Сны Эйлиса (СИ) - "Сумеречный Эльф" - Страница 59

Соня нервно шмыгнула носом, с трудом сдерживая слезы. Показалось, что только Раджед способен остановить неизбежную гибель Земли. Отчасти так оно и было. Только он обладал порталом в другой мир.

«Спаси Землю, пожалуйста! Я не хочу терять свой дом!» — раздался пронзительный вопль где-то на грани сознания. И эта ее часть хотела бы уже обнять чародея, прося у него защиты от нависшей угрозы. Но то лишь сказывался ужас от «знакомства» с другими льорами.

«Если бы он разрушил зеркало, то никто бы не пострадал! Ни я, ни Рита!» — беспощадно оборвала Софья, строго напоминая себе, из-за кого она попала в эту игру сумасшедших магов. Она вновь поглядела в зеркало, успокаивась: Сарнибу остался жив. Это заставило слабо улыбнуться.

— Теперь-то ты мне веришь? — мягко поинтересовался янтарный чародей, очевидно приняв проявление эмоций на свой счет.

— Верю, — кивнула Соня, но тут же мотнула головой, со всем возможным спокойствием добавляя: — Верю, что вы спасли Сарнибу.

Софья хотела бы найти в себе хотя бы толику чувства благодарности. Но его затмевала черная клякса проступка. Ведь человек, что стоял перед ней, пытаясь заключить в объятья, только недавно похитил ее младшую сестру. Соня открыла в себе одну неприятную черту: оказалось, она не умела прощать. А, может, он пока не заслужил.

Где-то часы продолжали отмерять удары, расходясь по звучанию с нестройной симфонией грозы, которую природа не наделила чувство ритма. Человеческие же изобретения порой слишком монотонно ему следовали. Софья чудилась себе маятником, стрелкой часов, что бродит по кругу, страшно опасаясь сбиться с верного хода.

Раджед же представал грозой: то пугающий до потери сознаний гнев, то граничившая с одержимостью нежность сменялись в нем, боролись, точно отдаленные и близкие громовые раскаты. Но он тоже молчал, не находя, что сказать. Похоже, он ожидал иного приветствия. Софья так и не придумала, что делать, как заставить вернуть Риту. Изощренные слова лести и коварства, к которым порой прибегали женщины, кажется, миновали стороной ее разум. Впервые она корила себя за то, что так и не научилась лгать.

Так они и стояли еще некоторое время, по крайней мере, бой часов закончился, лишь гроза наступала все ближе, ветер ломился в башню через бойницу. И вместе с ним в душе девочки вновь нарастал невыразимый протест.

Соня не сбрасывала ладоней льора, которые заключили в свои объятья ее покатые плечи. Но глядела в сторону, куда-то в стену, точно внимательно изучала на гобелене изображения львов с русалочьими хвостами. Да пока она ждала, успела выучить каждый сантиметр зала!

Версии, одна страшнее другой, истерзали ее, как стая хищных птиц. И какая-то часть души хотела просто по-человечески отблагодарить янтарного чародея, хотя бы за то, что он спас Сарнибу и не намеревался захватывать Землю. Но то осталось лишь в метаниях истрепанного рассудка. Стоило только вспомнить о том, что где-то в башне затерялась ее сестра, как волна гнева отрезвляла и отвращала от так называемого освободителя. Он же все и устроил!

— Отпустите нас! — только твердо проговорила Софья, вновь пристально глядя прямо в глаза. Эти медовые пропасти, в которых сиянием молний отражались отголоски какого-то безумия, но все же не зла. Ночным кошмаром возникло воспоминание о взгляде стервятника Нармо, холодный прагматичный взор беспощадного дельца. Такие читались у некоторых политиков и матерых преступников, которых иногда показывали по телевизору. Ни пощады, ни размышлений о высоком, как будто тело вовсе не содержало души. Раджед показался теперь совсем иным, но лишь из-за того, что другие оказались хуже. Точно в какой-нибудь сказке: сначала прилетал змей о трех главах, а потом чудовища с девятью или двенадцатью. Но разве это делало первого монстра меньшим злом? Хотя назвать его чудищем теперь просто язык не поворачивался. Он оказался человеком.

— Ты не хочешь остаться даже после того, как я спас тебя? — упрямо нахмурился Раджед, рассеивая слабо зарождавшиеся намеки на понимание со стороны Софьи. С гулом грома в голосе скрылся потаенный рык, словно ответы нашептывали насмешливые львы да грифоны с многочисленных гобеленов, барельефов и кованых замков.

— Но это из-за вас Илэни пленила меня! — сжались невольно кулаки Сони, она скрестила руки, будто закрывая свое сердце, чтобы молчало перед этим существом, чтобы он не разгадал ничего из намерений пленницы.

Раджед плотнее сжал пальцы на ее плечах. Хищным зверем он потянул воздух, тонкие губы превратились в одну недовольно искривленную линию.

— Вот же самодовольная гордячка, — процедил он сквозь зубы. — Вы обе. Всегда знал, что не стоит с такими связываться. Но нет — передо мной еще одна.

Чародей резко отстранился, как будто отбросил от себя Софью, всплескивая разочарованно руками. Он отошел в противоположный конец зала, пристроил возле трона трость. На миг показалось, точно пошатнулся, однако с манерным изяществом и непринужденностью схватился тут же за подлокотник. И вновь приблизился к гостье-пленнице, точно ничего не произошло. Если бы это укрылось от взгляда Сони!

Значит, не такой уж всесильный и непобедимый оказывался льор. Он снова таился перед ней, показывал себя как будто в самом выгодном свете. Конечно, вот он, герой-победитель, явился получить свою награду. Наверное, ждал, что она бросится ему на шею с визгом восхищения. Так ведь показывают в слезливых фильмах. Так ведь проще и логичнее всего, казалось бы. Но куда деть ту темную его сторону, которая позволяла совершать бесчестные вещи? Манипулировать, заманивать, угрожать, даже мучить и ставить перед выбором «покорность или смерть»? Нередко смелые воины в быту жестоки.

Софья не испытывала никакой потребности как-то еще говорить «спасибо». Странно, но получалось, что она тоже его обманула. Если она обещала проклясть, то что же полагалось, когда он внял ее мольбе? На этот случай она ничего не придумала.

Великодушный человек помог бы от чистого сердца, но к таковым Раджеда не удавалось причислить. Но ведь… он рисковал своей жизнью. И, кажется, получил раны.

Да зачем же он опять таился перед ней? Зачем ничего не говорил стоящего? Она же чувствовала, что он изменился за короткое время, как и она, но никак не показывал это. Потому Соня с трудом верила своим предчувствиям, которые метались, словно ласточки перед ураганом, словно райские птицы, лавируя между когтей воронов. Черные злые птицы сомнений подсказывали, что именно из-за артефакта Раджеда мир Земли находится в опасности. Вновь мелькнул дикий образ сожженной фотографии, убитых родителей, разоренной планеты. Вновь в груди сжался бесконечно тоскливый вой бессилия.

— Я не хочу оставаться, здесь страшно! — совершенно по-детски воскликнула Соня, не в силах сдерживать панику от того. — Илэни объединилась с Нармо! Они нападут на эту башню и тогда… попадут в мир Земли!

Раджед встрепенулся, но в ответ только надменно рассмеялся:

— Кто им позволит? Я сильнее их обоих! И я готов бросить весь Эйлис к твоим ногам!

Но крайне бледное лицо и впалые глаза служили не самым лучшим доказательством его наигранно самоуверенных слов. Он бродил по залу, непривычно ссутулившись, точно усталый призрак, то отдалялся, то подходил, выныривая из вязкого полумрака. О нет, он прекрасно понимал силу врагов. Он уже второй раз сражался с ними за какие-то сутки и, вероятно, бессчетное число раз за минувшие века. Соня задумывалась, как же тяжело четыре сотни лет обитать в каменеющей башне в состоянии постоянной войны, ждать, когда случится новая атака. Она бы не выдержала.

— Мне не нужен Эйлис, — голос сорвался в неубедительный сиплый шепот. — Я хочу забрать Риту и вернуться домой. Я и так предупредила вас об опасности. Позвольте нам теперь уйти!

Раджед же в ответ бешено осклабился:

— Значит, хочешь еще побродить по башне? Второй раз наружу я тебя не выпущу, от тебя одни проблемы. Или ты наивно считала, будто сама сбежала?

Он подлетел к собеседнице, ожесточенно встряхивая ее за плечи так, что у девочки в глазах потемнело. Еще бы чуть сильнее — и, наверное, вышиб дух.