Сокол на рукаве (СИ, Слэш) - Соот' - Страница 36

— Больно? — спросил Эдмон, в который раз целуя его в плечо, на несколько дюймов выше повязки.</p>

<p>

Больно было ужасно. Никогда в жизни Пьер не испытывал такой сильной и продолжительной боли, но куда хуже было другое — было страшно, потому что теперь он полностью зависел от воли человека, которому он отдал себя целиком, и Пьер покачал головой.</p>

<p>

— Не скрывай, Пьер. Если нужно, я прикажу принести отвар из трав. Должно стать легче. Доктор сказал не злоупотреблять им, но…</p>

<p>

— Что теперь будет? — прошептал Пьер.</p>

<p>

Эдмон лишь пожал плечами и обнял его ещё крепче.</p>

<p>

— Всё, что захочешь, Пьер.</p>

<p>

— Он сказал, будут правила… Какие?</p>

<p>

Эдмон облизнул губу и отвёл в сторону прядь волос Пьера, силясь заглянуть ему в глаза, но тот старательно прятал взгляд.</p>

<p>

— Ты не сможешь покидать город. По крайней мере, пока. К тебе будет приставлена свита — слушайся их, так тебе будет легче приспособиться. Я буду стараться приезжать к тебе как можно чаще. И я никому больше не позволю коснуться тебя, Пьер. Это всё.</p>

<p>

— Приезжать… — повторил Пьер шёпотом, — я думал, хотя бы здесь мы будем вместе…</p>

<p>

— У меня будут дела в городе, Пьер. Но это всё. Ты знаешь, я не люблю ни карнавалов, ни шумных вечеров. Всё моё свободное время — только для тебя.</p>

<p>

Эдмон замолчал, продолжая гладить Пьера по волосам. Тот медленно затихал, но скорее от усталости, чем от того, что верил.</p>

<p>

— Возьми меня, — попросил он вдруг, и теперь уже вздрогнул Эдмон. Тело Пьера было прижато к его собственному тесно-тесно, но как бы долго он сам ни ожидал этой ночи, ни грамма возбуждения не было в нём в эту минуту, и ни грамма желания он не чувствовал в теле Пьера.</p>

<p>

— Не надо, — сказал Эдмон мягко.</p>

<p>

Эдмон поцеловал Пьера в лоб и попытался встать, но Пьер поймал его за рукав:</p>

<p>

— Почему? Почему даже теперь ты отвергаешь меня?</p>

<p>

— Пьер… — Эдмон вздохнул и осторожно отцепил его пальцы, — у нас впереди все ночи и вся жизнь. Сделаем это тогда, когда это доставит нам радость, хорошо?</p>

<p>

Пьер неуверенно кивнул и зажмурился. Он чувствовал себя дураком, но всё равно никак не мог избавиться от страха. Пьер будто бы потерял опору и теперь бултыхался посреди океана, не зная, в какой стороне земля. Ужас пережитого ритуала ещё не отпустил его. Он чувствовал себя использованным и облапанным, хотя никто кроме палача и служек так и не коснулся его. И Эдмон по-прежнему ничего не обещал. От этого становилось ещё страшнее. Впрочем, однажды Эдмон уже обещал ему, что никому не позволит ни касаться его, ни смотреть — и всё же на Пьера смотрели. И тогда, давая обещание, Эдмон не мог не знать о ритуале, но ничего не сказал. Пока что рассказы Леонеля и Жереми куда больше походили на правду, чем короткие обмолвки Эдмона, но назад пути быть уже не могло.</p>

<p>

Эдмон вернулся через какое-то время уже обнажённый и опустился на кровать рядом с Пьером.</p>

<p>

— Дай сюда, — он приподнял Пьера за плечи и принялся сдирать рубаху, а затем отшвырнул её на пол и снова стал целовать плечи Пьера, раскрасневшиеся от грубой ткани, грудь и набухшие, раздраженные соски. Спустился вниз и приласкал языком пупок. Снизу вверх он внимательно смотрел Пьеру в глаза, опасаясь напугать. Потом скользнул вниз и поймал ртом обмякшую плоть.</p>

<p>

Пьер не мог возбудиться. Если бы Эдмон в самом деле согласился взять его, должно быть, эта ночь запомнилась бы ему как самая ужасная в жизни, потому что ещё и этого знака принадлежности на своём теле выдержать он бы не смог. Однако такие лёгкие и мягкие движения всё же были приятны. Эдмон мягко посасывал его плоть, выпускал её изо рта и облизывал яички. Он не торопился, и в конце концов что-то всё-таки зашевелилось у Пьера в паху. Он так и не возбудился по-настоящему, но всё же через какое-то время излился скупо в рот Эдмона, и вместе с семенем из него будто бы вышли остатки эмоций, остатки страха и остатки боли.</p>

<p>

Эдмон скользнул вдоль его тела вверх и коснулся губ Пьера своими солёными от спермы губами. Пьер хотел было ответить на поцелуй, но даже на это у него не осталось сил, так что он лишь приоткрыл рот и слабо шевельнул языком.</p>

<p>

— Спи, — шепнул Эдмон. Перекатился на бок и снова прижал Пьера к себе. Больше из той ночи Пьер не запомнил ничего.</p>

<p>

 </p>

<p>

***</p>

<p>

Проснулся Пьер поздно, хотя за окном ещё стоял сумрак — тучи застилали небо, и по окну стучал мелкий дождик.</p>

<p>

Пьер не сразу понял, где находится. Едва вспомнив обрывки вчерашнего дня, он заплакал и плакал так, не открывая глаз, пока слёзы не иссякли и плач не сменился икотой.</p>

<p>

Смотреть, куда он попал, не хотелось. По-прежнему будто наяву он слышал слова Леонеля о том, что живущие здесь обязаны исполнять любую прихоть.</p>

<p>

Наконец он решился и всё-таки поднял веки, а затем моргнул, снова пытаясь оценить обстановку, в которой оказался.</p>

<p>

Спальня не походила ни на одну из тех спален, где он ночевал в последние полгода, хотя и отличалась от них не слишком сильно — потолок здесь был расписан незнакомой фреской, изображавшей стайку амуров, снующих вокруг Афродиты, обои были голубыми с серебром, а полог у кровати более лёгким, чем в его собственной спальне.</p>

<p>

Погода не способствовала желанию вставать, и Пьер лежал, глядя в потолок, медленно складывая в голове картину ситуации, в которой оказался, и пытаясь понять, какое отношение к ней имеет шёлковый полог над кроватью — с амурчиками и Афродитой — всё, в общем-то, было понятно.</p>