Кровь (СИ) - Альбин Сабина - Страница 81

— Ты уже спрашивал о нем в первый раз, он всё ещё ходит по земле.

— Это вампир с русыми волосами и бесцветными глазами?

— Не знаю. Я давно не могу видеть. Я узнаю его по хриплому голосу. И по запаху, он всегда один и тот же — запах мёртвой крови и страха.

У костра появляется пятый неясный силуэт человека, облаченного в чёрный камзол. А голос князя продолжает безмолвный разговор:

— И твой запах я узнаю — это ненависть, но сейчас есть что-то новое…

Драган прерывает его:

— А больше никого не было?

В кругу света и так уже тесно, но за плечами сидящих множатся новые смутные лица.

— Был один. Недавно. Мертвец привёл мертвеца. Он просил богатства и славы. Я слышал, как один научил другого пожертвовать собой — это было не так уж глупо. Новичок уже здесь. Он не укротил Лилит — его страхи пожрали их обоих. Это было восхитительно!

И все тени разом согласно кивают.

Драган, помолчав, бросает осторожный упрёк:

— В прошлый раз я спрашивал, как можно попасть сюда, минуя ритуал…

Князь устало признает свою вину:

— Да, я солгал тебе. Не хотел, чтобы новые проклятия множили нашу муку. Хвала чёрным небесам, и тот мертвец приходит не часто. Он знает только про башню, — в интонации проскальзывает злорадство, — Всё никак не выведает нужных для ритуала слов!

— Почему Отец не рассказал ему?

— Отец давно потерял к нему интерес. Стоит лишь озвучить своё желание, и ты попадаешь в ловушку вечного проклятия, — почти земной болью и ощутимой горечью пропитано каждое бесплотное слово князя, — С этого момента ты никто. Больше Отцу ничего от тебя не нужно.

Тягостное молчание опускается свинцовой тенью на потустороннюю ночь. В тишине лишь потрескивает костер. И прозрачные, неясные очертания посмертных образов переливаются ярким золотом и угольной чёрнотой. Среди них всплывают знакомые черты — карие миндалевидные глаза, тонкие нервные губы.

— Катарина! — голос Драгана вздрагивает от невольного удивления.

Как будто испуганный неосязаемым прикосновением собственного имени, призрак Катарины сейчас же исчезает в темноте.

— Но её душа — в замке, обречена бесконечно переживать муки самоубийства.

Взгляд князя постепенно потухает, тень становится всё прозрачнее, но голос всё-таки отвечает:

— Это не её душа. Это тень её души. Она приходила сюда вампиром.

— Вампир погибнет, но человек может остаться, — огненный блик сильнее вспыхивает на бледном лице Драгана.

— Нѣтъ! (Нет!) — выкрикивает в исступлении князь, губы его впервые распахиваются, и из них вырывается ожесточенный, протестующий вопль. И все тени разом яростно вопят свое «нет».

И словно задутое ураганом призрачной ярости гаснет тёплое пламя. Всё погружается в бескрайнюю ночь. Только лёгкий переливчатый шелест светлых голосов в последнем обессилевающем порыве доносится до Драгана: «Не думай, даже не думай об этом! Не проси его ни о чем!»

***

Тело Драгана продолжает сотрясать судорога, и в конце концов он бессильно валится на земляное дно смотровой площадки. Туманные руки серого исполина остаются висеть в пустоте ночи, сжимая в ладонях мёртвую голову старого князя. Серебристая молния проносится по ладоням мгновенной вспышкой и острой пастью подхватывает голову.

Драган медленно приходит в себя. Гигантская безголовая спина уже удаляется по бурлящим волнам человеческих тел куда-то в сторону недоступного багрового горизонта.

Поднявшись наконец на ноги, вампир направляется было к центру площадки, где в темноте слабо вырисовывается бордюр вокруг каменного колодца. Но внезапно останавливается и достает из висящего на плече рюкзака что-то, замотанное в кусок брезента. Некоторое время он медлит, переводя задумчивый взгляд со свёртка на чёрный пейзаж, расстилающийся за стенами башни. В итоге он кидает ношу под ноги и поспешно бросается в жерло колодца.

Через мгновение Драган приземляется на заснеженной смотровой площадке, освещенной слабым сиянием неполной луны да отблесками того света, которым залит двор замка. Драган успевает сделать один лишь шаг в направлении лестницы, как там вырастает чёрная фигура.

Два вампира замирают в немом оцепенении, меряя друг друга пронзительными ледяными взглядами. Первым сходит с места Громов. Его бесстрастное лицо, кажется, трогает тень скептической улыбки. Его единственная рука решительно сжимает рукоятку меча, закрепленного у него на поясе. Драган тоже делает шаг, но не навстречу врагу, а чуть в сторону, осторожно снимая и бросая на снег свой рюкзак. Рукоятка меча серебрится, возвышаясь над его плечом, однако Драган даже не делает попыток достать его. Внезапно он срывается с места и вихрем мчит по площадке. Вцепившись в Громова мёртвой хваткой, он сбивает его с ног и перелетает вместе с ним через край стены. Оба камнем падают с башни.

Противники оказываются на призрачной стороне. Ноги погружаются в рыхлую почву, толстым слоем покрывающую пол, и на миг неприятели теряют равновесие. Громов ловко пользуется этим и мощным ударом отшвыривает Драгана так, что тот проносится через всю площадку и срывается за край стены. Но Драган успевает в последний момент схватиться за каменную кладку башни и резким рывком перемахивает назад, вырвавшись из жадных лап мёртвого моря.

А Громов, выхватив свой меч, уже несется к Драгану. Серебристое острие пылает мрачными багряными отблесками потусторонних зарниц. Драган, ещё не приземлившись, молниеносно обнажает свой меч, и прямо в воздухе отбивает атаку врага. Мечи, столкнувшись, издают протяжный высокий звон, который перекрывает вой чёрного ветра. А соперники валятся на пол.

Громов искусно уворачивается от пытавшегося подмять его под себя Драгана. И тому остается только поспешно сгруппироваться и перекатиться чуть дальше, чтобы очередной удар меча, который Громов наносит вслепую не вставая, просвистел мимо.

Поединок продолжается на равных условиях. Оба, вскочив на ноги, начинают медленно приближаться друг к другу, выбирая момент для нового удара. Они кидаются в атаку одновременно — звенят клинки. Удар, второй, третий. Словно в ожесточенном танце сходятся и вновь отступают друг от друга враги.

На их мертвенных лицах не выступает испарина, их грудь не вздымается от прерывистого дыхания, только льдистые глаза всё ярче и жёстче сияют исступленной яростью. В этот момент они почти неотличимы друг от друга. В свете чёрных небес оба кажутся тёмными. Тёмные пряди закрывают худые ввалившиеся щёки. Тёмные бороды скрывают выражение тонких бескровных губ.

Исступленный рывок, хитрый двойной удар, и противнику нанесена первая небольшая рана. Драган, разгадав маневр Громова, скользит в сторону, но лезвие всё-таки прочерчивает чёрную полосу по его плечу. Громов переходит в наступление. Драган, стиснув зубы, как будто сдерживая боль, нерешительно пятится, и вдруг, поднырнув под надвигающийся на него меч, наносит удар снизу. Острие вонзается в бедро врага.

По-звериному взвыв от боли, Громов в отчаянии машет мечом, но соперник, откатившись в сторону, уже поднимается на ноги вне зоны досягаемости. И тогда Громов бросается к центру площадки. Драган бежит ему наперерез и вовремя вскакивает на бордюр. Его меч грозно поблёскивает над зияющей пустотой каменного колодца. Соперник тоже встает на бордюр. С грацией диких кошек вампиры движутся по тонкому каменному краю то вправо, то влево, испытывая терпение друг друга.

Громов не выдерживает первый:

— Если ты оставишь меня в покое, я обещаю не преследовать тебя, — хрипловатый голос звучит безо всякого выражения.

Но ответа нет. Они продолжают напряженно кружить, балансирую на краю чёрной бездны.

— Я видел ту женщину в церкви. Я знаю, что она значит для тебя, ты ведь не просто так привёл её сюда. Я не буду мешать тебе. Я даже помогу. Я знаю, как укротить Лилит.

В ответ по-прежнему молчание. Голова Драгана склонена, и лицо скрыто в тени.

— Можешь стать властителем мира, вселенной, времени. Или так и останешься жалким мальчишкой, обиженным на своего отца?