Оковы для ари (СИ) - Чернованова Валерия М. - Страница 45

— Как же я люблю работу над ошибками, — выдохнула в жёсткие губы, тут же жадно завладевшие моими.

Смутно помню, когда меня уложили на подушки, когда он успел раздеться. Когда накрыл собою и потребовал севшим от желания голосом, вклиниваясь между моих покорно разведённых бёдер:

— Хочу услышать это от тебя, Аня. — Никогда не думала, что можно вот так произносить моё имя: глубоко, низко, хрипло, пронзая всё тело иглами наслаждения. —  Что ты моя.

Медленное движение. Ко мне, в меня. От него ещё сильнее кружится голова. Невыносимо жарко. Невозможно сладко.

— Я… — всхлипнула, подаваясь к нему, желая чувствовать его ещё острее, всей своей плотью, собою. Позволяя признанию вместе со стонами заполнить комнату: — Твоя. Всегда твоей была…

…И, уже засыпая, убаюканная лаской и поцелуями, шептала:

— Твоя навсегда.

Наверное, это было самое приятное пробуждение за… сложно вспомнить какое время. Уровень эндорфинов не просто зашкаливал — кажется, у меня случилась самая настоящая передозировка счастьем. Не уверена, что такое возможно, но раньше ничего подобного я точно не испытывала.

Не желая даже шевелиться, нежилась в сильных руках своего мужчины. Невесомо касалась груди Ледяного, разрисовывая её стальным узором таэрин, которая за время нашей разлуки ничуть не померкла.

Герхильд лежал, заложив одну руку за голову, другой меня обнимая, и с самым сосредоточенным видом пялился на обивку балдахина.

— Доброе утро, — прошептала, уткнувшись ему в плечо. Пряча зевок и блаженную улыбку. — Вернее, день. Вечер?

Говорю какие-то глупости.

— День. И очень насыщенный. — Скальде вздрогнул, будто только сейчас проснулся, а до этого спал с открытыми глазами. Осторожно высвободив руку, сел на постели, чтобы спустя мгновенье оказаться за кисейной занавеской.

— Уже… уходишь? — Я приподнялась на локте. И простыню до самого подбородка подтянула, потому что без тепла его объятий вдруг стало как-то прохладно.

Неуютно.

— Мне нужно собраться. И тебе, кстати, тоже. — Его Великолепие натянул штаны, а следом и в сапоги ноги сунул. Рубашку с пола подхватил. После чего стянул волосы в небрежный хвост и объявил: — Сегодня первый день Алого турнира, и нам обоим нужно будет на нём присутствовать.

Совсем забыла. Я ж императрица.

— И?

— Служанки помогут тебе собраться.

Ну да, я, конечно, спрашивала о служанках.

Короткий поцелуй в губы… Я бы даже сказала — мимолётный. В том смысле, что Герхильд явно метил в щёку, но промазал, пролетел мимо, вот и попал в губы. Так прощаются с любовницей, которая уже поднадоела, но за неимением другой и ею ещё можно попользоваться. Прощаются, спеша сбежать под покровом ночи. Его Драконство сбегал под покровом дня. Но сути дела это не меняло. Он просто сделал его, это своё дело, и сайонара.

— О программе на эти дни можешь расспросить эссель Тьюлин.

А?

— Увидимся на празднике, Ваша Лучезарность, — попрощался со мной своей коронной ледяной улыбкой Скальде.

От неё сразу захотелось заползти под одеяло, да там и остаться. Согреваться и матюкаться.

Хлопнули двери, отрезая меня от окружающего мира и от спешащего убраться дракономужчины.

Это что сейчас такое было?

Какое-то время я сидела, обалдело пялясь на полупрозрачные занавески, которые продолжал безжалостно трепать ветер. Как Герхильд мне нервы. Наконец, полностью осознав, что здесь сегодня случилось, с тихим стоном сползла на кровать и ткнулась лицом в подушку.

Безнадёжный случай.

От чего, Анют, напомни, ты сбегала? Ну да, ну да… А к чему прибежала?

Мо-ло-дца.

Утробно зарычав, ну прямо как Герхильд всего каких-то полчаса назад, подхватила с пола сорочку, вернее, её жалкие останки, и пошла, скрипя от злости зубами, умываться.

Его Драконство обвёл меня вокруг пальца! Нагло. Обвёл. Вокруг. Пальца!!! Должно быть, рассудил так: раз я не даюсь по-плохому, значит, будет действовать по-хорошему. Возьмёт хитростью. Приласкает, поцелует, шепнёт на ушко какую-нибудь глупость и вот результат: ари готовенькая и на всё согласная.

И ведь взял же. Вот гад!

У-у-у, Аня, ну как же тебя так угораздило-то? От пары поцелуйчиков и лживых слов признания взяла и растаяла. Нет бы начать с разговоров. А не с того… с чего вы начали.

Плеснув в медный таз воды из кувшина, хорошенько умылась. Тёрла щёки, пока они не покраснели, отражая всю степень моего гнева. Нет, ну разве так можно?! Разливался соловьём, что всё теперь будет по-другому, а как получил желаемое, так сразу до свидания.

Сама понимаешь, детка, турниры, дела государства.

Вздрогнув, обхватила плечи руками и задалась вопросом: а что теперь будет по-другому? Что он там говорил? Что не станет возвращать меня на Землю? Так, может, в наказание за побег на всю жизнь посадит в клетку, как какую-нибудь канарейку? Которая будет нести ему золотые яйца — рожать дракончиков и время от времени, когда потребуется, светить физиономией на всяких средневековых приёмах.

Без сил опустившись в кресло, приставленное к туалетному столику, машинально схватилась за щётку, чтобы расчесать спутавшись после сна и во время… (вот даже не вспоминай, Аня, об этом!) волосы.

Кажется, сегодня в этих стенах мне объявили шах. И надо будет очень постараться, чтобы за ним не последовал сокрушительный мат.

От мрачных мыслей меня отвлёк полный радости крик:

— Ваша Лучезарность! — В комнату всё сметающим на своём пути торнадо ворвалась Мабли, а за нею робко впорхнули остальные служанки.

Позабыв о субординации, девушка бросилась мне на шею. Да и я на какое-то мгновенье выпала из образа императрицы, крепко обняла её и проговорила:

— Прости. Я, наверное, вам всем тут нервы попортила.

Оглянувшись на неловко замерших посреди комнаты напарниц, Мабли вздохнула и принялась негромко частить:

— Мы за вас так переживали! Это были не дни, а сплошной кошмар! А уж как Его Великолепие намучился… Метался по Ледяному Логу, точно раненый зверь. Разве что не завывал в голос, только рычал на всех без разбору… Брр! Особенно когда возвращался ни с чем после многочасовых поисков. А потом, когда тот страшный колдун восстановил ваше послание, — служанка понизила голос до заговорщицкого шёпота, — и стало ясно, что вас похитил брат эсселин Талврин… Что тут началось… Что с ним начало твориться! Его Великолепие сразу помчался за вами, но, видно, опоздал: вы уже пропали. По крайней мере, мне так сказали. И потом вас искал… Почти не появлялся в замке. Мы все ему на глаза боялись показываться. Даже старейшины, представляете?

Бесился, рычал… После слов Мабли сегодняшнее поведение тальдена казалось ещё более странным. Со мной он был таким спокойным, таким… Вернее, как раз-таки не таким, как я ожидала. Не типичным Герхильдом. Хоть и попрощался вполне типично.

Мне и слова не сказал о том, что с ним происходило, как меня искал. Да я и сама тоже хороша! Даже не удосужилась поинтересоваться, а вместо этого… Ой, всё!

— А что с моим спутником? Герцогом?

— Его Светлость, — симпатичное личико девушки, обрамлённое крылатым чепцом, стало похоже на засоленный на зиму помидор — некрасиво сморщилось. Всем своим видом Мабли показывала, что не испытывает к магу никакой симпатии, одну лишь стойкую антипатию, — совсем плох.

— Что он с ним сделал?!

Сколько раз с содроганием я вспоминала истерзанного допросами пленника, которого стражники швырнули к ногам Герхильда. И к моим. Вспоминала, несмотря на все попытки забыть. Что, если его взяли под стражу и опять пытают? С этих средневековых варваров станется!

— Никто ничего с ним не делал. — Девушка равнодушно фыркнула, как бы говоря, что, если бы даже и сделал — ничего страшного. — Ну кроме той твари, что на вас напала. — Мабли всплеснула руками. — Ой, Ваша Лучезарность, да я мало что знаю! Замок полнится слухами, их я вам и рассказываю. Лучше расспросите потом эррола Хордиса. Или эррола Фитивена. Он, кстати, интересовался, сможете ли его принять сегодня. Порывался переговорить с вами ещё утром, но у вас, кхм… был Его Великолепие. — Мабли скользнула взглядом по разорванному на груди кружеву и смущённо потупилась.