Сны Эйлиса (СИ) - "Сумеречный Эльф" - Страница 134

— Ты и свиней-то никогда не видела вживую, — рассмеялся Нармо, добавляя мысленно: «А мать видела, наверное. И я видел в деревне… я видел ячед. Но во мне теперь столько этой самоцветной мерзости, что я и не ячед, и не льор. Надо будет придумать название этому существу!»

— А ты с ними, конечно, обнимался, — фыркнула Илэни. — Ближе к делу. Девчонка объявилась в Эйлисе. Что будем делать дальше?

Илэни пришла доложить и без того известные новости. Она еще не ведала, что Нармо заполучил отныне и магию дымчатых топазов, они служили «клейстером», который связывал разрозненные самоцветы, заодно передавая и свои полезные свойства. Но, напитанные воспоминаниями хозяев, камни все же продолжали сражаться.

— Предлагаю заманить ее в мой… «свинарник». Он хоть свинарник, зато с лабиринтом. Настоящим, а не той клоунадой, что в башне Раджеда. Часть арены моего «дражайшего папаши».

— И что потом? — скептически сощурилась Илэни, однако образ ее больше не хранил привычной отстраненности и безмятежности. Она напряглась, временами вздрагивая, как кошка перед прыжком.

— Терпение. У меня уже есть план, — отвечал Нармо, приближаясь к Илэни и обхватывая ее за талию. Чародейка отшатнулась, выскользнула, алые губы приоткрылись, выдавая ее испуг. Она не догадывалась, насколько удачным оказался их эксперимент. Какой-то из камней позволял считывать ее мысли, наверное, гематит или адуляр. Нармо, кажется, почти во всем сравнялся со Стражем Вселенной, лишь четко ведать грядущее не позволял ни один талисман. Или же оно отныне представало настолько искаженным хаосом, что ни единый провидец не посмел бы заглянуть дальше грядущего дня.

— Но для его осуществления мне потребуются все недостающие камни, — продолжал Нармо, все-таки настойчиво обнимая чародейку, которая металась от сомнений. Раньше она не робела в присутствии Нармо, считая его самоцвет способным лишь на грубую силу.

— Заберешь у Раджеда в лабиринте его талисман — будет полный комплект. За остальными мы отправимся немедленно, «археолог». Я пришла сообщить о местонахождении новых гробниц. Судя по картам — это дело пары недель, — сообщила обстоятельно Илэни, все еще с недоверием рассматривая Нармо.

Она потеряла способность анализировать мощь его магического поля, оно вышло за пределы контроля и знаний льоров. А ведь только накануне чародейка по всем статьям ставила себя выше Нармо, уверенная, что магия дымчатых топазов всегда защитит ее. Цена проста — слышать голоса умерших, внимать прошедшим эпохам. Вот только ей никто из них не рассказал об истинных причинах окаменения. Мертвецы любят врать. Нармо же ныне тоже вслушивался в остатки чьих-то личностей, запечатленных испорченных пленкой меж нитей и линий, однако не драматизировал. Мертвые останутся мертвыми, пусть говорят поцарапанной пластинкой, а живым надлежит двигаться дальше.

— Пары недель? Долго же! И долго же ты собирала информацию! — воскликнул Нармо, однако немедленно считал местоположение гробниц из памяти Илэни, она превращалась в раскрытую книгу. Сознание и материя менялись местами, идеи и их воплощения не представляли никакой сложности. И такую мощь Нармо намеревался использовать только во вред. Абсурд, сарказм, самоирония. Но самоцветы не велели ничего создавать, копясь концентрированным негативом всех властолюбцев, у которых смысл жизни сводился к войнам с соседями.

— Если ты управишься быстрее, буду признательна, — чванливо отозвалась Илэни, все так же украдкой с опаской оценивая клыки и весь новый образ Нармо. — Даже с магией дымчатых топазов торчать на морозе не самое приятное занятие. Эйлис становится окончательно непригодным для жизни. Холодно, как на Барфе.

Барфом издревле называли огромную планету, что расположилась за Эйлисом, всю ее поверхность покрывал сияющий лед. Впрочем, из него же состояло ныне и сердце Нармо. Ни сожалений, ни сомнений в нем не оставалось, только четкие схемы для достижения целей. Чародейка все еще считала, что без ее верной указки Нармо не найдет несколько недостающих мощных талисманов. Однако им завладело иное намерение: «Мне нужно больше дымчатых топазов, иначе самоцветы „передерутся“. Ужасно склочные камни! Да, дымчатый топаз, не какое-то легкое напыление, спиленное с талисмана, а целиком талисман».

— Ладно, красавица, скоро пойдем искать камни. А пока иди ко мне.

Нармо развел руками и вновь навязчиво обнял Илэни, словно развязный повеса. Бархат платья смялся в местах прикосновения грубых рук, вышивка на корсете исказила узор.

— Нам надо захватывать мир, а ты думаешь все о том же… — прошипела сбитая с толку Илэни. Однако отстраниться у нее не получалось, и она не до конца осознавала, что попала в цепи гипноза. Его подпитывал желтый топаз древнего короля, поле которого хитро сливалось с дымчатым.

— Но страсти это не помеха. Даже наоборот — катализатор, — рычал довольным зверем Нармо, жадно припадая губами к лебединой шее чародейки. Ее тело трепетало в его руках, словно скрипка под ударами смычка. Она робко отвечала на назойливые ласки, когда поцелуи не отличались от укусов.

Внезапно лицо чародейки исказилось, оцепенело, а Нармо торжествующе отшатнулся от нее: черный бархат платья напитывался алой кровью. Илэни схватилась за живот повыше пупка. Нармо знал, куда бить, в руке он сжимал нож, тот же нож, которым отец убил его мать. Ныне он поразил чародейку, которая только недавно наивно считала себя непобедимой. Против магии сотен камней щит дымчатых топазов не выстоял.

Илэни несколько секунд стояла неподвижно, прижав ладони к ране, но так и упала на каменный пол, давясь кровью. Нармо криво ухмыльнулся, склонился над ней и срезал дымчатый топаз, который всегда украшал ее высокий лоб. Он сломал эту заносчивую куклу, разбил фарфоровую оболочку, и не испытывал ни мук совести, ни сострадания.

Илэни уставилась на него расширенными безумными глазами, в которых отразилось удивление. А разве чего-то иного она ожидала? Она сама затаилась, выжидая удобное время, чтобы сокрушить яшмового льора, однако он перехитрил всех.

Какой ценой? Убил ли ее он или это совершил Геолирт-старший, или тот алмазный старец? Или алчный Аруга, или еще сотни льоров? Отныне даже собственное имя воспринималась отдаленно и отчужденно. И все же это сделал он. Нармо сжимал в руке проклятый талисман, отмечая, насколько спокойнее сделалось внутри, словно все самоцветы содрогнулись и замерли, подчиненные единой воле. Осталось собрать еще несколько по гробницам.

В лаборатории витал душный сумрак, а на полу, извиваясь разрубленной змеей мучительно умирала Илэни. И ей еще хватило сил безнадежно прошептать:

— Ты предал меня… ты тоже предал… Почему меня все предают?!

Она плакала, серебряные слезы катились по белым щекам, словно перед смертью ее покинуло проклятье дымчатых топазов, исчезли клыки вампира… Но все это не имело уже никакого значения.

Нармо пренебрежительно отвернулся от Илэни, словно от пустого места. Для него все уцелевшие льоры отныне сделались букашками. Он созерцал битвы почти божеств, великанов, способных двигать материки. А ведь когда-то в Эйлисе их было три, от одного остались только острова и развалины замка жемчужных льров. Сколько погибло тогда ячеда, не поддавалось исчислению. А на Земле от воли «великих» меньше ли? Вот и представился шанс в ближайшем будущем проверить.