Доза (СИ) - "KrisssTina V" - Страница 92

Драко подумал о холодном камне, из которого построен Хогвартс, о тяжелых воротах, за которые так легко можно выйти ночью. Подумал о том, что Блейз, наверное, еще не спит и с беспокойством поглядывает на часы, доделывая домашку. Он всегда оставляет все напоследок и ждет Драко после патрулирования. Непонятно, когда это стало традицией. В первые дни патрулирования Драко то и дело приносил в гостиную забавные истории про застуканных за горячим старшекурсников, и Блейз ждал этих историй. А потом вошло в привычку. Даже когда они на время перестали общаться, Забини делал вид, что занят чтением, когда Драко возвращался в гостиную, но на самом деле ждал – преданно, как пес. В те дни он находил у себя под подушкой шоколадки. В те дни он впервые поверил в то, что у него есть друг. Всего один, растоптанный обидой, но все еще верный и беспокоящийся за него.

Наверное, Блейз ждал и сейчас.

Драко шел за Пэнси в Запретный лес и думал, что может не вернуться. Как отреагирует его единственный настоящий друг, если не дождется Драко? Если он просто не придет ночевать? Он бросится к Снейпу, будет испуганно колотить в его дверь кулаками или же возьмет палочку и пойдет искать?

Наконец, Паркинсон остановилась. Драко застыл тоже. Ее прямая спина, обтянутая тканью свитера, была напряжена.

– И что дальше?

Ее молчание действовало на нервы.

Подул ветер, но Малфой не почувствовал его – плотная линия из деревьев не пропускала порыв.

Драко сжал волшебную палочку, перехватывая ее так, чтобы удержать в том случае, если на него нападут.

Пэнси повернулась. В темноте ее глаза казались совсем черными, а кожа – слишком бледной. Словно она устала держать лицо, и сейчас маска чуть сползла, открывая вид на более потрепанную версию Паркинсон.

Драко снова почувствовал эту странную хрень у себя внутри. Интересно, жива ли Пэнс? Можно ли вернуть ее или уже поздно?

– Кое-кто хочет поговорить с тобой, – сказала она. Малфой подошел ближе, под ногами неприятно зачавкала грязь.

Если бы не было дождя, то не было бы дрожи во всем теле. Наверное. Драко был уверен, что его трясет от холода, но потом лицо Пэнси чуть вытянулось, глаза едва заметно засветились, и он услышал голос.

Сначала он подумал что голос раздается откуда-то сверху, но, подняв голову, понял, что это не так. Обернулся – никого. Снова посмотрел на Пэнси и понял: ее губы шевелились.

– Драко, сынок.

Малфой не слышал о нем с Рождества. Тогда, раздавая указания Пожирателям Смерти Темный Лорд восседал за столом в Малфой-Мэноре, как будто это он там хозяин.

Он сидел на стуле отца, на его месте, куда не решался сесть даже Драко, когда был маленьким.

Люциус же, глядя на это, едва сдерживал гнев. Драко видел, как ходили желваки на его лице, как сжимались его зубы. И впервые в жизни он думал о том, что отец заслужил. Что ему приходится терпеть, потому что он сам так захотел. Трусость это была или желание угодить – Драко было плевать. Медленно, шаг за шагом он чувствовал, как отец теряет свой авторитет в его глазах.

Тогда, на новогодних каникулах, Темный Лорд был частым гостем в поместье, вокруг него постоянно были волшебники в капюшонах, все они пресмыкались, унижались, говорили так, что хотелось блевать от звука их голосов.

В один из таких дней Драко заперся в спальне и его тошнило в ванной несколько часов. Тошнило от никчемности собственного отца, от того, что он превратился в ничтожество и пытается заставить Драко стать таким же. Превратиться в ничто. Перестать существовать вообще. А он и так уже долгое время не чувствовал себя человеком.

Он делал ужасные вещи, о которых потом жалел. А потом снова делал. Он делал это с Грейнджер – равносильно с самим собой, потому что, убивая ее, убивал себя, и его ело изнутри чувство, что ему недолго осталось. Люди не живут с такой чернотой внутри, с такой ненавистью к себе, она должна убивать их рано или поздно.

Но он знал, как нужно себя вести. Его научили тростью по спине. Завести одну руку назад, наклонить торс – красивый поклон, такими впору девушек приглашать на бал. К примеру, он пригласил бы Грейнджер, если бы они родились в другой вселенной.

Драко поклонился, чувствуя холод всем телом. Он разглядел кучку листьев, оставшихся с осени под ногами, и краешки ботинок Пэнс.

– Повелитель, – голос дрогнул.

Почему его не удивляло это? То, что он говорил с ним сейчас? Пэнси была чем-то вроде проводника? Он сидел внутри нее или мог видеть ее глазами, говорить ее ртом, когда пожелает? Если так, то как много он видел?

– Ты выглядишь уставшим.

«А ты звучишь устало», – подумал Малфой. Тогда, на Рождество, Темный Лорд был бодрее. Пару раз он даже попытался завести с Драко разговор, пошутить над чем-то. Малфой сдержанно посмеялся, проглатывая мысль о том, что его шутки устарели примерно двадцать лет назад.

Он был стариком. Просто стариком, который наделил себя властью. Его не нужно было бояться, но леденело сердце, леденела душа – все внутри покрывалось коркой льда, а после общения с ним оставались царапины.

– Был трудный день, – Драко не мог поднять голову.

– Хогвартс. Он отнимает так много сил у вас, детишек.

Детишки. Точно. Считая Драко ребенком, он с особым удовольствием поручил ему убить человека. Мерлин, это было так смешно.

Драко промолчал. Ботинки Пэнс исчезли с его поля зрения, краем глаза он видел, как она передвигается по поляне, ее силуэт запутался в тенях деревьев, на секунду исчез, после чего появился вновь. Малфой осмелился поднять голову.

– Как я люблю это место, – произнес голос. – Здесь красиво, не находишь?

Магия Запретного леса всегда была темной, и то что Темный Лорд романтизировал это место, не удивляло. Обескураживало больше то, что он говорил об этом сейчас. Ночью, под дождем, с перепуганным, запутавшимся, не представляющим, в какую сторону двигаться Драко.

– Красиво, – ответил он.

– Драко, когда-нибудь придет день и мы с тобой сможем прогуляться здесь вместе.

Он представил это. Картинки сами легли на плечи тяжелым грузом. Он ощутил затхлое дыхание на себе, кривую гнилозубую улыбку, холод кожи чужой ладони у себя на шее. Как будто разбухший от воды труп утопленника касается тела. Мерзко, что хочется кашлять кровью.

– Замечательно.

Он закрыл глаза, а когда открыл их вновь, Пэнси стояла напротив и пристально смотрела. Он больше не узнавал ее. Даже то странное выражение лица, с которым она смотрела в последние дни, исчезло, не осталось ничего знакомого.

– Мне стало известно, что ты немного застопорился в выполнении моего задания, сынок, – называя Драко сынком, он заставлял его чувствовать все большее отвращение к своему отцу. За то, что тот не смог защитить его, за то, что позволил попасть в такую ситуацию. Нет, даже не просто позволил, а добился того, чтобы он попал во все это. – Поэтому я подумал, может быть, ты сделаешь кое-что другое для меня?

Драко замер. Темный Лорд никогда ничего не делал просто так и тем более – не прощал промахов. Но маленький уголек надежды все-таки вспыхнул глубоко внутри.

– Что именно? – с подозрением спросил он.

– Да будет тебе известно, Драко, Гарри Поттер не так уж силен, как кажется. Расскажи мне, в чем его секрет?

Рассказать? Вот так просто? Рассказать о Поттере?

Он задумался.

– Наверное, он чрезвычайно везуч.

– Везение? Ты веришь в свои слова, не правда, сынок?

Драко снова опустил голову. Смотреть в глаза Темного Лорда, даже через призму чужих глаз, было неприятно.

– Не знаю. Он всегда находит выход, как будто его оберегает что-то снаружи.

Пэнси хмыкнула чужим голосом. Было что-то жуткое в этом звуке, как будто кто-то проводит ножом по стеклу.

– Ты знаешь, что его мать, пожертвовав собой, создала для него магическую защиту?

– Отец говорил мне об этом.

– Но это ведь не все, правда?

Драко думал так быстро, что у него ломило виски от пульсирующей боли. Он словно топтался на месте и, зная дорогу, все равно предпочитал стоять, потому что та дорога была вымощена человеческими трупами.