Доза (СИ) - "KrisssTina V" - Страница 82

Она кивнула сама себе и только потом поняла, как нелепо это, должно быть, выглядело со стороны. Посмотрела на Виктора – он сверлил расслабленным взглядом горизонт.

Он постарался. Принес фрукты и выпечку, ягоды, сок, шоколад. Он сказал, что просто хочет побыть рядом, что Гермиона может читать книгу, и он не станет ей мешать. И первое время она так и делала. Ей не приносило дискомфорта, что кто-то смотрит, как она читает. Напротив, на четвертом курсе, когда Виктор был в Хогвартсе, они могли часами проводить время вместе, не разговаривая. Гермиона читала, Крам смотрел на нее, и его взгляд не смущал. Это устраивало Гермиону, но любой знающий человек сказал бы… Если тебя не смущает взгляд мужчины, значит, ты к нему равнодушна.

Ей отчаянно хотелось кого-то нормального рядом с собой. Кого-то, кто любил бы ее чистой любовью, смотрел, как она читает, приглашал на пикники и не делал из ее жизни бесконечные американские горки. Но, вот парадокс, был человек, который мог одним словом, да что там словом – взглядом заставить ее лицо пылать.

Гермиона встряхнула волосами, ветер подхватил их и растрепал.

– Тебе скучно? – спросила она. Нужно было срочно выбросить дурацкие мысли из головы.

Виктор повернулся. Он сидел, обняв коленки руками, глубоко вдыхал теплый весенний воздух и солнце путалось в его черных, как смоль, ресницах.

– Нет, совсем нет.

Это было чистой правдой.

– О чем ты думаешь? – Гермиона отложила в сторону книгу и потянулась к яблоку. Есть не хотелось, но она содрала зубами кожицу и прожевала ее.

– О разном. Меня посещают довольно скучные мысли, Гермиона. Вряд ли тебе будет интересно.

– Расскажи.

Виктор улыбнулся. Его улыбка завораживала… всех девушек округи, Гермиона же считала ее милой, доброй, теплой, но не завораживающей. Ей хотелось кричать от бессилия.

– Ладно, – он развернулся, и они оказались лицом к лицу. – О квиддиче. О том, как дать студентам больше своих знаний…

Он замялся. Казалось, что разговоры о квиддиче для Виктора так же важны и приятны, как для Гермионы разговоры об учебе, книгах, правилах школы. Но также он словно смущался говорить с ней об этом.

– Я мало что понимаю в квиддиче, – сказала девушка и, когда их колени соприкоснулись, она не отстранилась. – Но парни из Гриффиндора в восторге от нового распорядка тренировок.

– Это радует.

– Но это ведь не все, да?

Они встретились взглядами. Что-то беспокоило Виктора, и он это старательно прятал. Гермиона догадывалась, в чем дело, но она боялась первой заводить эту тему. Ей нравилось пребывать в счастливом неведении.

– Ты ведь знаешь, зачем я здесь, да?

Горло сдавило. Девушка опустила взгляд, и в следующее мгновение пальцы Виктора коснулись ее ладони. От него исходил жар. Его кожа была такой непривычно-горячей, что первой мыслью стало – оттолкни его. Убери руку. Но она сдержалась, надавила себе на горло, заглушила внутренний голос, который никогда не приводил ее ни к чему хорошему.

«Чего ты хочешь, глупая? – спросила она себя. – Ты хочешь Малфоя? Он же утопит тебя!»

– Я просто надеюсь, что мы можем быть… Хотя бы друзьями?

Он словно читал ее мысли. Гермиону сковал стыд. А еще благодарность за то, что он называл это дружбой. Не настаивал, не теребил израненное сердце.

– Конечно! – выпалила она. Камень, что висел на душе, стал намного легче. – Ты всегда можешь на меня рассчитывать. Но я… Меня тяготит мысль о том, что ты здесь из-за меня, понимаешь?

Виктор посмотрел на нее внимательно.

– О, – он долго пытался осмыслить сказанные ею слова, потому что все еще имел некоторые проблемы с языком. – Почему?

– Ты путешествовал. Ты наслаждался жизнью, а теперь вынужден торчать здесь.

– Ты несправедлива, Гермиона, – мягко возмутился он. Она подумала, что еще долгое время будет открывать для себя новые грани характера Виктора, его оттенки. Сейчас он был взбудоражен, немного запинался на словах и жестикулировал. – Я люблю Хогвартс, и квиддич люблю не меньше. Тут мне не приходится играть, а преподавание, оно… вдох… вд…

– Вдохновляет тебя?

– Да! Это еще один пункт моего путешествия.

Камень номер два рассыпался песком под ее ногами.

Наверное, вся проблема заключалась в том, что Гермиона ненавидела причинять людям неудобства. Она ненавидела думать, что Виктор бросил все ради нее, чтобы быть здесь, присматривать за ней. Но, когда она убедилась, что это не так, то сердце ее оттаяло.

– Я рада видеть тебя таким, – честно призналась она. Виктор потянулся, чтобы заправить волосы ей за ухо. – Я почитаю еще немного.

Он кивнул и откинулся на дерево. Гермиона села рядом, их плечи соприкоснулись, и словно воздух вокруг стал чище.

– Мило, – Драко чувствовал себя отвратительно. Ему не следовало вообще здесь находиться, следить за ней, ждать ее и, дождавшись, заговаривать. Ему стоило поискать свои мозги, от этого было бы гораздо больше пользы.

Грейнджер обернулась и окинула его взглядом от макушки до носков ботинок.

– Что ты здесь делаешь?

– Решил проверить, что ты не сболтнешь болгарину ничего лишнего.

Мерлин, это было неправдой. Как бы абсурдно это ни звучало, но Грейнджер была одной из немногих людей, которым он доверял, и он прекрасно знал, что она не из болтливых.

Грейнджер подобралась. Ее волосы, которые растрепались на ветру, немного пригладились, когда она провела по ним рукой.

– И как, проверил?

– Я просто не понимаю, – Драко оторвался от стены и подошел к грязнокровке. Она задышала чаще, стоило только ему войти в ее личное пространство. – Мне казалось, у нас есть дела поважнее.

Блять, он выглядел жалко, должно быть, стоя перед ней и пытаясь объяснить, почему его общество для нее сейчас предпочтительнее общества Крама.

– А мне казалось, что я сама могу распоряжаться своим временем.

– Я доверился тебе, идиотка!

Он выходил из себя. Она стояла перед ним, вся румяная и горячо дышащая, и слава Салазару, что Драко был здесь с самого начала, потому что теперь он хотя бы уверен в том, что Крам не целовал ее. Он бы умер. Нет, он пошел бы убивать, совершенно точно, иначе он не смог бы на это смотреть. Ему хватило того, как этот сраный качок взял ее за руку, как будто имеет на это право, какого хрена?!

– Я не собираюсь говорить с тобой в таком тоне, – заявила она и развернулась, вероятно, чтобы уйти.

Драко почувствовал себя так, будто его макнули башкой в дерьмо. Поймав ее за локоть, он с силой дернул, и Грейнджер оказалась прижатой грудью к его груди. Он не планировал так тесно с ней контактировать, тем более что солнце еще не село, и студенты то и дело проходили мимо, с любопытством бросая взгляды на спорящих старост.

– Не смей отворачиваться от меня, – прошипел он, чувствуя себя так, будто они вернулись в начало года, и перепалки – это самое страшное, что с ними происходило. На секунду его ударило ностальгией.

– Малфой, тебе не следует так вести себя, если ты не хочешь нажить в моем лице врага.

Она словно не слышала его. Или назло говорила жестко и спокойно, а Драко бесился, Драко хотел смыть из-под век картинку, как она улыбается другому, позволяет ему брать себя за руку и заправлять ей за ухо прядь волос.

– Крам ведет себя лучше? – зря он это сказал. Грейнджер отпрянула, игнорируя зажатую в его пальцах ладонь.

– Тебе какое дело?

– Не разговаривай так со мной.

– А ты не считай себя королем мира! Я помогу тебе, ясно? Но оставь мне немного личного пространства, иначе я сочту, что ты во мне заинтересован.

Он фыркнул. Должно быть, слишком неправдоподобно фыркнул, так что пришлось прокашляться и отпустить ее. Он хотел оспорить ее слова хлестко и так, чтобы у нее до конца дня от оскорблений горели уши. Он хотел заявить ей, что такой конченой дуры в жизни не встречал, и что она может шататься с кем хочет, целоваться с кем хочет, давать кому захочет… Но ему стало дурно, как только он представил все это. Картинки промелькнули в его голове – реалистичные, яркие. Он забыл обо всем. Забыл о том, что они находились на улице, что вокруг них были люди, которые могли увидеть странные взгляды, подслушать разговоры.