По течению (СИ) - "Сумеречный Эльф" - Страница 23

«Где ж ты моя… Земля Обетованная?» — порой думал он.

На аванпосте воцарилась относительная тишина, но ночь налилась новыми ядовитыми соками тревоги. Салли сидела на лавке возле Бена, покачиваясь вперед-назад, сиротливо обняв себя руками. Порой посматривала на проходивших мимо нее сторожей. С ними велась жестокая игра на уровне негласного знания: каждый раз, когда Ваас сам принимал участие в перестрелках, караулы аванпоста глумились молчаливо над «личной вещью», как бы намекая, что случайная пуля может повлиять не только на главаря, но и на статус его вещей. А у мертвых на этом острове отбиралось все, так как и живым не хватало… Бен уловил этот ужас, эту тревогу, подумав: «Тупицы! Кто вами без Вааса руководить будет?».

Доктор, пользуясь отсутствием главаря, по-дружески приобнял Салли за плечи, точно надеясь укрыть от несуществующего ледяного ветра. Девушка подняла на него взгляд, и в свете гудевшей длинной лампочки над дверью штаба мужчина заметил, что Салли смотрит на него вовсе не по-дружески, внимательно разглядывая его губы, точно желая — но не решаясь — страстно поцеловать.

Бен невероятно смутился, даже потряс головой, мягко отстраняясь от девушки. Ему почудилось в ней какое-то совершенно незнакомое создание, которое не вписывалось в выстроившуюся в его голове концепцию несчастной девочки. Наверное, Салли поняла его смущение, но словно потухла, всматриваясь в джунгли, болезненно ожидая прибытия главаря, каждый раз ужасаясь его возвращению.

А он мог и не вернуться на аванпост, мог и сразу в форт направиться. Может, он сам и не лез в открытое противостояние, все-таки под пули редкий дурак с охотой полезет, а он не был трусом, просто жить еще не надоело. Если б не видеть смертную тоску в его озверевших глазах. Но это иное, а Салли не за него переживала, а за себя, в это Гип уверовал твердо и не осуждал. Им обоим оставалось только ждать, коротая бессонные ночи, стиснув зубы. Вести могли не приходить день, два, неделю… И часы тянулись в бесконечном ожидании того, кого они ненавидели больше всех пиратов вместе взятых.

Бен хрипло закашлял, воздух постепенно возвращался в мехи легких, Салли вторила ему в ответ, сгибаясь пополам, ее накрывали волны стресса.

Бен не находил слов, чтобы утешить, ругая себя за это. Он только задумчиво рассматривал море, на вид спокойное, но только недавно он убедился, сколько опасностей содержала бесконечно повторяющая бессмысленные движения синева.

В голове роились, как мотыльки над лампой, посторонние мысли:

«Ношу эту жизнь как награду. А большего не надо. Но кителя пустого недостаточно, чтобы быть достойным медали. И как на плаху поднимаясь, день ото дня отходить ко сну. Я видел достаточно крови, чтобы не проливать новую».

А издалека ветер снова доносил колотящие сотнями обезумевших дятлов звуки автоматных очередей… Снова кого-то убивали, вновь мир терял кого-то… Кого на этот раз?

Комментарий к 8. Акулий фильм

Кто-то ждал эту часть? Отпишитесь, если дошли, я тогда буду знать, что можно и нужно дальше писать.

Вообще получается сборник эпизодов, изначально это все планировалось как сборник драбблов вообще, но потом обросло сюжетом. Кажется, дальше две главы жути будут…

Перевод эпиграфа:

Ты бы желал

Другого мира.

Я чувствую тебя,

Добыча тени

Призрачной, мне следует верить.

========== 9. Новые ботинки. Осколки безумной вакханалии ==========

It’s a red night, if it’s wrong or it’s right.

And if I don’t fight it’s like being buried alive.

© Hollywood Undead «From the Ground»

Прошло около двух дней тотальной гнетущей неизвестности. Бена начали посещать робкие мысли, что если главарь уже убит, то они с Салли смогут сбежать, пользуясь неразберихой по случаю смены власти. Даже созрел определенный план, в котором участвовали два старых катера, монотонно покачивавшиеся на легких волнах, трогавших гладь залива, что издалека представал совершенно неподвижным, точно гигантское зеркало.

Доктор представлял, как они, беглецы, будут дрейфовать в открытом океане в ожидании помощи, от этого ему делалось жутко, но он был готов рискнуть, лишь бы не оставаться на острове. Лишь бы не видеть, как Ваас снова пытает Салли, перед тем «уединяясь» с ней в штабе. О других пленницах Бен старался не думать, не хватало на них сострадания в почти атрофировавшейся душе. Лечил их иногда, но редко, скорее неохотно обезболивающие отдавал, а что с ними делалось дальше - не следил и не задумывался об их судьбе, практически не различая внешне, не запоминая лиц. А Салли… Что он в ней нашел? Может, она была самая несчастная из них? Или не до конца отупевшая от такой жизни, потому что ей вечно приходилось угадывать, как подстроиться под настроение главаря? Сложно сказать, но Бен решил заботиться по мере сил именно о ней. И еще жалел, что она питает к нему не совсем дружеские чувства: «Она, наверное, привыкла, что мужчину можно отблагодарить только своим телом. Но я не такой, я просто ей друг, человек, которого не надо благодарить. Да, я хочу таким остаться хотя бы в рамках крошечного мира из нас двоих».

Доктор настолько уверовал в свое предположение о смене власти, что уже подходил к причалу, аккуратно пытаясь пробраться к катеру и разобраться как-нибудь в его управлении. Впрочем, его то отгоняли караульные, которые все четко помнили приказ о том, чтобы хирург не получал доступа к средствам связи, то сам он боялся подступиться, шарахаясь, как облезлый дворовый кот.

Вот снова он крался, считая, что его шаги не слышны и караульные заняты перебранкой по пустячному поводу. Он подозревал, что выглядит нелепо, когда при свете дня пытается спрятаться между рыболовных сетей, но отсутствие Вааса придавало ему смелости.

«Так. Два катера. Один можно взорвать! А на втором уплыть!» — озирался Бен, потом понимал, что не знает, как взорвать второй катер, зато он в стрессовой ситуации сумел за считанные минуты выучить путь из лагуны между отмелей, за что стоило сказать «спасибо» спасенному пирату-спорщику, который ныне где-то бродил, вероятно, не решаясь соваться на причал. Зато Кость пристально хлопал своими мутными мелкими глазенками в обрамлении поросячьих ресниц, поэтому окликнул Гипа, едва успел доктор высунуться из своего убежища:

— Че творишь? С *** тут ошиваешься? — спрашивал новоиспеченный пират, который из английских слов знал по большей части только нецензурные, но быстро просек, что Бен его понимает и на русском, впрочем, на родном языке он тоже мат предпочитал литературным выражениям.

— Да я, — неловко повел руками Бен, но немедленно соврал не краснея: — Рыбу собрался ловить!

Кость что-то пробормотал в ответ, но расстреливать на месте не стал, да и не за что было. Гип выдохнул, относительно успокаиваясь, продолжая красться к воде, увидел вскоре все, что ему требовалось от двух водоплавающих жестянок: «Если продырявить бак с топливом и поджечь сначала что-нибудь подальше от него, то будет время отойти от пристани! Или наоборот лучше не привлекать внимания, но бак надо непременно продырявить. Сейчас? Проклятье! Ножа-то у меня с собой нет. Скальпель! Да, надо всегда носить его с собой, спать с ним, сделать потайной карман на майке. Головорезы ничего не заметят. Но Ваас… Он все сразу раскусит. Надо бежать, пока он не появился. Может, даже этой ночью. Однако что делать с охраной? Допустим, мы отчалим, но пираты откроют огонь. Нет, надо придумать другой план, другой… Другой… Какой к черту? Я не знаю! Выхода нет?».

Бенджамин отошел от пристани, сгорбился на песке, сжимаясь комком недовольства и нервов. Каждый раз, когда план побега казался ему безупречным, находились сотни причин, которые могли его задушить еще на первой стадии. От этого доктор злился и едва не плакал от бессилия.

Порой сопротивляться течению невозможно, а горные реки бьют о камни, дробя кости, вынимая душу. И души уходят в камни, как табуны отживших лошадей, что падают в траву, сливаясь в песке с новыми горами. Если лошадь предать, то она станет скалой, одиноко застынет в поле. В ней жизнь сделается трещиной в породе, а большим она и не является. Всего лишь песчинка, только тростник. Только почему делят ценность людей на разные градации, на разные миры?