Голод Рехи (СИ) - "Сумеречный Эльф" - Страница 38

Предводитель облизнул губы в предвкушении, Рехи невольно повторил этот жест — воображаемое зрелище показалось крайне аппетитным. Голод победы был утолен, но не до конца, лишь телесная его часть, остался какой-то иной, желание завершить борьбу, сокрушить врага. У себя-то на Равнине Черного Песка он наоборот считал, что соседство с деревней людей выгодно, потому что еда находилась в пределах досягаемости. А если бы они надумали атаковать кочевников, те бы успели собрать палатки и уйти на безопасное расстояние. Здесь же война шла долгое время, делили удобные места или еще что-то. Но расспрашивать не оставалось сил. Даже после желанной подпитки тело пробивала мелкая дрожь, Рехи с трудом заставлял себя поверить, что находится не среди бессчетных копий и мечей. Показалось, что за короткое время он прожил сто жизней.

— Эй! Эй-эй, эльф! А ну не уходи! Нам и без тебя сейчас проблем хватает, — Ларт вдруг приблизился, с силой сдавил скулы, прислонившись лбом ко лбу. Рехи заморгал, когда на него уставились горящие синие глаза. Но захотелось сфокусироваться именно на них, да, лучше на них, а не на картинке, которая прокручивалась и прокручивалась в мозгу, не желая становиться прошлым. Пусть недавним, но прошлым. Лучше уж наглая физиономия предводителя.

— Так-то лучше, — Ларт виновато улыбнулся и негромко проговорил, прямо на ухо, чтобы о его промахе не услышали другие воины: — Обещаю, больше Ветер никогда не сбросит тебя.

— Уничтожим их, — уверенно произнес Рехи, хотя слова едва ворочались на языке. Ларт одобрительно кивнул и хлопнул по левому плечу, тогда-то взор затуманила новая боль. Рехи сжал левую руку в кулак, он слишком измучился из-за битвы, и почти позабыл об ожоге.

— Покажи, — тут же приказал Ларт, с интересом взглянув на ладонь Рехи. Она потемнела, ожог намокал сочащейся из него жижицей.

— Нет… — неуверенно пробормотал Рехи. — Проклятье!

Ларт схватил руку Рехи и решительно разжал онемевшие пальцы, отдирая свежую корку раны. Тогда они оба во всей красе увидели диковинный ожог, лиловый, покрытый черным плетением узоров, которые словно складывались в единый орнамент.

Ларт ничего не сказал, оставил в покое, лишь приказал нанести какое-то снадобье и перевязать. От него жжение и правда уменьшилось, но беспокоил недобрый многозначительный взгляд, брошенный напоследок предводителем. Впрочем, все слишком устали, Рехи не желал двигаться с места, поэтому так и примостился на шкурах.

«Мягко, очень мягко», — довольно подумал он, засыпая, словно проваливаясь на дно колодца. Он не помнил, когда перешел на предложенное место. По крайней мере, все мелкие царапины ему кто-то перевязал, а еще не заставляли вместе с остальными переносить тяжелораненых и разгребать дымящиеся завалы после пожара.

Предводитель-то ушел, не жалея себя, помогать своим подданным. Не просто так его любили полукровки, не просто так шли за ним. Но отрешенные одобрительные мысли покинули, когда Рехи пробудился посреди ночи.

Наверное, он случайно задел одну из свежих глубоких ссадин или злополучный ожог. Сознание уже немного отдохнуло, по крайней мере, вернулись к оценке насущных вещей. Рехи с удовольствием обнаружил, что меч его лежит рядом с ним — знак величайшего доверия. И с неприязнью осознал, что спать он улегся не в углу шатра, как в прошлый раз, а совсем рядом с троном, где были набросаны мягкие шкуры мохнатых рептилий.

«Рядом с троном… Сначала спас ему жизнь, а теперь уже сплю у него в ногах, как мелкий ручной ящер, — небрежно поморщился Рехи. — Зачем? Неужели так боюсь, что меня съедят?»

Ноги Ларта и правда обнаружились неподалеку. Он вытянулся поперек той же шкуры рядом со своим драгоценным троном.

— Устал я, Рехи… Устал, — вдруг пробормотал Ларт в полусне.

— Ну, так спи. Ты что, чувствуешь, что я просыпаюсь?

— Ты рычал во сне, мешает, знаешь, — усмехнулся Ларт, переворачиваясь на спину, он пространно уставился в потолок, продолжая с какой-то надтреснутой болью в голосе: — Ты вот ничего после битвы не видел. Ничего. Упал здесь — и радуйся. А я видел. Власть — это не корона, власть — это видеть отрубленные конечности своих людей, понимать, что несколько лучших воинов больше не поедут с тобой в разведку. Власть — это подсчитывать, сколько сожжено шатров и припасов, прикидывать, как прожить до следующей охоты. Власть — это улыбаться на пепелище, чтобы все считали, будто все хорошо, все под контролем.

— Зато я видел, как мою деревню смел ураган, а выживших доедали ящеры, — возразил недовольно Рехи, хотя откровенность Ларта поразила его: он считал, что у предводителя нет сердца. Оказалось, что своими полукровками он явно дорожил, как родными.

— Эй, Ларт… — Рехи почему-то захотелось сказать что-то приободряющее, как в старые времена своему отряду. Тогда приходилось тоже разгонять печаль после неудачных вылазок.

Но предводитель, тяжело уронив голову набок, уже крепко спал. Рехи посмотрел на меч, задумался, что успел слегка отдохнуть. Искушение внезапно оплело его душу ядовитыми змеями: оставалось только взять покрепче добытый в пылу боя клинок и перерезать им горло предводителя полукровок. Караулы и стражники наверняка сильно устали после нападения, значит, существовал шанс сбежать. Но за пределами деревни могли поджидать отступившие людоеды. Имела ли смысл такая свобода?

Рехи рассматривал напряженно застывшее лицо Ларта. Даже во сне он казался опасным. Но рука, потянувшаяся к мечу, все же остановилась. Рехи вернулся на свое место, думая: «Вот так предать его? Убить? Да, он кинул меня в гущу сражения, возможно, намеренно, а возможно, ненамеренно. Но он же и вытащил. Нет, это черная неблагодарность. Не сегодня, Ларт. Я выпью твою кровь и сбегу… Но не сегодня».

Комментарий к Голод победы

Автор будет очень рад всех видеть в своей группе: https://vk.com/sumerechniy_elf

Анонсы новых глав, обложки, цитаты, уточнения по персонажам, обсуждения и множество других полезных вещей.

========== Озеро ==========

Рехи проснулся от того, что задел раненую руку. Боль прошла зудом, словно под кожу забрались жуки с ворсистыми лапами. Ларта в шатре уже не было, и не хотелось еще что-то говорить ему, да и вообще двигаться переутомленные мышцы не желали. Мех шкуры ящера слишком приятно щекотал лицо, никто не будил, не тревожил. Но неосознанный страх перед сторожами заставил встать.

Разум нехотя покидал сонм нестройных видений, среди которых не пришли образы прошлого мира. И это, пожалуй, даже радовало. Конечно, с ними удалось выучить множество новых слов и узнать интересные вещи, но ничего полезного Рехи в них не находил. Одно беспокойство.

Но лучше бы ныне явились они, отчужденные и далекие, потому что непрошеными гостями нахлынули образы битвы, и от них холодная кровь стыла еще больше. Накануне не удавалось ничего почувствовать, страх за свою жизнь уступил место исступлению. Теперь же все отчетливее всплывали перед мысленным взором собственные движения, а еще количество порубленных всеми возможными способами врагов.

«Как я сражался? Что это было? Как я так смог… — Рехи сдавил виски, все отчетливее вспоминая свою ярость в неравном бою, и его посетило удивительное предположение: — А если я черпал силу из этих. Ну, линий! Не просто так же узор на ожоге. Ожог… Проклятье, о нем знает Ларт. Что этот полукровка еще знает? Посмотрел так, будто что-то скрывает. Да и вообще… Кто он? И как сделал это поселение? Оно еще молодое — совсем нет стариков. Ларт здесь первый король, явно же. А слова-то какие знает: „авангард“. Бр-р, гадость… Ну ничего, я еще раскушу его. И надкушу».

Не успел Рехи мысленно помянуть предводителя, как шкуры на входе отодвинулись и переливы красных сумерек снаружи заслонила широкоплечая фигура.

— Проснулся, значит. Поздно ты. Я вот с утра уже…

Ларт выглядел отдохнувшим и самодовольным, на нем снова красовалась лиловая туника, разве только корону он оставил на троне. При этом руки у предводителя были перепачканы в золе и крови. Он вроде как помогал раненым и продолжал вместе со всеми разбирать завалы. Рехи поразился, что его никто не просил о такой помощи, и от этого делалось неуютно. Уж если его хотели оставить в деревне, даже в качестве слуги или воина, то непременно отправили бы работать со всеми. Но Ларт не торопился представлять «гостя» соплеменникам. Значит, точно что-то замыслил.