Милосердие (СИ) - "kakas" - Страница 99

Они вжимаются в угол, ненадолго затихая, пока Граймс сдергивает одежду и белье. Внезапно он одним размашистым ударом впечатывает голову Нигана в деревянную царгу кровати — из рассеченной брови льется кровь, но Кросс только белозубо скалится и закидывает руки на широкие плечи. Он сам толкается к нему, им вновь тесно и жарко.

Сидя на кухне, Карл снова слышит какой-то грохот — его щеки сами собой становятся красными.

Граймс вылизывает кровоточащую рану, его глаза закрыты, а сердце колотится так быстро, словно вот-вот не выдержит и остановится. Кросс знает, почему каждый раз все заканчивается именно этим, знает, что Рик дезориентирован, напуган и растерян, знает, что он нуждается в том, чтобы убедиться — Ниган все так же принадлежит ему. Он все знает, а потому совсем не сопротивляется, когда Граймс снова насилует его, наоборот, он подстрекает и провоцирует, с улыбкой прикрывая веки от удовольствия, когда очередной грубый толчок вбивает его лопатками в стену.

Рик не останавливается, хотя Кросс уже испачкал свой живот, даже не заметив, как из груди вырвался хриплый рык. Резкий удар ладони по лицу вырывает Граймса из этого наваждения: он приоткрывает перемазанные в крови губы, беззвучно застонав и обессилено уронив голову на чужое плечо. Оглушенные, они замолкают.

А после Ниган снова берет все в свои руки.

Граймс наблюдает, как он спокойно расхаживает перед ним голышом, его бедра липкие и мокрые. Он едва ли не насильно вытаскивает Рика из угла, несет в ванну, а там долго и тщательно моет, подложив под задранную ногу детский широкоформатный атлас. Граймс отстраненно наблюдает за мелькающими перед носом руками. Пена летит во все стороны, а упругие струи из поднесенного к лицу душа внезапно становятся ледяными — Рик ошалело моргает и поднимает недовольный взгляд на Кросса.

— Ух ты, приятель, да ты еще живой!

Ниган улыбается, все так же сидя на корточках перед ванной в чем мать родила. По его виску медленно ползет красная капля. Рик трет переносицу и непроизвольно усмехается.

— Все обязательно должно быть таким… безумием? — Граймс с неопределенной улыбкой цокает языком, прикрыв глаза на пару секунд, словно раздумывая перед тем как снова посмотреть на Кросса. — Наклонись.

Рик аккуратно смахивает кровь, но та все равно бежит; он и сам знал, что рассеченная бровь — одна из самых «долгоиграющих» ран. Ниган с неизменной самодовольной улыбкой смотрит ему в глаза, а Граймс только хмурится и продолжает обмывать мокрой ладонью его лицо.

— Конечно должно. И знаешь, почему?

Но Граймс раздраженно молчит, сжав губы и пытаясь сдержать поток слов, что неизменно вернут их туда, откуда они и начали — в минувшую ночь. Его голова гудела от боли, все тело ломило, а настроение менялось каждые полминуты: ему хотелось то облегченно рассмеяться, то ударить Нигана еще раз. В какой-то момент Граймс начал жалеть, что пришел в себя — сейчас он мечтал растянуть это состояние благостного неведения, где все решения принимаются кем-то другим, кем-то, кто все так же смотрит на него со своей похабной улыбкой, перебросив руки через бортик ванной.

— Да ты и сам знаешь, почему, — Кросс наклоняется еще ближе и коротко целует его в губы. — Какие дела на повестке дня?

— Черт.

Липкий слой пластыря никак не поддавался. Ниган снисходительно улыбается, рассматривая эти потуги.

— Давай сюда.

— Сиди смирно, — Рик отрывает ленту зубами и принимается неторопливо заклеивать рану. — Сначала в больницу. И еще нам нужно найти няню для Джудит на пару часов в день, пока я буду на работе.

— Ты разве не берешь отпуск?

— Я стал слишком часто брать отпуск с тех пор, как мы вместе. Мне нужно закончить инструктаж с последними группами.

— На кой-хрен я ломал тебе кости, если ты не собираешься сидеть дома между моих ног в каком-нибудь сексуальном халатике на голое тело и с погремушкой в руках?

Ниган вскидывает брови — не до конца зафиксированная кожа снова расходится, кровоточа. Граймс глубоко вдыхает и одним махом срывает пластырь, чтобы переделать все заново.

— Мне нужно работать.

— Зачем, детка? Почему ты упрямишься и не становишься моей сладкой домохозяйкой? Я бы занялся частной практикой, а ты…

— Затем, что иногда мне необходимо бывать там, где я хоть что-то контролирую!

В ванной комнате становится так тихо, что журчащая вода кажется ревом водопада. Ниган отмахивается от рук Граймса и молча доделывает все сам перед зеркалом.

— Для начала проконтролируй это, — в лицо летит банное полотенце.

Когда дверь захлопывается, Рик прикрывает глаза.

Он скользит и неловко ударяется о стену, стоит ему встать на ноги. Но Граймс не был бы собой, если бы не предпринимал эти попытки снова и снова. Он все же выбирается из ванной, даже находит силы причесаться и почистить зубы. Совсем вымотанный, он несколько минут валяется на постели, и только переведя дух, впихивает себя в спортивные штаны из мягкого флиса. Как назло, под рукой оказываются лишь бесчисленные футболки Кросса: некоторые из них уже заношены почти до дыр, некоторые — наоборот, совсем новые. Вчерашний день стирки так и не состоялся. Чертыхнувшись, Рик берет самую растянутую, с потрескавшимся от времени принтом малоизвестной баскетбольной команды.

Трость оказывается весьма кстати — без нее он бы не спустился на первый этаж. Стук наконечника о деревянный пол заглушается грохотом кофеварки. На столе одиноко стоит тарелка с недоеденным завтраком Карла, самого парня нигде не видно, как и его ботинок в коридоре. Ниган уже одет, а Джудит в его руках мнет одну из своих новых игрушек.

Скользнув взглядом по своей футболке, Кросс усаживает ребенка на детский стул и выходит покурить. Это первый завтрак Джудит и Рика за столь долгий срок разлуки: мужчина тут же забывает обо всем, он даже не замечает, как стоящий в пороге Ниган наблюдает за этим едва ли ни сакральным действом.

— Доброе утро, юная леди. Ты уже проголодалась? Вижу, что проголодалась. Ну-ка, давай, ешь пюре, никаких смесей больше. Как тебе спалось дома? Вы всем довольны, моя принцесса, м? Скоро мы сделаем для тебя качалку… Вот так, ешь.

Граймс мягко сжимает пальчики малышки, продолжая тихую беседу и как-то по-особенному наклоняя ложку, чтобы девочка научилась есть со взрослых приборов. Ему хочется растянуть этот момент, в котором все равно чего-то не хватает. Или кого-то.

— Иди сюда.

— Нужна помощь? Недолго ты продержался, — Ниган усмехается и тут же напарывается на холодный взгляд исподлобья. — Вау, а полчаса назад ты смотрел на меня совсем по-другому.

— Ты когда-нибудь затыкаешься?

— Не-а.

Кросс вальяжно вышагивает по кухне. Стул под ним тихо скрипнул. Джудит, увидев перед собой этого высокого мужчину снова, тут же оттолкнула ложку и потянулась к облюбованным волосам. Похоже, ей нравилось наводить беспорядок на голове Кросса куда больше, чем завтракать — Рик тихо хмыкнул и все равно продолжил кормить ее, следя, чтобы она не подавилась.

Когда они сидели вот так плечом к плечу, в животе Граймса что-то снова знакомо ухнуло.

— Поставь детское сиденье в машину, я пока умою ее.

— В мою или твою? — Ниган мягко уводит маленькие руки от рассеченной брови.

— В какую лучше встанет.

— Мог бы просто сразу сказать, что в мою.

Когда все подготовлено, они наконец-то трогаются с места: в окне долго мелькают светлые панельные домики и буйная зелень садов. Кросс тянется за сигаретой — бросив взгляд в зеркало заднего вида, мужчина прячет пачку обратно в карман.

— Я рад, что ты остался этой ночью, — Рик смотрит в окно, прислонившись к нему лбом.

— Ну, ты мне напомнил, что я замужем за сраным оперативником.

— Именно, — ладонь Граймса ложится на чужое бедро. — Я все еще твой муж.

Ниган шумно выдыхает и крепче сдавливает руль. За солнцезащитными очками не видно, как он щурится, словно что-то обдумывая.

— Мой.

Кросс с особым удовольствием проговаривает это слово. Его губы растягиваются в улыбку, от которой у других людей холодели ладони, у других, но не у Граймса.