Импульс (СИ) - "Inside" - Страница 9

А доктору весело.

— Я достиг… — начинает Райли.

— …дна, — заканчивает за него Дилан.

— Иди ты!.. Рассекаю твердую оболочку… Отлично. Все, твой выход.

Что делает Кларк дальше, для Эмили остается загадкой: она видит, как две тонкие проволочки на больших ручках скачут внутри головы пациента туда-сюда; слышит незнакомые слова и одобрительные восклицания Гилмора:

— О, как славненько… Вижу, у тебя было отличное утро!

— Это ты на основании чего решил? — Кларк кидает в кюветку зажим и сразу же ставит новый.

— Так Мосс сегодня в ночную.

— Мосс что-то зачастил в ночные. Кто его вообще туда пускает?

— Он сам себе хозяин. — Райли пожимает плечами. — Дай нам увеличение четвертого квадрата…

— Ну, — Кларк откладывает в сторону инструмент, — это его выбор. В конце концов, мы с тобой не на приемке, чтобы жаловаться.

— Так и он ночью не на приемке. — Хирург отодвигает ткани в сторону. — Пока опухолей не вижу, что и требовалось доказать.

— Пусть делает, что хочет. Лишь бы тут не появлялся, — кривится Кларк.

— Именно, — соглашается Райли. — Дэвис, кстати, попросил отгул на субботу. Дочь балет танцует.

— Тоже хорошо. — Кларк вновь берется за тонкие металлические проволочки. — Может, и мне отгул взять, а, Рай? — Вздох. — Сходить в оперу, посмотреть мир вокруг… О, а вот и вырезанный кусок, — объявляет нейрохирург. — Херово вырезанный, — добавляет она. — Тут бы почистить все.

— Некроза нет? — Райли сам подводит небольшую трубку-вытяжку к участку.

— Не видно пока. — Кларк смотрит в монитор, пока ее руки двигаются. — Зато вижу воспаление, третий квадрат; перекинулось на четвертый, пошло на диагональную. Можно подлечить, а можно вырезать. Что думаешь?

— Режь уже, — машет рукой хирург. — Раз оно ушло.

— Ну, будите тогда.

Дилан удовлетворенно хмыкает. Щелкают кнопки; мерцают цифры на экране, раздается писк; анестезиолог начинает отсчет: десять, девять…

Кларк подводит к глазам микроскоп — тот самый, который она калибровала — и опускает оптику обратно на глаза.

— Четыре, три, два…

Эмили вскакивает со стула; одна из медсестер приподнимает синюю шторку, скрывающую основную часть тела пациента. Джонсон видит, как девушка раскрывает сухие губы и как-то странно, на выдохе, тоненько тянет «А-а-а».

— Мы дышим, мы в норме, — говорит Дилан. — Ну-ка, мисс, давайте, правую ручку чуть приподняли… Хорошо! Теперь левую… А теперь ножку согнули, вот так, умница!.. Сейчас с вами поговорит ваша медсестра, так что постарайтесь ответить на все ее вопросы, ладненько? Отлично. — Он потирает руки. — Она в вашем распоряжении! Кислородную маску не снимайте.

— Берем участки на двадцати пяти, — командует Кларк. — Рай, готовься… Можете начинать, Джонсон.

Эмили вмиг забывает все, что так долго пыталась продумать, и выдает позорное:

— Как дела?

Если бы Кларк могла остановить свой инструмент, она бы сделала это сразу же; но уже слишком поздно; поэтому она только шипит сквозь зубы что-то похожее на «безмозглая девица» и замолкает.

— Все окей, — раздается слабый голос пациентки. — Я ничего не чувствую.

— Вот и славно, — улыбается Эмили. — Не шевелитесь.

Очередная глупость: голова девушки зафиксирована настолько сильно, что, даже если кровать начнет скакать родео, в черепной коробке ничего не дрогнет.

Сквозь бесконечные гудки напряжения Эмили задает вопросы: какого цвета небо; что сейчас чувствует; где они находятся; просит назвать свое имя и примерное время. Кларк и Гилмор работают быстро, почти не переговариваясь; стучат инструменты; едва слышно жужжит микроскоп.

Наконец, раздается шипение — это Кларк в прямом смысле сваривает вместе поврежденные ткани.

— Все, засыпаем. У нас легкое повреждение кортикальной терминали лобного косого пучка. На затылочной доле поражений нет. Скорее всего, зрительный перекрест цел, но я не могу до него добраться. Лучистость Грациоле сильно повреждена, как будто ее кто-то посередине покромсал. Больше ничего не вижу. Ни опухолей, ни патологий, ни гематом. Нет реакции на низкие частоты… Все, я сняла данные, — наконец выдыхает Кларк. — Черт! — С глухим звуком на пол падает инструмент. — Дайте новый «краник»!.. Кейт, ты там уснула? Кейт?..

Эмили делает шаг, но не успевает — та самая медсестра, что суетилась у хирургического стола, тихонечко сползает по стеклянной перегородке; то ли от вида крови, то ли от духоты ее глаза закатываются, и она падает в обморок. Джонсон с долю секунды смотрит на распластавшееся на полу тело, а потом берет со стоящего у стены подноса корнцанг Коллина и подает его Кларк.

Ее действия не занимают и трех секунд — словно в танце: шаг, поворот, отшаг; Кларк быстро цепляет нужную ткань, Гилмор неодобрительно фыркает.

— Пусть валяется. — Дилан стучит по клавишам. — Потом попросим уборщиков прибрать.

— Чертовы медсестры, — цедит сквозь зубы Кларк. — Одни проблемы. Почему я не могу взять еще одного хирурга?

— Потому что у нас их нет?..

— Крона мне! — командует нейрохирург. — Давай собирать ее обратно… О чем это мы?.. А, так вот. Можно взять какого-нибудь толкового на подработку. А это, — она показывает кончиком иглы на Кейт, — как вообще это сюда приняли?

— Ты забыла уточнить, как она продержалась половину операции… Все, закрываю.

— Я подумаю об этом после. — Кларк закатывает глаза.

— После операции?

— После ее увольнения. Джонсон, что ты там копаешься?..

*

Эмили идет по коридору, и внутри у нее все клокочет. Пальцы сжимают конверт: свежие рентгеновские снимки, похожие на карту метро, нужно отнести Хиггинсу, а потом еще отдать несколько папок Мел и, возможно, вновь отправиться в привычную рутину.

Рутина.

Когда она стала называть свою обычную работу рутинной? Наверное, в тот момент, когда впервые вошла в операционную, ощутила запах стерильности, металла и тонкий, едва уловимый аромат парфюма доктора Гилмора.

Мел всегда говорила: здесь не выпрямить спину, стены узкие, потолок низкий; как захочешь подняться — так сразу и расшибешь лоб; забудьте об операциях, именных формах, помощи в хирургии: это не наше отделение, не моя забота, не ваше будущее. Подпирайте теменем потолок да идите работать, согнувшись.

Они ведь все одинаковые — девочки, что не пошли учиться дальше; бросили, оставили, не смогли попасть в высшую касту, на следующую ступень. Им не стать операционными медсестрами, не превратиться в интернов, не доработаться до старших. Всю жизнь — таскай пациентов, вози на уколы, ставь капельницы; а о большем даже думать не смей.

Здесь кругом снег, и дороги замело. Не найти пути.

А теперь Эмили в операционной.

Это словно достать с неба солнце и положить его в карман: и греет, и жжет, и сияет, и никуда не спрятаться и не деться. Пусть это просто передача инструментов из рук в руки, пусть; это тоже важно; Ребекка умрет от зависти!..

Но она не расскажет: о солнцах в карманах не рассказывают, их берегут и хранят, не позволяют запылиться. Это только ее, заслуженное; и оно будет напоминать об этом дне.

И о ее собственной важности.

Эмили уверенно шагает по коридору, и солнце греет ее карман.

*

— Послушай, Лори. — Райли Гилмор придерживает нейрохирурга за рукав. — Я тебе зуб даю, что тут что-то не так.

— Это просто обморок, — отмахивается Кларк. — Найдем другую.

— Она Мосса!

— Боже, Райли. — Женщина смеется. — Ты во всем видишь вселенский заговор? Она просто маленькая девочка, не привыкшая к виду крови. Мосс, конечно, сволочь, но не настолько.

— Мне это все не нравится, — гнет свою линию Гилмор. — Так не должно было случиться.

— Но случилось же. — Она резко останавливается у кофейного автомата. — Есть мелочь?

Райли роется в карманах джинсов и выуживает несколько монет, и круглые серебряные фунты исчезают в руках Кларк быстрее, чем карты у фокусника.

— Ты как моя жена, — бормочет он. — Тоже забираешь все деньги.