По течению (СИ) - "Сумеречный Эльф" - Страница 51

Девушка почти обрадовалась своим робким предположениям. Ваас вылез из машины красивым ловким прыжком. Осмотрелся, щурясь на солнце, довольно ухмыляясь, отчего на его лбу и в уголках глаз появлялись складочки. Да, он явно прибыл в отличном настроении! Хороший знак. Наверное. С Салли, как всегда, не поздоровался, она бы удивилась и испугалась намного больше, если бы он как-то сигнализировал ей, что она не пустое место. Нет, лучше, что не замечал.

Вслед за ним из кузова выпрыгнули, глухо рыча, две здоровенные твари на четырех мускулистых лапах. Собаками этих существ язык не поворачивался назвать, они тут же подняли лай, но главарь решительно шикнул на них, отдавая команду. И два ужасных темно-каштановых монстра с челюстями аллигаторов покорно улеглись на песок, подобострастно поскуливая. Ваас стоял между ними, словно вожак стаи волков. Но если бы волков! И вся его стая — цепные взбешенные псы.

— Ваас… Это зачем? — с опаской указывая пальцем на собак, поинтересовался Чен, нерешительно сминая в руках кепку.

— Охрана, ***, тупицы, зачем еще? Ракьят снова зашевелились, — небрежно бросил главарь, повторяя приказ собакам, которые предприняли попытку снова подняться и зарычать на незнакомых. От зверей так и исходила ненависть ко всему живому, главное, что они наверняка уже убивали людей. Даже на звере убийство оставляет отпечаток.

— Я собак с зоны не переношу, — пробормотал Кость, отходя бочком от волкодавов, которые, кажется, были скрещены с представителями бойцовский пород.

«Ну вот, теперь буду бояться даже по аванпосту ходить», — с содроганием подумала Салли, уходя поближе к сарайчику Бена. Ох, как одиноко делалось без Норы и доктора. Они умели не бояться. Особенно Нора. Хотя, может, женщина не до конца понимала реальность всех подстерегавших опасностей.

К собакам без боязни подошел чуть позже только Хал, за что был покусан. Ему еще повезло, что только прокусили кисть, а не руку целиком с костями оттяпали. Мужчина отчаянно выругался, требуя аптечку. Вскоре после пары ударов со стороны Вааса, собаки вняли, что теперь их новый хозяин — это высоченный чернокожий пират. Вааса все слушались беспрекословно, могли в душе ненавидеть, потому что преданно любить оказывалось не за что, но пойти против него означало умереть. Это понимали даже животные, которые по набору команд и обязанностей мало чем отличались от рядовой охраны аванпоста. Разве только автоматов им не полагалось.

Разобравшись с собаками, Ваас смыл дорожную пыль с лица, еще более довольно стряхивая капли, разбрасывая вокруг себя искрящиеся брызги. Обреталось в каждом его движении что-то неуловимо грациозное, твердое, демонстрирующее его силу. Правда, иногда, во время ломок, он практически метался из стороны в сторону, руки и ноги требовали какого-то нереального танца, пальцы нервно гнулись, указывая в никуда. Но не в тот день.

За всеми его перемещениями по аванпосту Салли следила почти с восхищением. Да, раньше не водилось в ее окружении тихих неудачников, жалких алкашей, которые с рождения не пытались хоть что-то изменить. А она хотела бы, вот книги пыталась читать, хоть доросла только до сказок, она отчаянно хотела вырваться оттуда, из этой серости, требовала изменения. И вот получила… Но Ваас… Он ныне не вызывал никакого отвращения. Или же девушка настолько поверила в свои иллюзии самоутешения, которые твердили, что именно сегодня он не настроен на пытки. Она не сомневалась, что если останется до следующего утра, то скорее всего снова «уединится» с ней. Но на этот раз девушка не боялась и этого, а даже, напротив, ждала — в кои-то веки ничего не болело, ничто не мучило, никто не мешал. И был он. Главарь, от харизмы которого даже волкодавы покорно падали ниц. Салли улыбалась, от нетерпения скребя по доскам штаба, рискуя посадить на пальцы занозы.

Между тем вечерело, солнце плавилось за краем моря. Из лагуны вид открывался только на юг, так что закат покрывал лучами в основном шпили деревьев, которые высились зелеными небоскребами, хотя по своей выдержанной красоте завитков, форм и украшений напоминали больше стройные готические соборы.

Салли все ожидала, когда главарь обратит на нее внимание, надеясь, что он не уедет, ведь она его ждала, да, именно такого, в хорошем настроении, заразительно улыбавшегося. Редкость в последнее время. Но Ваас был все занят разбором дальнейшей стратегией обороны «Верфей Келла» в случае нападения ракьят. Кажется, он объяснял, что делать с собаками, когда и на кого их выпускать. Может, из-за тупости пиратов, может, из-за стихийного стечения мыслей в его голове и обстоятельств, но к Салли главарь пришел уже вовсе без улыбки, злой, глядевший исподлобья, отчего его точеный крупный нос напоминал клюв хищной птицы.

В штабе мерцала дрянная лампочка, вокруг нее клубились мелкие тусклые бабочки и мошкара. У них еще обретались крылья, но жар опалял их, и обугленные насекомые падали на пол, прямо на те доски с щелями, из-под которых порой выползали пауки и змеи. А лампочка гудела дальше, нестройно вторя генератору на улице, отражаясь мутными бликами в боках алюминиевых мисок. На металлической пряжке пояса главаря тоже играли искаженные, едва различимые блики. И они же отражались в мутной поверхности лезвия… скальпеля. Кажется, Ваас забрал у Бена, но об этом Салли могла только догадываться, как и о намерениях главаря.

Жертва задрожала, вдоль позвоночника проходили волны холода, ноги подкашивались, ладони леденели. Зарезать решил? Или что-то отрубить? Вскрыть? Выпотрошить и медленно ковыряться во внутренностях? От обилия версий кружилась голова, главное, что варианты один другого хуже в сознании пронеслись. Умирать не хотелось. Не сегодня! А она ведь так его ждала, так волновалась за него, но у него были свои правила игры.

Ваас схватил Салли за руку, ненормально ухмыляясь, переводя взгляд со скальпеля на перепуганное лицо девушки. Намеренно медленно он поднес лезвие, с интересом натуралиста-исследователя провел вдоль кожи, лишь слегка надавливая, практически не прилагая усилий. Вокруг продолговатой поперечной полосы выступила кровь, Салли дрожала, отчего ощущения слишком обострялись. Ваас изучающее склонил голову набок, нервно дернув плечами, будто отогнав наваждение, входя в раж. Он слегка ухмылялся, с губ его срывалось то ли беззвучные смешки, то ли отрывистое нервное дыхание, когда лезвие во второй раз прочертило полосу на руке Салли, уже более глубокую, взрезавшую ровными бороздами плоть.

Девушка забывала дышать от ужаса, каждое прикосновение ножа оказывалось больнее, чем казалось на вид. Может быть, Ваас намеренно делал больно, то приподнимая кожу и копаясь под ней лезвием, то проводя не ровную полосу, а зигзаг с кривыми краями. Кровь текла крупными вязкими каплями, скатываясь до локтей. Главарь мертвой хваткой вцепился в запястья и торопливо бездумно наносил порез за порезом. Он не трогал той стороны рук, где находились вены, только внешнюю. Он внимательно рассматривал то результат своих издевательств, то животный ужас, застывший в остекленевших расширенных глазах Салли.

Она хотела заорать: «А-а-а! Люди! Спасите! Убивают!» — но потом вспоминала, что окружающим совершенно наплевать на нее, как и там, в месте, которое кто-то по ошибке величал ее домом. И отчаяние повергало в апатию: единственный человек, для которого она хоть как-то существовала, ныне снова истязал ее без видимых причин. Наверное, снова чем-то оказался недоволен, или, может, в его расщепленном рассудке зародилась уже давно такая бредовая мысль. Но скальпель проводил и проводил резким движением короткие глубокие полосы, сначала на одной руке до локтя, а потом и на второй. Кровь стекала на доски. Да! Пусть сбегаются все змеи, крысы и мухи! Ведь нет хуже кровопийцы, чем человек!

Он пришел и исполосовал ее скальпелем, а она в тот день ждала его, долго думала, осмысляла. Она боялась за него, поганого, но почему-то именно в тот день он решил пытать ее.

Проклятая лампочка назойливо мерцала, перед глазами плясали черные блики. Салли испытала отвращение к себе за свое ожидание, ее накрыла волна ненависти, точно штормовой шквал, сдирающий мягкий песок с пляжа, выносящий острые камни и обломки крушений.