела рядом с ней на корточки.

Она медленно сунула руки в карманы. После чего также неторопливо, немного растягивая слова, произнесла:

— Кажется я его посеяла. Телефон. Выпал из кармана.

— Хочешь вернуться за ним?

— Я уже не знаю, чего хочу. Просто смотрю на небо и кажется, что плыву. Оно меня успокаивает.

Я тоже пошарила по карманам, нащупала свой телефон и облегченно вздохнула. Между пальцами застрял шарик Эмэндэм, и, когда я достала руку обратно, он выкатился и заалел красной ягодой в коротенькой траве.

— Идем, — сказала я. — Нам нужно выйти на дорогу. Там всё-таки безопаснее.

— За телефон мне Фил такое устроит… Звонить будет — не дозвонится, в четверг приедет, и мне крышка. Кольца нет, телефона нет, начнет расспрашивать, где была и с кем.

Вика закрыла глаза и принялась глубоко вдыхать воздух. Её длинные ресницы едва заметно подрагивали. В волосах запутались веточки.

— Как ты думаешь, Артём серьёзно про Полину говорил?

— Вик, давай потом. Тот мужик нас может и здесь найти.

— Нет, ответь.

— Наверное, серьёзно.

— И ты думаешь, что из-за этого он такой… Такой… Холодный. Нет, равнодушный. Нет, чёрт, не могу подобрать нужное определение.

— Мне кажется, ты просто очень открыто лезешь к нему. И поэтому он над тобой посмеивается. Шутит.

— Я лезу? — она с негодованием села, от апатичной расслабленности не осталось и следа. — Ну, хорошо. Да. Лезу. Но это так важно, как ты не понимаешь? Мне просто уже не до его шуток. Иначе, иначе… Я не знаю, что мне вообще делать. Буду на улице жить. Как бомж.

— Вик, а он тебе хоть немного нравится? Сам по себе. Или ты всё время притворяешься?

— Нравится, конечно, но порой этот глумливый пафос и детское самодовольство бесят.

— А хочешь, я с мамой поговорю, и, может, она разрешит тебе у нас немного пожить? Они на этой неделе прилетают.

Вика подняла брови домиком, жалостливо выпятила нижнюю губу, затем обняла меня и крепко прижала к себе.

— Ты такой ребенок, это нечто. Так бы и удочерила.

Быстро чмокнула меня в щёку и поднялась.

— Пойдем, поищем телефон?

— А если мужик всё ещё там?

— Плевать, — она отряхнулась. — Фила я боюсь гораздо больше. Сейчас только найду палку побольше и так этому придурку врежу, всю жизнь помнить будет!

Я взглянула на часы в телефоне. С момента, как мы вылезли из кабины дальнобойщика, прошло каких-то сорок минут, а такое чувство, будто вечность. Зарядки оставалось совсем мало. Натёртая нога побаливала.

Немного пройдя в обратном направлении, мы с неприятным удивлением обнаружили, что не можем найти место, откуда вышли к путям.

Лес везде был одинаковый. Чёрные от сырости голые стволы, корявые ветви в обнимку с еловыми лапами. Со всех сторон поваленные и покосившиеся деревья. Под ногами скользкий ковер из хвои и прошлогодней листвы, кое-где ещё лежал тонкий слой сероватого, покрытого твёрдой коркой снега.

Мы пробирались по направлению к дороге наугад. О том, чтобы искать телефон, не могло быть и речи, хотелось уже поскорее выйти из этого пропитанного удушливой влагой и нашим страхом леса.

Но только спустя час тщетных блужданий, внезапно услышали свист. Отдаленный и протяжный. Это означало, что где-то поблизости есть люди.

— Я больше не могу бегать, — сказала я. — И ходить тоже не могу. Нога очень болит.

— Ладно, — немного подумав, согласилась Вика. — Давай будем считать, что нас сейчас найдет добрый лесничий и спасет.

И мы дружно на разные голоса завопили: «Люди! Ау! Ау!».

Вскоре свист повторился и уже намного ближе. «Ау, ау…», — кричали мы, пытаясь определить с какой стороны он доносится.

— Если это тот, — решительно сказала Вика. — Бей жёстко, не жалей. Меться в горло или в пах, а ещё лучше со всей дури в колено, так, чтобы больше никогда ходить не смог. Если же совсем припрет, выдавливай глаза. Ясно?

— Ясно, — пролепетала я. От её слов снова стало страшно.

И тут за Викиной спиной, среди ёлок, что-то мелькнуло. Очень быстро. Появилось и мигом пропало, оставив качаться задетые ветви.