Нуониэль. Книга 1 (СИ) - Мутовкин Алексей - Страница 17

— Прошу прощения за то, что заставил вас переживать именно сейчас, когда у вас так много проблем, — сказал Ломпатри, подымаясь. — Теперь я не вправе задерживаться у вас в гостях: мне самому не по себе от мысли, что я порчу вам настроение.

— Не смейте уходить! — закричал Гвадемальд и тоже встал. Он расстегнул свой жилет, нащупал на шее толстую золотую цепочку и извлёк из-под одежд крупный медальон, толстый, как котлета, украшенный алыми драгоценными камнями и тонкой росписью.

— Я рыцарь Троецарствия, — сказал Гвадемальд, подойдя к Ломпатри, — Вы также носите золотой медальон — символ чести, благородства и верности традициям наших земель. Ваш медальон остался при вас несмотря на те трудности, которые вам довелось испытать. Говорят, что благородство не передаётся по наследству. Так вот, я скажу больше: никакой королевский приказ не может отменить благородства. Вы были рыцарем, вы им и остались. Король Хорад известен своей горячестью: он нередко в сердцах наламывал дров. Я даже представляю, сколько раз он уже пожалел о том, что обошёлся с вами подобным образом.

Он положил руки на плечи Ломпатри.

— Мой рассудок в тумане, господин рыцарь, — грустно заметил Гвадемальд. — Иногда на меня находит такая кручина и злость, что достаётся всем вокруг. Двенадцать лет торчать в этой дыре! Сядьте! Хоть я и не имею на это права, но я вам приказываю: сядьте! Не смейте уходить вот так!

Ломпатри хлопнул Гвадаемальда по рукам выше локтей, вздохнул и снова сел за стол.

— Вот и отлично! Вот и правильно! — обрадовался Гвадемальд, сел рядом с Ломпатри и стал подкладывать ему в тарелку ещё варёной репы и наливать в кубок эля. — Прошу вас, как своего друга, господин Ломпатри — не серчайте на короля Хорада. Я управляю захудалой провинцией каких-то двенадцать лет, а уже растерял своё природное спокойствие. Чего же говорить о королях, которые королевствами владеют, да ещё и всю свою жизнь без перерывов! Каких только приказов они не отдавали в запале! Господин Ломпатри, опомниться ваш сюзерен! А теперь, когда я знаю, что вы пережили, расскажите, куда же вы держите путь. Дербены — опасны, и я, несомненно, смогу дать вам верный совет.

— В Дербенах я скрываюсь от вирфалийского правосудия, — спокойно сказал Ломпатри.

— Скрываетесь? — удивился Гвадемальд и замер, не донеся до тарелки гостя тёплого, сочного рябчика, которого он держал голой рукой. Пока Гвадемальд приходил в себя от неожиданного признания Ломпатри, скатерть под его рукой, сжимавшей жареную тушку, пропиталась жиром.

— Раз уж вы так добры, — продолжил Ломпатри, забрав у хозяина шатра рябчика, чтобы жир больше не капал, — я не стану скрывать всей правды. Меня, скорее всего, разыскивают за убийство. Не скажу точно, но, по-видимому, именно меня сейчас обвиняют в том, что вассал вашего короля Девандина — господин рыцарь Гастий — безвременно покинул нас. Но я даю вам благородное слово рыцаря — смерть Гастия не моих рук дело. Хотя, я не отрицаю, что сыграл в этой истории не последнюю роль.

— Что же, — задумчиво произнёс Гвадемальд, потупив взгляд. Он плюнул на полотенце и стал тереть скатерть в том месте, куда накапал жир. — Гастий не отличался особой учтивостью и изысканностью манер. Он всегда считал, что хорошая родословная обеспечит ему доброе имя при любом раскладе.

Гвадемальд перестал тереть жировое пятно. Его затея с плевком и полотенцем только навредила: теперь скатерть зияла большой тёмной блямбой. Рыцарь отбросил полотенце в сторону и снова посмотрел Ломпатри в глаза.

— А знаете, — вымолвил он, — я ничего не хочу знать о вашей встрече с рыцарем Гастием. Но заверю вас, что Девандин будет в ярости, когда узнает, что вы, рыцарь соседнего королевства, имеете к этому отношение. Возможно, он даже объявит войну Атарии: он у нас тоже вспыльчивый. Вам непременно стоит покинуть Вирфалию. Дербены это самая подходящая для этого провинция: мы тут на самом краю света, да и власти здесь практически нет. Через несколько дней вы можете добраться до гор Чнед, перейдя которые, обретёте относительную свободу на Сивых Верещатниках. Только идти через Перевал Синего Вереска я вам не советую: там в моём форте уже обосновались разбойники и кое-кто похуже.

— Да, да, форт со странным названием «Врата», — проговорил Ломпатри, припоминая карту, найденную Закичем.

Гвадемальд поднял глаза, задумавшись о чём-то, а потом выпалил:

— Лучше прямо отсюда на полночь и чуть правее забирайте. По другую сторону озера Аин начинается Амелинская Пуща. Вот уж где вас точно искать не станут.

— Я знаю, что невиновен, поэтому бежать никуда не стану, — ответил Ломпатри, закончив трапезу и вытирая жирные пальцы о белое, льняное полотенце. — Я хочу переждать несколько недель, чтобы все немного успокоились. После, я готов предстать перед вашим королём с объяснениями. Лучше немного выждать. Король Девандин справедлив, но он король. Как и наш, он любит рубить с плеча.

— Вздор! — отмахнулся Гвадемальд, улыбаясь. — Нет более «рассудительного» короля, чем Девандин!

— Да, наш король Хорад просто ребёнок по сравнению с Девандином, — засмеялся Ломпатри. — Это известно во всём Троецарствии.

Рыцари залились смехом. Естественно, спор этот оказался не более чем шуткой. Ведь и Девандин и Хорад были обычными королями со своими плюсами и минусами. Их полагалось почитать и уважать. Однако, по негласному правилу, рыцари иногда перебирали косточки своим владыкам. Конечно же, только в шутку. Само собой, ни один король не позволил бы шутить своим вассалам по поводу тех решений, которые он принял. Когда же дело касалось характера, то Девандин и Хорад смотрели на это сквозь пальцы. Такая свобода дорого доставалась рыцарям и простолюдинам: короли Троецарствия и соседних земель правили ежовыми рукавицами. Но, несмотря на всю строгость правления и суровость законов тех времён, королевства терзали голод, междоусобицы, нищета и продажность.

Ломпатри и Гвадемальд закончили спор на весёлой ноте и выпили ещё по кубку эля.

— Коль бы вы оставались действующим рыцарем Атарии, то ни один страж не смел бы вас задержать по подозрению в убийстве, — сказал Гвадемальд. — Всё дело направили бы через вашего сюзерена. И знаете, ввиду ситуации, ваш Хорад непременно договорился бы с Девандином. Новая война между нашими землями сейчас никому не нужна.

— Здесь я с вами согласен. Мы и от прошлой ещё не оклемались.

— Эх, как жаль, что вы более не рыцарь, — вздохнул Гвадемальд и о чём-то ненадолго задумался.

— Да и от Старой Войны раны не все зажили, — добавил Ломпатри.

С минуту они молчали, а потом Ломпатри спросил:

— Как вы потеряли форт?

Но Гвадемальд в ответ лишь посмотрел на Ломпатри каким-то странным взглядом, который старый воевода посчитал угрожающим. Такой взгляд на него обычно кидали пойманные во время войны шпионы, которых ждала неминуемая казнь.

— Позвольте, — воскликнул вдруг рыцарь птицы Сирин, притворившись, будто бы Ломпатри ничего и не спрашивал, — неужели до ваших краёв не дошли слухи о Дербенском Сколе?

— Возможно, и дошли, но, признаюсь, я не интересовался подобными вещами, — ответил Ломпатри, решив забыть о своём вопросе. — До того, как я отправился в своё «путешествие», я предпочитал держаться в стороне от всего, что можно назвать сказочным.

— Как я вас понимаю, — сказал Гвадемальд и наполнил кубки новой порцией эля. — Дворцовые интриги и политика — вот единственные недостатки людей. Все эти сожжения волшебников и охота на гномов просто несусветная чушь.

Он выпил. Ломпатри лишь посмотрел на эль, но не осушил кубка.

— Простите меня, — пробубнил Гвадемальд, — Наверняка вам неприятно говорить об этом. Учитывая ваш личный опыт.

— Не стоит, господин рыцарь, — отмахнулся Ломпатри. — В большинстве своём те, кого вешают за волшебство — отпетые негодяи, вроде тех, кто рыщет в здешних краях. Я бы никогда не отвёл на казнь порядочного человека. Те, кого мне довелось поймать и сдать королевским гвардейцам, не вызывали ни капельки сожаления.