Сны Эйлиса (СИ) - "Сумеречный Эльф" - Страница 60

Да, он ожидал иной встречи, иного приветствия. Может, хоть какого-то проявления нежности. Не получил, вновь что-то пошло против его плана. Раз от раза показывалась его оборотная сторона, как неприглядная изломанная «изнанка» его башни.

— Ну, что? Что еще тебе показать? Ты видела великолепие, ты видела уродство Эйлиса! — хрипел его голос, а потом льор резко отпустил ее, почти отшвырнул от себя.

— Просто… отпустите нас домой, — горестно качая головой, всхлипнула Соня. Казалось, что между ними происходит поединок, беспощадно сцепились непримиримые души. Слова вместо выстрелов — меткие стрелы.

Башня вдруг подернулась разноцветными отблесками, двери растворились, рассмеялись пастями гигантских саванных кошек. Пространство свернулось, исковерканное калейдоскопом смешения стен, пола, потолка, как в водовороте. Больше не существовало ни картин, ни украшений, ни магических светильников. Все кружилось в едином колыхании созданной ловушки, перекатывалось зеркальными мороками. Неведомая сила утащила Софью прочь от льора и от тронного зала, почудились даже мерцающие цепкие путы. Блеснули линиями — и угасли, отпустив.

Пленница очутилась в совершенно незнакомой обстановке, среди роскоши очередного зала, но обнаружила себя стоящей на потолке: позолоченная мебель парила наверху.

— Домой? Нет! Ты будешь скитаться вечно в лабиринте комнат, пока не поймешь! — звенел голос Раджеда. Сам он скрывался, но тень его стелилась злой энергией из каждого угла, гасила яркость искрящегося светового шара, отслаивала нити от пышных гобеленов.

— Пойму что? — возопила бесстрашно Софья, кипя от возмущения: — Что вы самый безумный и подлый льор? Что вы хуже Нармо и Илэни? Вы этого хотите?

Казалось, они практически научились понимать друг друга. Но снова он сорвался в бессмысленную игру жестокости. А, может, намеренно отдалил от себя, чтобы смирить опасное пламя собственного гнева.

— Кто ты такая, чтобы знать, чего я хочу? Ты! Сначала я решил, что ты другая… Но ты ничего не понимаешь! Я не ожидал от тебя такой жестокости! Да, пожалуй, я покажусь тебе не лучше Нармо, но и ты не добрее Илэни, — после некоторой паузы отозвался Раджед.

— Другая… И в чем я должна быть другой? Вы похищаете мою сестру, отправляете меня на рудник, меня похищают ваши враги! Я должна благодарить за это?! Из-за ваших врагов чуть не погиб Сарнибу, который по-настоящему спас меня. Он не просил ничего! Он настоящий герой, а не вы! — Софья погрозила пустоте комнат кулаком, уже не задумываясь о хитростях и ужимках. Ее единственное оружье — правда.

Льор замолчал, точно действительно задумался, а, может, копил силы для новой тирады бессмысленного бахвальства и любования собой — «смотрите на чудо-воина, спасителя юных дев». Соня только негромко фыркнула, как домашняя кошка, грозно выгнувшая спину перед тигром. Да сколько шерсть ни топорщи — сильнее не стать. Неужели все начиналось по второму кругу? Но хотя бы не на руднике, не среди умирающих цветов и плачущих самоцветов.

Перед ней простиралась анфилада, но очертания ее терялись в обманном пространстве зеркал по оба края. Если еще там обретались зеркала, а не иная магия, не густой туман новых ловушек.

— Раз ты самая умная, попробуй сама найти сестру, — загудели вскоре нескончаемые стены. Они как будто возвещали, что тонет гигантский корабль. Хрупкий плот слабой доброты в бескрайнем море борьбы, от которой каменели сердца, увядали яркие лепестки. И лишь призраки стеблей мерцали во мраке проржавленных «Титаников», стеная со дна оборванными историями сотен жизней. Много ли надо, чтобы возненавидеть? Лишь несколько поступков, лишь пару раз предать, сковать саркофагом недоверия и неискренности.

Софья со слезами злости на ясно видящих глазах мерила шагами комнату, радуясь, что хотя бы не околеет от холода. Ей почему-то вспомнился какой-то справочник по самообороне: главнейший фактор победы — воля. Если бы этот закон действовал и в чужом мире. Но если янтарный льор уцелел в топазовой башне, значит, и она не намеревалась проигрывать. Да легко сказать, делать надо! Соня двинулась к двери, переступая через высокий витой порог, который раньше венчал створки под потолком.

— София! — прозвучал внезапно его голос, почти навзрыд, больно резанув по затворившему ворота сердцу. Льор сожалел о своем поступке? В который уже раз! И что он намеревался доказать ей? Или испытывал ее? Или считал, что она боится лабиринтов? Да ей после темницы топазовой чародейки любой страх представал притупленным, любая фобия — игрой тех, кто привык к безопасности.

— Меня не сломить этими дешевыми уловками! — бессильно сказала она, блуждая дальше по башне, как по лесу. Пространство менялось, ломалось и стачивалось, точно им управляла больная фантазия мага. Софья теряла ощущение времени, удивляясь, что часы по-прежнему отбивали удары. Время не механизм, время — песок, который уходит на свободу, едва разобьют стеклянные колбы.

— София… — вздохнул льор гулом отдаляющейся бури, затухающего смерча, тлеющего костра, что обращает в золу тонкие ветки, уничтожая жадностью пламени и себя.

«Что «София»?! Самому от себя противно?» — передразнила Софья, надеясь, что ее мысли не читают. Впрочем, вслух она не говорила лишь потому, что уже не надеялась достучаться до чародея.

Пленница прошла сквозь еще один зал, и еще один — и вдруг остановилась, как вкопанная. На нее уже в третий раз с перевернутости мозаичного панно таращились одинаковые опрокинутые звери. Улыбки львов чудились их плачем. Зато существа, отдаленно напоминавшие гигантских змей, ехидно ухмылялись, хотя изображалось их пораженье от мощных когтей.

Соня перевела взгляд на мебель и некий фамильный портрет — те же образы, то же линии. Она помотала головой, как в мелькании картинок одного из бредовых снов. Больше ни в чьей башне не случалось таких искажений и загадочных фантасмагорий. Софья обошла несколько раз вокруг мерцавшего светового шара, осматривая каждую деталь, убеждаясь, что прошла три раза одну и ту же комнату. Лишь потолок под ногами поскрипывал шахматной черно-янтарной очередностью квадратов.

«Да это вообще пол! — поняла Соня, постучав носком обуви по мраморной плитке. — Раджед, сколько можно меня дурить такими фокусами? Или ты ждешь, что я стану такой же ненормальной?»

Может, он и правда выжидал, когда ее сознание настолько истончится, что примет любую ложь, любую ересь, отринув привычные основы мирозданья. Софья почувствовала накатывающее удушье, жаркой волной проходящее через тело, липнущее испариной к спине. Не выбраться, не вырваться. А ведь так близко… Портал услышал ее мольбы, пропускал в родной мир. Теперь же на голову сыпались лишь новые испытания. Соня с трудом несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула. Не время для паники, нельзя!

Она подошла к одной из двух дверей, осмотрела стены вокруг: по правую руку висел на золотых шелковых обоях портрет. По левую — приклеилась к потолку вычурная ваза. Нога переступила порог, Софья выглянула опасливо в другую комнату, оставаясь в предыдущей, убеждаясь, что они совершенно идентичны. Точно сбой программы, точно ошибка в матрице, замкнутый алгоритм без точки выхода. Раджед пустил ее по бессмысленному кругу, точно выжидая, когда она разделит его помутнение, потому что у здравомыслящего не хватило бы воображения на такую искусную пытку.

— Что-то не так? — донесся его насмешливый голос, пока Софья облизывала пересохшие губы, не двигаясь с места. Вскоре она переступила порог зала, отмечая, что предметы-ориентиры обретаются на тех же местах, только в противоположном конце помещения.

— Нет-нет, льор, все «замечательно», — отозвалась с не меньшим ядом Соня. — Чего вы добиваетесь на этот раз?

Она быстрыми шагами пересекла зал, но потом вернулась, направилась к другой двери, из которой вроде только вышла. Пробежала насквозь еще одну комнату. Такую ловушку могли бы сочинить и без магии, просто фокус, несколько похожих гигантских изукрашенных камер-тюрем. Или нет… Она, наверное, уже в сотый раз прошла через те же двери. Но заметила, что предметы поменяли свои места, хотя все так же мозаичное панно плакало львами и ухмылялось змеями. Только крупные картины на шелковых лентах висели теперь по центру над диваном.