По течению (СИ) - "Сумеречный Эльф" - Страница 56

К чему слова? Салли хватило и такой благодарности, она поняла, что ее возглас все-таки позволил главарю среагировать за миг до вражеской атаки. Благодарность весьма сомнительная по общепризнанным меркам, но в такие моменты девушка и не пыталась сопротивляться, потому что никто раньше не думал благодарить ее, а тот некий Алекс с первого этажа, кстати, практически не целовал, считая это излишним. Ваас, быть может, тоже считал это излишним, но умел манипулировать людьми так, что они сами не замечали, как становятся марионетками его воли.

— Еще, — только тихо вздохнула Салли, когда пират разорвал небрежно поцелуй, по-кошачьи облизнув тонкие губы, которые вновь приподнялись уголками длинной ухмылки сущего превосходства:

— Повтори.

— Еще! — прерывисто дыша, просила девушка.

Но он только резко отпустил ее из своих объятий, почти отбрасывая, прохрипев недовольно:

— С каких пор у тебя появилось право на просьбы?

Салли застыла, в душе ее словно что-то разбилось, волна опустошения нахлынула, увлекая в омут безразличия. Девушка потерянно села по-лягушачьи на промятых матрасах, лишь растерянно проводя по губам указательным пальцем, слизывая с них соленый привкус, стремясь продлить его.

Зачем так? Неужели в тот миг, когда она почти восхищалась его силой, его храбростью, готовая добровольно разделить с ним эту ночь, он решил вот так совершенно беспощадно оттолкнуть ее?

Но нет, он играл с ней, заставляя просить то, что иногда являлось для нее очередным мучением. Но не в тот раз…

Он ждал, пристально рассматривая ее. «Личная вещь» быстро догадалась, что его недовольство являлось лишь представлением. Салли лукаво улыбнулась.

Для начала она стянула с себя майку, почти намеренно показывая со всех сторон свою грудь, заискивающе дотрагиваясь до нее, одновременно прикусывая соблазнительно нижнюю губу, чего она насмотрелась в дешевых фильмах.

Как таковой классической фигуры у нее не сложилось: талия узкая, но и бедра не широкие, зато грудь красивая, упругая, молодая, даже несмотря на худобу. Мужчина понял намек, вскоре сминая одной рукой мягкое полушарие, а другой — проводя по затылку девушки, привлекая к себе, окончательно одурманивая новым долгим поцелуем. Вряд ли это называлось нежностью, просто в ту ночь их желания удачно совпали.

Вскоре он тоже снял с себя лишнюю одежду. Негромко звякнула по доскам пола тяжелая пряжка пояса, однако оружие пират все равно оставлял как можно ближе к себе, никогда не расставаясь с ним. За поясом последовали армейские сапоги, затем майка, брюки… Он довольно быстро разделся, но исчезновение каждого предмета одежды девушка видела точно в замедленной съемке.

Руки с длинными пальцами, мощные плечи, широкая твердая грудь, мышцы, пружинистые ноги… Наконец Салли прикусила губу от сладкого вожделения: мускулистое молодое тело, красота которого не скрывалась даже скупым светом керосиновой лампы. А кривые полосы шрамов только придавали определенный шарм. Смуглая кожа, покрытая черными волосками, литые мышцы пресса, перечерченные извивавшимися змейками вен…

Какая разница, что связывало или разобщало их раньше, днем? Салли умела отключать голову и поддаваться течению. Восхитительное тело, манящее, желанное! И не столь важно, что обреталось в мыслях этого человека. Его безумные наклонности нашли себе применение во вспышке гнева из-за атаки ракьят. Теперь он решил отблагодарить, видимо, поэтому разрешая достаточно исследовать себя, обнять, приникнуть. Ему тоже нравилось, когда девушка позволила себе дотронуться до его плеч, спины, зубчатых мышц, покрывавших вздымавшиеся на вздохе ребра.

Он поглаживал ее спину, лопатки, между ними, слегка надавливая на позвоночник, спускаясь на талию, затем на поясницу и ягодицы, плавно стягивал с нее джинсы вместе с бельем, поглаживая внутреннюю сторону бедер…

Он был как всегда нетерпелив, поэтому вскоре повалил Салли навзничь, вдавливая спиной в матрац, нависая над ней, снова впиваясь в ее губы, резко покусывая, но упоительно, точно решил расплатиться за все те ночи, когда он просто пользовался ей как вещью. Девушка выгнулась, прикрывая глаза, когда поняла, что уже началось то, чего они оба страстно желали, обостряя недолгими ласками грядущие ощущения.

Она обхватывала тонкими ногами его мускулистый торс, двигалась навстречу ему, позволяя овладеть собой все больше, сильнее, не только телом, но и душой, всецело…

Она точно попала в паутину, каждое вздрагивание в которой лишь сильнее запутывает в сеть клейких нитей. Может, от нее уже ничего не осталось, сплошной кокон без оболочки, без внутреннего стержня. Жадный паук выпивал жертву до самого дна.

По всему ее телу градом катился пот, когда сплетались клубком змей руки и ноги ритмично покачивавшихся тел, которых словно волны колыхали.

Дыхание делалось порывистым, с губ девушки вскоре стали срываться стоны, но не боли. Нет, протяжные и глубокие, как призывный рык львицы или тигрицы. Порой казалось, что сам Ваас — это тигр или леопард, случайно принявший на время обличие человека, в остальном он являлся собратом грозных хищников, которые таились в чащах джунглей острова. Не человек, не с человеческой моралью, не с людским взглядом на вещи…

Но для Салли это было неважно в такие моменты, пусть являлся он хоть демоном, хоть оборотнем, хоть духом древних легенд. Она забывала все горести прошедшего дня, стиралось из памяти и горькое прошлое. Ведь оргия тоже способ борьбы со страхом смерти, пусть кратковременный и порочный, но когда руки мужчины гладили бедра девушки, а его пальцы впивались жадно в кожу, когда его губы припадали к ее шее и далее прочерчивали затейливые дорожки из укусов и поцелуев, Салли не интересовали вопросы будущего и настоящего. Время вообще исчезало, точно разбились гигантские песочные часы и потерялись все стрелки.

На самом пике девушка ощущала парение в невесомости, будто никогда не рождалась, не существовала, не мыслила, не страдала или уже умерла без мучений.

Немного позднее она лежала, прижимаясь к нему, ощущая невероятное умиротворение. Ей казалось, что в жизни не могло повезти больше. Может, такие мысли подкидывал тягучий дурман в голове, приятная истома в разгоряченном теле. В любом случае за этот день Ваас произвел сильное впечатление. Раньше она его почти не видела в бою, хоть и подозревала, что он великолепен. Однако успел и мерзостей натворить, о чем напоминали болевшие руки. А, впрочем, это было не так уж и больно, даже температура не подскочила, а порезы заживут — не стеклянная. Все затмил случай с ракьят. Да, Ваас мог вызывать и отвращение, но в случае Салли это чувство всегда имело немалую долю восхищения, просто иногда она себе в этом не признавалась.

— Скажи, а мое имя… Салиман… это Салли-человек или Глупый человек? — промурлыкала девушка, понимая, что теперь-то, именно в эту ночь, она имеет право немного поговорить, спросить.

— И то, и другое, — охотно усмехнулся Ваас, вновь закуривая.

— Значит, ты все-таки считаешь меня человеком? — радостно выдохнула девушка.

— Не больше… Чем себя, — не слишком весело вдруг оборвал главарь задумчиво, отчего Салли поняла, что лучше не продолжать эту тему, потому что она обоим не нравилась. Она понимала его. Или так ей казалось.

А наутро Ваас снова делался только ее мучителем, ее палачом, личным кошмаром. Чужим человеком, которого она ненавидела. Но из-за таких ночей она порой ошибочно придумывала себе, что на самом деле так и выражается любовь. Меньше всего в своей жизни она знала проявлений настоящей любви, не жалости, не страсти, а любви, оттого больше всего желала этого чувства, неведомого, хрупкого, недостижимого…

Казалось поначалу, что Бен мог раскрыть его, но Салли все больше убеждалась, что она ошиблась в добром докторе. И потому девушка вновь делалась покорной марионеткой главаря, ведь это проще. Быть куклой. Плыть по течению.

Комментарий к 13. Отвращение и восхищение

Вот… Еще одна NC-сцена, на этот раз добровольная. Еще один эксперимент со стороны автора-дженщика.