Доза (СИ) - "KrisssTina V" - Страница 64

Гермиона не была уверена, что придет на игру, но она попыталась успокоить друга, погладив его по руке.

На четвертый день ее все еще не выписали из лазарета, но она уже могла перемещаться по палате и вздыхать у окна. К ней пришли Джинни, Симус и Дин, потом Полумна, Гарри, Хагрид, снова Гарри, потом Гарри и Рон. Она устала от посещений и вычитывала Гарри поздно вечером до тех пор, пока у него не покраснели уши.

– Больной нужен покой, – заявила она, Поттер поспешно оставил принесенные для нее книги и ушел, уже до следующего утра.

По ее желанию родителей не посвятили в курс дел, но один раз к ней пришел директор. Гермиона почувствовала себя неловко в его присутствии. У нее никогда не было особой связи с ним, она была больше близка с профессором Макгонагалл, и такой визит ее удивил.

Директор сел на край соседней кровати. Он выглядел уставшим, измотанным, кожа на лице почти потеряла цвет, а плечи были понуро опущены. Гермионе стало жаль его. Видно, этот год вымотал до бессилия не ее одну.

– Страшные вещи происходят в школе, – тихо сказал он. Гермиона вспомнила второй год обучения и тот ужас, что держал в страхе всех учеников. Ужас из Тайной комнаты. Кажется, тогда все учителя выглядели такими испуганными. – Что же с вами произошло, моя дорогая?

Гермиона выпрямилась. Директор попросил ее не вставать, но сидеть перед ним, подтянув коленки к груди, было совершенно неприемлемо.

– Мое безрассудство…

– О, мисс Грейнджер, вы никогда не были безрассудной.

Слух о том, что с ней приключилось несчастье, разлетелся по школе, подобно летнему ветерку. Она боялась представить, что о ней говорят.

Гермиона опустила взгляд. Врать Дамблдору она не могла – не в этой ситуации. Спасая чужие жизни, зная, что это во благо – да. Но не сейчас.

Краска залила лицо, сердце сжалось в груди, отдавая в ребра ноющей болью.

– Это связано только со мной, – выдала она единственный ответ, который только смог прийти ей в голову.

– Только ли?

В глазах профессора мелькнуло что-то, заставившее Гермиону быстро отвернуться.

Нападение на Кэти Белл. Нападение на Слизнорта и Рона. Нападение на Гермиону. Знал ли Дамблдор, кто за всем этим стоит?

Она сомневалась, что существовала хоть одна тайна, не подвластная Дамблдору. Если так, то почему он прикрывал Малфоя и закрывал глаза на его действия? Почему спокойно ходил по школе, зная, что Малфой нацелен именно на него? У Гермионы был только один ответ – Дамблдор не верил, что Малфой реально способен на убийство. И это было его самой большой ошибкой.

Лежать в больнице целую неделю – нерационально. Во-первых, Гермиона пропускает много уроков, и, пусть материал почти весь изучен заранее, осознавать, что уроки проходят без нее – отвратительно. Во-вторых, обязанности старосты никуда не делись. В-третьих, ей предстояло сдать в библиотеку книги, провести опыты, которые она выписала для себя, потренировать с Роном и Гарри заклинания, которые у них не выходят, а еще скоро Хогсмид, и Гермиона просто обязана туда попасть.

– Куда ты собралась? – Гарри возник в дверях с новой связкой книг.

– В гостиную. Не представляю, какая польза в отлёживании боков.

Она сложила в сумку перья, кусочки пергамента и свою мантию, перекинула ремень через плечо. Остаточная боль в ребрах дала о себе знать, и девушка сжала зубы.

– Ладно, – Гарри уперся кулаком в бок. – Если ты достаточно здорова, то пора перейти к тому серьезному разговору, где ты рассказываешь мне, что с тобой случилось.

Гермиона вздохнула. Все, чего она желала – это выбраться отсюда, возможно, съесть что-то огромное, питательное и совершенно не полезное, а потом прогуляться в сторону Запретного леса. И ничего более.

– Не думаю, что сейчас подходящее время.

– Ты странно себя ведешь и говоришь это с первого дня…

– И продолжу говорить…

– Гермиона! – то, как безжалостно он бросил связку с книгами на пол, заставило девушку содрогнуться. Он подошел к ней близко и понизил голос. – Ты можешь мне доверять.

– Я и так доверяю тебе больше всех на свете, Гарри.

– Это сделал Малфой? Он сбросил тебя с башни?

Она могла бы соврать, заупрямиться, но Гарри не поверил бы ни единому ее слову. Как и Дамблдор. Слишком много всего крутилось вокруг Малфоя в последнее время.

Она посмотрела в его глаза. Гарри тихо выдохнул, Гермиона готова была поклясться, что слышит, как скрипят от злости его зубы.

– Я убью его.

– Тогда мы не узнаем, какова его цель!

– Почему ты так бессильна перед ним?!

Эти слова ударили ее, как пощечина. Гермиона отшатнулась, ярко краснея щеками. Ей показалось, что комната сужается, а стены давят со всех сторон, и даже потолок будто бы стал значительно ниже.

– Я не бессильна. Ты спрашиваешь, доверяю ли я тебе, Гарри, но как насчет тебя? Ты доверяешь мне?

Он моргнул. Отошел на шаг и, сделав вдох, отвернулся к окну.

– Ты отдалилась в последнее время. У тебя какие-то свои дела с Малфоем, и это не то, что так легко осмыслить.

– Ты думаешь, что у меня… дела с Малфоем?

От возмущения она едва не задохнулась.

– Если у тебя нет с ним дел, то просто скажи, что вас связывает? Я устал строить догадки, Гермиона.

– Так перестань их строить и займись крестражами! Как будто у тебя мало других дел.

Гарри посмотрел на нее, потом помотал головой. Отросшие волосы упали ему на глаза, и Гермиона подошла, чтобы убрать их в сторону.

– Не беспокойся за меня, – попросила она. Ей хотелось обнять Гарри, почувствовать, как расслабляются вечно напряженные мышцы на его теле, но она боялась, что заплачет, если позволит себе такую слабость.

Она не могла плакать. Она не могла обронить больше ни одной слезинки.

А тем временем весна в окрестностях Хогвартса потихоньку отбирала власть у зимы. Студенты стали чаще выбираться из замка, уделяя больше внимания прогулкам по подтаявшим тропкам и по берегу Черного озера, что сейчас, все еще будучи в спячке, не вызывало такого панического страха.

Хагрид подлатал забор вокруг огорода, а в теплицах мадам Стебль зазеленели растения. Небо большую часть времени было бледно-голубым, а солнце появлялось не раз в неделю, а почти каждый день. Все еще тускло-рыжее, оно тоже будто оживало после холодов, просыпалось, готовясь одарить окружающих своими лучами сполна.

В воскресенье, через два дня после выписки (за которую мадам Помфри отчитывала Гермиону около получаса самым строгим из возможных тоном), профессор Макгонагалл пригласила старост на общее собрание. Гермиона с Роном, Пэнси Паркинсон и старостами остальных факультетов дожидались ее, устроившись за партами в полутемном кабинете трансфигурации. Не было только Малфоя, и, по словам некоторых гриффиндорцев, он вообще в последнее время залег на дно: в Большом зале не появлялся, на уроках сидел тише всех, а во время перемен его видели в самых разных концах замка, где он загадочно бродил вдоль стен с картинами и молчал, как будто «наелся слизней» (последнее – цитата Симуса).

Гермиона аккуратно опустила перо на пергамент, поправила его, чтобы оно лежало перпендикулярно столу (почему-то это сейчас было чертовски важно). Староста Пуффендуя покосилась на нее, но, поймав в ответ суровый взгляд, отвернулась, покраснев. Паркинсон сидела на парте и размахивала ногами, как будто пришла в парк покататься на аттракционах.

– Я прошу прощения за опоздание! – профессор Макгонагалл распахнула тяжелую дверь. В кабинет из коридора проник прохладный воздух и запах раскаленного металла – почему-то он все время следовал за преподавателем трансфигурации по пятам. – На самом деле, я собрала вас ради одной новости… О, мисс Грейнджер, вы снова с нами?

Гермионе польстила улыбка профессора и ее довольный тон. Она заправила волосы за ухо и молча кивнула.

– Я рада. Что ж, вопрос, по которому мы собрались, следовало бы озвучить в Большом зале за ужином, но… Мисс Паркинсон, слезьте со стола. Благодарю. Так вот. У нас в школе новый преподаватель, и он наотрез отказался делать из своего появления большое событие. Поэтому у меня будет просьба ко всем вам. Поставьте учеников ваших факультетов в известность, что с завтрашнего дня в должность вступает новый тренер по квиддичу.