Сингулярность (СИ) - Грант Эдгар - Страница 41

Плотно сжав губы, Бэйтс прочитал небольшой текст, написанный на гербовой бумаге с эмблемой МНБ, быстро расписался внизу листа и спросил не скрывающего удовлетворения директора ЦРУ:

— Джейн Хайден… Я готов с ней поговорить сам. Уверен, она все поймет и будет готова держать язык за зубами.

— Ха! Хайден — горячая штучка, — понимающе ухмыльнулся Райнер. — Но это неплохая мысль. Теперь, когда мы в одной команде, можешь обработать свою протеже сам. Она тоже неплохой специалист. В наше время политик, разбирающийся в науке, большая редкость. И передай ей, что она спокойно может не только доработать свой срок в команде вице, но и сохранить должность при новом Президенте. Она ведь уже работала над материалами по коллайдеру и должна разбираться в теме, а после катастрофы в Европе американскому народу надо будет популярно объяснить, что европейцы, несмотря на все наши предупреждения, проводили на ускорителе опасные эксперименты. Да. Она определенно может нам пригодиться.

— Может, тогда я аккуратно поговорю и с Президентом? Мы ведь знаем друг друга уже много лет, и он мне доверяет, — с надеждой в голосе спросил Бэйтс.

— А вот это вряд ли, им будет заниматься Тэйкли. Хотя на определенном этапе твоя помощь и влияние на него могут понадобиться.

— Тогда еще вопрос…

— Эй, эй! Это моя контора. Здесь я должен задавать вопросы, — улыбнувшись, всплеснул руками Райнер. — Ну ладно, валяй. Но это последний. Меня уже ждет моя свора.

— Когда ты узнал про операцию Тэйкли на коллайдере?

— Ты не поверишь… Эта хрень была так засекречена, что у нас не было даже намека на то, что там под самым носом у нашей агентуры уже столько лет действует хорошо организованная группа. Тэйкли, конечно, асс, раз смог удержать все это в тайне, — директор уважительно покивал головой. — А я узнал о том, что там творится, только вчера. После того как Корман рассказал мне о твоей необычной просьбе, я подумал, что такая информация наверняка заинтересует Тэйкли, и выложил все ему. Он, по-видимому, понял, что теперь одному всю операцию не вытянуть, и по старой дружбе посвятил меня в ее детали.

— Долбаная госдеповская мафия, — пробурчал директор МНБ, поднимаясь с кресла.

— Это точно, — с готовностью согласился Райнер. — Но без нас жизнь в этом мире была бы скучной и до зубной боли тоскливой.

Поглощенный мыслями о том, что случилось с Президентом, Бэйтс вздохнул свободно только когда его внедорожник выкатился на улицу из подземного гаража неприметного административного здания, где находился вашингтонский офис ЦРУ. Проехав квартал, он набрал советника Президента по науке и сказал, что в течение пятнадцати минут будет у нее в офисе, потом бросил быстрый взгляд на часы. Райнер сказал, что Президента взяли час назад, значит до сработки автоматики, подающей сигнал о том, что глава государства находится в опасности, осталось еще два часа.

Четыре года назад, когда Президент занял свой пост и начал подбирать команду, он столкнулся с двумя невероятно мощными группами элит, имевшими огромное влияние на все аспекты жизни Америки и буквально на всех, кто жил этой самой жизнью. Политический мир был расколот на две части, которые условно можно было назвать «либерал-глобалисты» и «национал-консерваторы». Границы этих лагерей не были привязаны к конкретным партиям, регионам или социальным группам, но сторонников каждого из них объединяли две вещи: безоговорочная вера в свою правоту и лютая ненависть к оппонентам.

Если отбросить надоевшие всем рассуждения о месте США в современном мире, то основной расклад сводился к следующему.

После развала СССР Америка осталась единственной супердержавой и решила, что она как победитель в холодной войне имеет право продвигать свои интересы по всему миру любыми доступными ей способами. Естественно, под национальными интересами понимались интересы американских финансово-промышленных корпораций, которые, не встречая сопротивления, стали распространять свое влияние по всему миру. Набор средств, доступных для их поддержки, был достаточно широк и включал в себя довольно изящные и, на первый взгляд, вполне справедливые механизмы, способные вовлечь в орбиту национальных интересов США любую страну.

Кроме Северной Кореи и нищего в то время Китая не было никого, кто бы мог отрицать право Вашингтона на глобальное лидерство, ведь он низверг тиранию и принес порабощенным народам социалистического лагеря свободу и демократию. Даже десяток стран, ставших независимыми после распада СССР, смотрел на Америку с надеждой и почти детской любовью. Но то ли из лени, то ли для простоты, а скорее всего, по слабоумию американские президенты, стоявшие в то время у руля, остановились всего на двух инструментах в проведении своей глобальной политики. Первым из них был доллар, беспрекословно занявший ключевое место в мировой финансовой системе и обеспечивший американским корпорациям беспрепятственную экспансию во всем мире. Второй инструмент был чисто политическим и представлял собой глобальную политику по продвижению «демократии», которая заключалась в смене режимов, препятствовавших распространению влияния Америки. Помимо ни к чему не обязывающей демагогии о свободном рынке и демократии, базой в обоих случаях служила военная мощь США, которая после развала СССР в отсутствие глобальных угроз и достойного противника продолжала нарастать.

Некоторое время все шло более-менее гладко. Доллар печатался в неимоверных количествах, при каждом президенте добавляя к национальному долгу США по несколько триллионов. Неугодные правительства свергались в результате спонсированных Вашингтоном цветных революций, а если не получалось, то в ход шли прямые военные интервенции. Видя, что Россия, как в зловонной трясине, увязла в подброшенных ей американскими консультантами либеральных «реформах» и ей не до внешнеполитических баталий, Америка просто списала Москву со счетов, совсем перестав обращать внимание на ее мнение, а заодно и на мнение ООН.

Эта похожая на окончательный триумф Америки ситуация продолжалась почти пятнадцать лет. Тогда всем казалось, что либерал-глобалисты окончательно победили и на пути к мировому господству США они уже не встретят серьезных препятствий. Но в одно прекрасное утро очередной американский Президент выглянул в окно и увидел, что мир изменился. Еще недавно нищая Россия с разлагающейся экономикой, развалившейся армией и неэффективной системой государственной власти под шумок устроенной Госдепом на Украине цветной революции присоединила себе Крым. Через год в Сирии откуда-то взявшиеся у русских современные боевые самолеты своими точными бомбовыми ударами вышибли дух из поддерживаемой ЦРУ оппозиции, остановили ее наступление на Дамаск и спасли страну от развала. Еще большее удивление и даже панику вызвали залпы крылатых ракет по террористам с кораблей, расположенных за тысячу километров от районов боевых действий. «Калибр»… Президент хорошо помнил название этого русского оружия, ведь они были современнее и мощнее американских «Томагавков», которые стояли на вооружении без модернизации уже десятки лет.

Внезапно продемонстрированная мощь российской армии, а главное, способность и желание ее применить для защиты своих интересов оказались тогда настоящим шоком для Вашингтона.

Следующим сюрпризом стал Китай, как-то незаметно занявший вторую строчку в рейтинге самых мощных экономик мира и громко и уверенно заявивший о своих претензиях на лидерство в Тихоокеанском регионе.

Но самым пугающим в новом геополитическом раскладе было то, что Америку в мире перестали бояться, значит через пару лет ее начнут игнорировать, а со временем и вовсе презирать. Это могло означать только одно — потерю глобального политического влияния, а с ним потерю платформы, на которой покоилось благополучие американских корпораций.

Именно тогда по уже праздновавшим победу американским глобалистам был нанесен болезненный удар извне, за которым вскоре последовал не менее сокрушительный удар изнутри. Оказалось, что в безудержной погоне за прибылями американские корпорации и вашингтонские политики, защищающие их интересы, совсем забыли про свой народ, уровень жизни которого падал на протяжении десятка лет. Нет, Вашингтон прекрасно знал о драматическом сокращении среднего класса, об оттоке высокотехнологичных рабочих мест в страны с более дешевой рабочей силой, о наплыве нелегальных мигрантов с юга, о падении реальной покупательной способности 80 % американцев и о многих других настораживающих факторах, о которых кричала статистика. И это вначале даже беспокоило власть. Но через несколько лет вашингтонские экономисты успокоились, приняв некоторую инертность населения за готовность терпеть нарастающие проблемы и подкинув ему вполне достойное их оправдание глобальным экономическим спадом. Это успокоение передалось и правительствам, и Президентам, которые, хоть и кричали с трибун о переменах, в реальности поставили всю страну на службу корпорациям.