И корабли штурмовали Берлин - Григорьев Виссарион Виссарионович - Страница 20

На месте стало еще яснее, что сегодняшний натиск врага — самый сильный с тех пор, как плацдарм существует. Десантники основательно закрепились, зарылись в землю, и артобстрел издалека не наносил им большого урона. Но отбиваться от вражеской пехоты, имевшей немалый численный перевес, было трудно. Она лезла из камышей там и тут на фронте до трех километров, охватывая наши позиции полукольцом. И комбату нечем было, не оголив другие участки, подкрепить тот, где противнику оставалось продвинуться на какие-то сотни метров, чтобы рассечь наши боевые порядки.

«Добавить сюда огня за счет чего угодно!» — ничего иного я придумать не мог. Батальон уже поддерживали оба монитора — «Ударный» и «Мартынов», стоявшие в Кислицкой протоке, и 725-я береговая батарея (ее новая соседка, 726-я батарея, еще не действовала). Но в Кислицкой протоке у нас были и бронекатера. Мы избегали — хотя фашистская авиация и не висела над Дунаем так, как висела она тогда над фронтом дальше к северу, — среди дня выводить корабли с замаскированных стоянок без крайней необходимости. Однако сейчас стало именно крайне необходимо, чтобы бронекатера подошли к правому берегу и с короткой дистанции ударили по наседающей вражеской пехоте из своих скорострельных трехдюймовок, а если понадобится — и из пулеметов.

Пользуясь разрешением командующего делать то, что представится нужным, я по радио приказал отряду бронекатеров идти к Сату-Ноу. Затем по телефону, через оперативного дежурного по ФКП, вызвал на штурмовку два звена истребителей. Связь — спасибо подполковнику Мальцу! — не подвела.

«Ястребки» появились через считанные минуты. Не задержались и бронекатера — идти было недалеко. Старшина Александр Троян, исполнявший обязанности адъютанта, встретил их под откосом у уреза воды и просемафорил приказание: «Бить по видимым целям».

Видимой целью была пехота противника. Пушки катеров действовали как штурмовые орудия на переднем крае. Огонь с Дуная и с воздуха сосредоточился на участке, где успел образоваться вражеский клин. Ощутив подмогу, десантники на пятачке воспрянули духом. В ходе боя стал обозначаться перелом.

Мы с комбатом Турганом не без опаски поглядывали на небо: налет вражеских бомбардировщиков осложнил бы все опять. Но они не показывались, должно быть не было поблизости. А наши истребители делали заход за заходом. Катера защищал от огня тулчинских батарей выступ берега.

Из блиндажа батальонного КП было видно, как солдаты противника залегли, как начали отходить, как побежали обратно в камыши, но скрыться в них успевали не все. Огонь кораблей переносился на ближнюю полосу камышовых «джунглей», чтобы не дать врагу сосредоточиться для новых атак.

Через полтора часа я смог доложить командующему, что положение на плацдарме восстановлено и противник активности не проявляет.

В оперативных документах того времени отмечено, что в попытке отбить у нас район Сату-Ноу участвовало до двух полков румынской пехоты. Трудно поручиться за абсолютную точность этих данных, но силы, введенные 30 июня в бой, чтобы сбросить с плацдарма стрелковый батальон, несомненно, превосходили его числом в несколько раз. А отпор, полученный врагом, и понесенные им потери возымели действие: столь решительной попытки ликвидировать наши опорные пункты на правом берегу больше не предпринималось.

Вся полоса правобережного плацдарма продолжала удерживаться двумя батальонами, не имевшими вооружения более тяжелого, чем пулеметы и ротные минометы. Когда меня спрашивают сейчас, как все-таки они могли держаться, я отвечаю: благодаря поддержке артиллерией — и корабельной, и с левого берега. Об усилении этой поддержки, о лучшей ее организации немало заботилось командование флотилии.

Артиллерия являлась также главной силой, не дававшей врагу прорваться через Дунай на советскую территорию, пересечь здесь границу. Дорог был каждый действующий ствол на кораблях и на берегу. А тем более такие стволы, какими пополнила наш арсенал вступившая в строй 726-я батарея — самая дальнобойная и на флотилии, и на всем южном участке фронта. 3 июля она успешно провела первую боевую стрельбу.

Командовал батареей капитан А. Г. Кривошеев. Ее орудия стали использоваться также в качестве кочующих. Полковник Просянов обычно руководил этим лично. Если обстановка позволяла отлучиться с ФКП, иногда и я отправлялся с ним в эти ночные рейды — меня всегда тянуло к артиллеристам, тем более когда затевалось что-то новое.

Трактор буксировал орудие вдоль берега, на другом тягаче — снаряды. В заранее подготовленной точке — остановка. Орудие производит несколько выстрелов по вражеским батареям, расположенным в районе Тулчи, и тут же передвигается на 400–500 метров дальше. Снова выстрелы, а затем такой же быстрый переход на следующую временную позицию. Стрельба велась, конечно, по площадям с помощью планшета. Управлял ею сам Просянов.

Противник, засекая довольно точно наши временные позиции, открывал по ним ответный огонь. Рассчитывать, что он примет выстрелы кочующего орудия за появление на нашем берегу новых батарей, не приходилось (если иногда и мог принять, то ненадолго). Но отвлекать таким образом часть огня дальнобойной артиллерии врага все-таки удавалось. И сам обстрел — тоже дальнобойными орудиями — со все новых, неожиданных позиций должен был создавать для него добавочное напряжение.

На румынском берегу тяжелых батарей стояло больше, чем у нас. Ими командовали офицеры гитлеровского вермахта, из немцев состояла и орудийная прислуга. Эти батареи продолжали методично бить по Измаилу. Город опустел, большинство жителей перебрались в окрестные села, оставшиеся учреждения — в подвалы.

Стреляя по городу даже с большой дистанции, промахнуться трудно. Но вывести из строя хоть одну нашу батарею врагу не удавалось. Поврежденные орудия сразу же ремонтировались. Иной раз какой-нибудь батарее приходилось ненадолго умолкать, чтобы уберечь людей. Долгое время береговая артиллерия имела потери только ранеными, да и то небольшие. Бывало, что осколками прямо обсыпало пушку, но ее расчет успевал укрыться в нишах орудийного дворика. Предусмотрительность полковника Просянова, руководившего оборудованием всех огневых позиций, сказалась и в этом — у артиллеристов были надежные укрытия.

Однако и мы не могли похвастаться тем, что уничтожили какую-нибудь из тяжелых неприятельских батарей, удаленных от переднего края. Не удавалось это и флотским бомбардировщикам — батареи хорошо маскировались. Но на какое-то время огонь из-за Дуная все же ослабевал. Разведчики подтверждали, что точность стрельбы наших батарей возрастает.

Хочется подчеркнуть главное: перевес в огневой силе не помогал врагу закрепиться где-либо на левом, советском берегу Дуная, тогда как мы удерживали обширный плацдарм на правом.

Сейчас понимаешь: после первых своих боевых успехов мы подчас недооценивали противника. С этим связан просчет, пусть частный, ставший памятным и горьким уроком.

Как уже говорилось, десанту, занявшему Килию Старую, не удалось продвинуться по правому берегу до самого устья. Там, напротив Вилкова, оставалось в руках противника селение Периправа — опорный пункт с гарнизоном в несколько сот солдат и тремя простреливавшими весь плес батареями. Из-за них буксирам и баржам с грузами для флотилии очень трудно было входить в Дунай с моря. Приходилось задерживать каждый караван в Жебриянах, пока наши батареи хотя бы ненадолго заставят замолчать вражеские, а огонь неподавленных орудий отвлекали, вступая с ними в перестрелку, бронекатера.

От намерения овладеть Периправой мы вынуждены были отказаться. Но контр-адмирал Абрамов решил попытаться хотя бы частично вывести из строя мешавшие нам батареи. Он приказал высадить туда небольшой десант моряков.

Командовать десантным отрядом вызвался начальник разведотделения штаба старший лейтенант К. Д. Зайцев. Он предложил подходящее место высадки — чуть ниже Периправы, изучил возможные подходы к вражеским батареям, подобрал для выполнения задачи 25 краснофлотцев и старшин. Предполагалось, что штурмовые группы десантников, избегая боя с основным гарнизоном Периправы, проникнут на позиции батарей, дезорганизуют управление и связь, подорвут несколько орудий. Поддерживать и прикрывать действия и отход отряда должны были две береговые батареи, два монитора, бронекатера (открывая огонь по сигналам командира десанта). Сама же высадка планировалась без артподготовки, скрытно.